Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека
Арх. П.Н. Максимов
Собор Спасо-Андроникова монастыря в Москве
OCR по Архитектурные памятники Москвы XV - XVII века. Новые исследования. М. 1947. Стр.8-32.
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены внизу страницы. (Как и в книге.)
Собор московского Спасо-Андроникова монастыря, несмотря на то, что он является одним из древнейших зданий Москвы, в течение долгого времени не привлекал к себе внимания исследователей русской .архитектуры. Старейшие из них, как А. Мартынов и И. Снегирев, со-вершенно не касались его в своих публикациях, а А. Павлинов, автор первой систематической истории русской архитектуры, уделил ему, буквально, три строки: "В Андроньевском монастыре выстроен храм в 1360 году. Теперь на его белокаменном основании стоит поздняя церковь значительных размеров" 1).
М. Красовский в своем труде, посвященном специально Московской церковной архитектуре 2), не сказал о соборе ни слова, точно так же как и Г. Павлуцкий в XIV главе I тома "Истории русского искусства" И. Грабаря и Ф. Горностаев в I главе II тома того же труда.
Такой знаток древне-русской архитектуры, как П. Покрышкин, в своем рапорте императорской Археологической комиссии от 20 августа 1915 года писал о соборе Андроникова монастыря как о "производящем впечатление построенного в середине XIX в. (по проекту Тона?)" 3). А. Некрасов в книге "Возникновение московского искусства" (М., 1929) не упоминал об Андрониковском соборе, а в другом своем труде писал следующее: "от XVI в. мало сохранилось в Москве архитектурных памятников... Сюда относятся: соборы Симонова н Андроникова монастыря, вероятнее всего принадлежащие XVI в., хотя первый из них первоначально был выстроен в 1379-1405 гг., а второй в 1420-27гг..." 4).
Во всех этих немногочисленных и чрезмерно кратких упоминаниях не только нет попыток как-то охарактеризовать архитектуру собора, но и в отношении даты его построения наблюдается полная разноголосица: одни датируют его 1360 годом, следуя в этом за автором старей-шего (1842) описания Андроникова монастыря - Н. Иванчиным-Писаревым, относившим постройку собора ко времени основания монастыря, другие относят к двадцатым годам XV века, как это сделал анонимный автор более серьезного "Исторического описания московского Спасо-Андроникова монастыря" (1865 г.), или, уже на основании неизвестно каких соображений, относят его к XVI веку.
___________
1) Павлинов А. М. История русской архитектуры. М. 1894 стр.113.
2) Красовский М. В. Очерк истории московского периода древне-русского церковного зодчества. М. 1911.
3) Известия императорской Археологической комиссии. Вып. 61 (Вопросы реставрации, вып. 17). Пбр. 1916, стр. 212.
4) Некрасов А. И. Города Московской губернии. М. 1928, стр. 17.
[8]
Летописцы ничего не сообщают о постройке каменной церкви в Андрониковом монастыре при его основании, несмотря на то, что в те годы постройка каменного здания была для Москвы редким и привлекающим к себе общее внимание событием.
В немногих строках сообщает об основании Андроникова монастыря вторая Софийская летопись: "Таже ученик святого (Сергия) Андроник, такоже благословением святого и испрошепием его Алексия митрополита, на реце на Яузе созда монастырь" 1).
Гораздо более пространно и велеречиво пишет об этом "Книга степенная царского родословия": "Обрете же (Алексей митрополит) место угодно к монастырскому строению близ града Москвы на реце на Яузе. И тако Богу поспешьствующу ему, поставлена бысть церковь зело прекрасна во имя Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа Нерукотворенного образа. И всем чюдне церковь ону украсив, и честную икону образа Христова, иже имяше принесену с собою от Царяграда чюдне златом украшену в ней постави и монастырь устрои иже есть и доныне благодатью Христовою. Вручи же старейшинство прежереченному Андронику и вся, яже к потребе монастырьского строения, тому дарует и общее житие в нем составляется" 2).
Но и здесь ничего не говорится о постройке каменной церкви, так как "зело прекрасной" могла быть и деревянная, и лишь один литературный источник - житие преподобного Сергия, написанное Пахомием Логофетом (серед. XV в.), повторенное позднее в Четиях-Минеях митрополита Макария (середина XVI в.), говорит о постройке каменного собора в Андрониковом монастыре.
"По времени же в оной обители бывшу игумену Александру, ученику предпомянутого игумена Савы, мужу добродетельну и мудру и изрядну зело и такоже другому старцу его именем Андрею иконописцу препирядну, всех превосходящу в мудрости зельней и седины честны имущу и прочии мнози, сима же добре строящима обитель благодатию Христовою и Богу помогающу создаста во обители своей церковь каменну зело красну и подписанием чудным своима рукама украсища в память отец своих, еже и доныне всеми зрится в славу Христу Богу".
Этот текст дает возможность до известной степени установить дату постройки собора: игумен Александр, о котором говорится в нем, умер в 1427 году, а его предшественник, игумен Савва, - между 1410 и 1420 годами, следовательно время постройки собора приходится на годы от 1410 до 1427.
В одном относящемся к XVI веку списке этого жития, хранящемся в библиотеке имени В. И. Ленина в Москве (куда он поступил из Троице-Сергиевой лавры), среди других миниатюр, украшающих его, есть четыре с изображением собора Андроникова монастыря (рис. 1). На всех миниатюрах собор изображен одинаково в виде троечастного здания с более низкими угловыми частями, увенчанными двумя закомарами каждая, и более высокою средней - с четырьмя закомарами. Каждая из этих частей увенчана луковичной главой, причем на неко-
_____________
1) Полное собрание русских летописей. Т. VI, стр. 122.
2) То же, Т. XXI, 2-я половина, стр. 358
[9]
Рис. 1.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Миниатюра из рукописного жития Сергия Радонежского (XVI в.).
торых миниатюрах боковые главы показаны без крестов, а закомары изображены то полуциркульными, то с килевидными верхами 1).
Нам неизвестны ни дальнейшая история собора на протяжении трех с половиной веков, ни те изменения, которые произошли за это время в его облике. Опись 1763 года говорит о существовании в соборе паперти с ризничной в ней палатой, налево от западных дверей. В 1779 году архитектор Яковлев доносил о необходимости возобновления стенописи и поправки иконостаса в соборе, а также находил нужным пробить окно с западной стороны и два окна внизу между церковью и папертью и пристроить с северной стороны паперть, подобную той, которая уже окружала храм с южной и западной сторон 2).
В XIX столетии собор подвергся значительным изменениям, начавшимся с частичного восстановления разрушений, происшедших в 1812 году, о которых тогдашний настоятель монастыря, архимандрит Феофан сообщал следующее: "В соборном монастырском храме, созданном около 1360 года святителем Алексием митрополитом, по ограблении оного, зажжен иконостас и прочее; от чего своды с главою упали внутрь храма..." 3).
В 1813 году под надзором архитектора Жукова в соборе были исправлены своды и устроена железная кровля, в 1818-1820 годах - сделан новый иконостас; в 1837 году живописец Л. Жуков расписал собор внутри н снаружи, а в 1818-1850 годах, по проекту архитектора П. Герасимова, были перестроены паперти, устроены два придела с севера и юга от собора, устроен шатровый верх над ним и произведены значительные переделки внутри здания 4).
Все эти переделки настолько изменили облик собора, что становятся понятными и указанный выше отзыв о нем академика архитектуры
_____________
1) Отдел рукописей Гос. библиотеки им. В.И. Ленина. № Г-5-19.
2) Историческое описание Московского Спасо-Андроникова монастыря. М. 1865, стр. 62.
3) ТАМ же, стр. 76. Это донесение является, пожалуй, наиболее ранним документом, датирующим постройку каменного собора XIV веком.
4) Там же, стр. 80.
[10]
Рис. 2.
Собор Спасо-Андроникова монастыря.
Вид с востока.
[11]
П. Покрышкина и то невнимание, с которым относились к нему исследователи русской архитектуры. После этого сколько-нибудь значительных переделок в соборе не производилось; лишь в 1865 году в нем, для уничтожения сырости, внизу были сделаны своды, по которым и были уложены полы 1).
После всех этих переделок собор приобрел вид кубического здания, увенчанного небольшим восьмигранным барабаном с шатровым верхом, окруженного с трех сторон невысокою пристройкой, с крыльцом с запада и абсидами с востока, по обе стороны алтаря древней части здания. Об этой части храма автор "Исторического описания" 1865 года писал как о более сохранившей свой древний вид. Тонкие и высокие полуколонны-жгуты с кувшинообразными капителями и аттическими базами очень напоминают о таких постройках конца XIV- начала XV веков, как Успенский собор в Звенигороде или соборы в Саввино-Сторожевском монастыре и Троице-Сергиевой лавре.
Весь же остальной внешний вид здания не говорит о его древности. Возвышающиеся над крышей пристроек гладкие стоны четверика храма увенчаны посредине полукружиями, подобно тому как это было сделано в ряде московских построек первой половины XVIII века (церкви Иоанна Воина на Якиманке, Троицы на Капельках и др.). Широкие окна с полуциркульными верхами прорезаны под этими полукружиями на западном и боковых фасадах. Неширокий восьмигранный барабан с прямоугольными окнами, пилястрами с капителями "романского" характера на углах и кокошниками с раковинами в аттике венчает здание и, в свою очередь, несет высокую шатровую крышу. Вся детальная обработка здания, в частности выполненная в белом камне и штукатурке профилировка карнизов, кокошников и оконных наличников, с ее сухими и мелкими обломами, очень характерна для середины XIX века (рис. 2).
Больше чувствуется древность храма внутри его, несмотря на скучную, будничную стенопись 1837 года, прописанную в еще более позднее прсмя. Четыре высоких крестообразных в плане столба отделяют широкое подкупольное пространство от узких боковых нефов; на столбы опираются иодпружные арки, высоко поднимающиеся над коробовыми сводами среднего нефа и трансцепта подобно тому, как и эти своды поднимаются значительно выше сводов (тоже коробовых) над угловыми частями. Все это очень непохоже на внешний облик здания и заставляло предполагать, что древний верх здания сохранился в большей степени, чем можно было заключить на основании донесения архимандрита Феофана о разрушениях в монастыре и его соборе в 1812 году, и должен значительно отличаться от существующего всей своей объемной композицией (рис. 3, 4, 5).
Лишь после Октябрьском революции собор Андроникова монастыря стал привлекать большее внимание исследователей. В 1918 году Всероссийской реставрационной комиссией, позднее преобразованной в Центральные государственные реставрационные мастерские, были произведены внутри собора работы, имевшие целью открыть из-под позднейших штукатурки и стенописи древние фрески работы Андрея Руб-
_____________
1) Там же, стр.86.
[12]
Рис. 3.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. План собора.
Обмеры арх. П. Максимова, А. Егоровой и Е. Шереметевой.
лева. Но произведенная в ряде мест отбивка штукатурки показала лишь, что стены действительно были покрыты фресками по тонкой обмазке, которая потом была частью сбита, частью мелко иссечена под новую штукатурку 1). Но самое здание собора и его архитектура продолжали оставаться неизученными и неведомыми науке до 1933 года. В 1933 году по поручению Центральных государственных реставрационных мастерских автором настоящей статьи, при участии архитекторов Л. Р. Егоровой и Е. Б. Шереметевой, были произведены обмеры и обследования его. Целью обследования было установить, наконец, что сохранилось здесь от первоначальной постройки и следует ли собор Андроникова монастыря считать древним зданием, перестроенным потом, или позднейшей постройкой, возведенной на древнем основании 2).
_____________
1) Грабарь И. Андрей Рублев. Вопросы реставрации. Сборник Центральных государственных реставрационных мастерских № I. M. 1926, стр. 21.
2) Результаты этого обследования заставили некоторых историков русского искусства изменить свое отношение к Андрониковскому собору. Так, Л. И. Некрасов, в 1928 голу датировавший его XVI веком (см. выше прим. 4), в своей книге "Очерки по истории древне-русского зодчества" (М. 1936) уже относит его постройку к 1357 году, но в описании его, сделанном на основании отчета автора настоящей статьи, представленного в 1933 году в Центральные государственные реставрационные мастерские, говорит о наличии у него боковых глав, о существовании которых можно лишь высказывать предположение, и даже трехлопастной обработки фасадов постамента, на котором стоит барабан с главой, что является ничем не обоснованным домыслом. Отсутствие указания на первоисточник, на основании которого сделано это описание, лишает читателей возможности судить о степени его достоверности. Н. И. Брунов в статье "Ранне-Московская архитектура XIV-XV вв." (Сообщения Кабинета истории и теории архитектуры Академии Архитектуры СССР, вып. 1. М. 1940) и Н.Н. Воронин в статье "У истоков русского национального зодчества" (Архитектура СССР, сборн. 5. М. 1944), приводя реконструкцию собора, сделанную на основании этого обследования, датируют его все же XIV веком.
[13]
Рис. 4.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Продольный разрез по среднему нефу
Обмеры арх. П. Максимова, А. Егоровой, Е. Шереметевой. Новый верх церкви не показан
Обмеры памятников архитектуры являются не только средством их фиксации путем выполнения по ним чертежей, но и первым и неизбежным этапом в деле их исследования и раскрытия.
И здесь обмеры собора сразу же показали: 1) несоответствие между положением внутренних его пилястр и внешних, украшающих стены со стороны пристройки, 2) совпадение уровней его пола и цоколя алтарных абсид, 3) большую высоту чердака над самим зданием, 4) положение чердака пристройки на одном уровне со сводами угловых частей церкви и 5) различие внешней и внутренней высоты боковых абсид.
Все это заставило усомниться в древности наружных пилястр нижней части собора; позволило сразу, без предварительных поисков, открыть следы срубленной профилировки цоколя на его стенах непосредственно над полом пристройки и безошибочно определить те места (на чердаках пристройки и боковых абсид), где могут быть найдены остатки древних пилястр и боковых закомар.
Действительно, наружные пилястры нижней части собора оказались штукатурными и не имеющими каменной основы, а остатки древних
[14]
Рис. 5.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Продольный разрез по южному нефу
Обмеры арх. П. Максимова, А. Егоровой и Е. Шереметевой
пилястр - их верхние части с капителями - были найдены на чердаке пристройки почти против внутренних пилястр, причем капители тех и других находились на одинаковой высоте. Капители наружных пилястр, найденные на северной и южной стенах между средними и восточными третями фасадов, были сильно повреждены: северная, разрушенная с лицевой стороны, сохранила лишь свои боковые контуры, а от южной уцелел только один угол. Но сопоставление этих фрагментов дало возможность полностью реконструировать капитель, имевшую, вместе с абакой, высоту, равную двум рядам белокаменной кладки. Составлявшая половину этой высоты собственно капитель походила на колокол коринфской капители, правда, низкий и широкий, увенчанный массивной полочкой и отделенный от пилястры широким плоским поясом. Отвечавшая следующему ряду кладки абака имела тот же самый профиль утрированного, вытянутого вверх гуська, что и капители внутренних пилястр и полуколонны алтарных абсид (рис. 6, 8).
На этих же стенах, на восточных третях фасадов, были обнаружены и остатки закомар, не сохранивших лишь своих завершений и
[15]
профилировки, а над капителями, с внутренней стороны их, были найдены узкие (почти втрое уже нижних) пилястры, уходящие вверх, тогда как пространство между ними и нижними частями закомар было заполнено мелкими кусками камня, уложенными на тощем известковом растворе, кое-как связывающем их. Выше этих мест и закомар была видна лишь новая кирпичная кладка.
Поиски закомар над средними третями были начаты на западном фасаде, так как здесь штукатурка держалась хуже, чем на северном и южном, и отбивка ее не представляла затруднений. Она была отбита на всей поверхности закомары в пределах ее внешних контуров, легко читавшихся благодаря различию строительных материалов - тесаного белого камня закомары и кирпича надложенной над ней стены. Эта отбивка показала, что закомара хорошо сохранила свои контуры, но утратила профилировку и завершение, а также и то, что оконный проем посреди нее выполнен в новой кирпичной кладке. Кроме того, на этой закомаре были обнаружены очень слабые, еле заметные следы наружной росписи: по обе стороны окна были видны две фигуры святителей (в белых клобуках), из которых северная была изображена стоящей и обращенной лицом внутрь, к окну, а южная - коленопреклоненной и протягивающей в том же направлении руки (донатор?). Над окном были видны незначительные следы позолоты, возможно, позолоты нимба.
Произведенная здесь на значительной площади стены отбивка штукатурки дата .возможность ознакомиться с характером древней кладки лучше, чем это можно было сделать на частях древних стен, видимых со стороны чердака пристройки. Стены (точнее - их лицевые поверхности) сложены из плотного, чуть желтоватого, известняка, отесанного в виде правильных прямоугольных блоков и гладко отшлифованного с лицевой поверхности. Высота рядов каменной кладки колебалась в пределах 32-33 см, но наиболее часто встречались ряды высотою в 35-36 см, в то время как длина камней не обладала даже и таким относительным единообразием. Степень сохранности камня различна. В то время как в одних местах (на средней закомаре западного фасада или северной - восточного фасада) он сохранился хорошо, в других (как хотя бы на средней и южной закомарах восточного фасада) его лицевая поверхность покрыта рядом трещин и от него местами отваливаются (отслаиваются) целые куски. Это явление проще всего объяснить тем, что в этих местах стены сильно пострадали когда-то от пожара: характер разрушения камня говорит скорее об этом, чем о действии влаги и мороза. Толщина камней видна лишь в немногих местах и колеблется в пределах 0,4-0,6 м, так что на долю внутренней забутки, при толщине стен около 1,5 м, приходится, в среднем, треть этой величины. Стены выведены на известковом растворе, довольно жирном, причем толщина швов здесь невелика и не превышает 0,5-0,6 см, но часто бывает и меньше этой величины.
После этого на средних третях северного и южного фасадов были произведены лишь очень небольшие раскрытия, имевшие целью обнаружить то, что не сохранилось на западном, - завершение закомары и место ее примыкания к пилястрам. На южном фасаде было найдено завершение, имевшее килевидное очертание (рис. 9), а на северном -
[16]
|
Рис. 6.
|
Рис. 7.
|
|
Рис. 8.
|
Рис. 9.
|
[17]
Капитель была найдена над северной пилястрой второго яруса. Она была сильно разрушена, как и вся закомара, но все же можно было убедиться в том, что ее профилировка такова же, как и у нижних пилястр. Здесь же сохранились и остатки профилировки закомары, состоявшей из двух рядов кладки из камня, имевшего около 18 см к высоту, что составляет половину высоты нормального ряда кладки. Профиль, отвечающий верхнему ряду кладки, здесь не сохранился, но внизу был довольно ясно виден валик, лишь своей внешней половиной опиравшийся на капитель пилястры, тогда как внутренняя половина его приходилась уже над стеной.
Полное представление о профилировке закомар дали боковые закомары восточного фасада, полностью сохранившиеся под крышами боковых алтарных абсид, которые первоначально были значительно ниже средней, но затем были надложены кирпичной кладкой вровень с нею. Верхний ряд кладки, которого нехватало на средней закомаре этого фасада, имел вид нависающей над нижним валиком выкружки, увенчанной двумя полочками - нижней маленькой и верхней большой (рис. 7).
Между северной закомарой и северной пилястрой второго яруса уцелел и белокаменный водосток обычной формы в виде сужающегося к наружному, не сохранившемуся, концу лотка, причем он своей боковой поверхностью примыкает к внутреннему профилю (валику) закомары, а внешний профиль ее (выкружка) опускается на борт водостока (рис. 10).
Упоминавшиеся выше места между боковыми закомарами и пилястрами второго яруса на северном и южном фасадах, заложенные мелкими обломками камня, были гнездами от таких же водостоков. Наконец, на северном фасаде, в восточной трети его, непосредственно над сводом пристройки, проходящим несколько ниже капителей нижних пилястр, была обнаружена деформация кладки (слегка опустившийся камень), заставившая предполагать, что под этим местом может быть древнее окно. Поиски его пришлось вести внутри церкви, так как снаружи это место было целиком закрыто новым сводом. Там, действительно, удалюсь найти заложенное окно, утратившее свою нижнюю часть, уничтоженную при устройстве новых арок, перекрывающих проемы, связывающие церковь с пристройкой. Окно сохранило свои откосы и сужающуюся конически внутрь покрывающую его арку. Такие же окна были затем обнаружены и на противоположной, восточной трети южной стены, и в западных третях обеих боковых стен, и в боковых третях западной.
Расположенные на оси закомар окна западных угловых частей внутри церкви, благодаря большой толщине стен, казались почти соприкасающимися своими откосами и образующими подобие одного углового окна.
Расположение этих окон на небольшой высоте служит достаточно убедительным доводом в пользу предположения о том, что этот храм никогда не имел хор. Другим доводом в пользу этого же предположения является отсутствие на западной стороне северо-западного столба каких-либо следов примыкания к. нему в этом месте арки. Поверхность столба здесь совершенно гладкая и на ней сохранились
[18]
Рис. 10.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Детали собора. Полуколонна алтарной абсиды; капитель пилястры нижнего яруса с началом закомары, водостока и низом пилястры второго яруса; украшенный резьбой камень, найденный в кладке новой стены
Обмеры арх. П. Максимова, А. Егоровой и Е. Шереметевой
на всю эту высоту явные следы покрывавших его некогда фресок, насеченных под новую штукатурку и стертых при нанесении последней настолько, что невозможно судить даже о сюжетах изображений.
Обмеры средних закомар и сопоставление их чертежей с чертежами разрезов показали, что они должны были сильно возвышаться над примыкающими к ним сводами, наподобие парапетов, но еще больше возвышались над ними подпружные арки под куполом, так что даже их пяты и капители столбов, на которые они опирались, были выше, чем шелыги сводов.
Щековые стены подпружных арок должны были, в силу этого, образовывать второй ярус закомар, создающий переход от основного четверика церкви к барабану купола. Этот второй ярус и предстояло найти на чердаке над древней частью здания.
При осмотре этого чердака было прежде всего обнаружено, что надстроенные над закомарами стены четверика церкви, казавшиеся снаружи сложенными целиком из нового полутораивершкового кирпича, включают в себя и значительное количество белого камня из разрушенных древних частей здания, в частности профилированного камня из закомар. Среди последних было несколько обрамлений завершений закомар, имевших вид двух валиков, сходящихся под прямым углом, н высеченных из одного куска камня. В кладке западной стены был
[19]
найден камень, имевший вид валика с примыкающей к нему маленькой полочкой, покрытый резьбой в виде ряда маленьких усеченных пирамид (на полочке) и стилизованного растительного орнамента (на валике). Но сказать, откуда мог взяться такой камень, гладко срезанный с одного конца под углом, близким к 45°, невозможно. Нельзя даже утверждать, что это - фрагмент какой-либо разрушенной части собора, а не камень, взятый откуда-либо извне (от старого надгробия, например) (рис. 10).
Боковые стенки средних, образующих в плане крест, сводов сохранились хорошо на всю свою высоту, отвечающую высоте пилястр второго яруса с их капителями. Частичной разборкой кладки, надложенной над южной закомарой восточного фасада новой стены в месте ее примыкания к одной из боковых стенок средних сводов, было установлено, насколько пилястры второго яруса заходят на эти стенки. Было обнаружено, что пилястры под средней закомарой северного фасада не имеют дополнительных полупилястр.
Значительно хуже сохранился второй ярус храма - возвышающиеся над сводами подпружные арки и закрывающие их стенки, видимо, сильно пострадали при падении купола в 1812 году.
Углы этого квадратного в плане яруса были украшены пилястрами, которые сохранились на три ряда каменной кладки выше, чем боковые стенки средних сводов, но утратили свои капители. На северо-западном углу не сохранились даже и пилястры, так как он целиком сложен вновь из кирпича.
Самые же закомары, т. е. щековые стенки подпружных арок, не только не сохранили нигде своего внешнего контура, но даже не достигают высоты подпружных арок, будучи на большей части своей высоты сложены вновь из кирпича. Непосредственно над сводами, примыкая к остаткам южной и восточной щековых стенок подпружных арок, находятся подобия арок, сложенных в один камень и не сохранивших своих нижних частей 1). На юго-западном углу из-под кладки щековых стенок, имеющих один камень (около 0,6-0,7 м) в толщину, был виден, на высоту лишь одного ряда кладки, угол, к обеим сторонам которого они примыкали. Возможно, что этот угол, сложенный из гладко отесанного камня, является остатком квадратного в плане постамента, непосредственно на котором стоял уже барабан купола и стены которого в плане совпадали с подпружными арками. Но выше этот угол тоже сложен из кирпича, так как и самые подпружные арки переложены, если не целиком, то в большей части. Во всяком случае, разборка кирпичной верхней части щековой стенки южной подпружной арки показала, что верхняя часть последней сложена из нового кирпича. Невозможность разборки этих стенок на большем протяжении лишает возможности судить о том, много ли сохранилось от древних арок. Снаружи через окна барабана можно видеть, что нижние части подпружных арок над юго-восточным столбом отличаются от верхних тем, что образуют входящий угол, подобный
_____________
1) Возможно, что эти подобия арок вместе с сильно возвышающимися над сводами средними закомарами служили опорами для крыш, имевших вид или настила или второго свода, по которым была уложена кровля.
[20]
Рис. 11.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Верх юго-восточного столба с парусом и остатками древних подпружных арок
такому же углу столба и видимый на высоту 30-40 см над капителью, тогда как выше они сливаются с парусом непосредственно. Это говорит о том, что не только столбы с их капителями, но и нижние части по крайней мере двух подпружных арок - древние (рис. 11).
Стоящий на подпружных арках восьмигранный барабан, перекрытый таким же сомкнутым сводом, сверх которого устроена высокая шатровая крыша, - новый и никаких остатков старого барабана в себя не включает.
Своды церкви сложены из того же тесаного белого камня, что и ее стены, и имеют снаружи обмуровку из большемерного кирпича, который но своим размерам может быть отнесен к XVI или XVII векам, причем над угловыми коробовыми сводами этой обмуровке придан вид крестовых сводов, щековыми стенами которых и являются боковые закомары двух смежных фасадов.
Дополнительные арочки-ступеньки, усиливающие коробовые своды над восточными угловыми частями церкви, позволяли предполагать, что они были сделаны для восприятия дополнительной нагрузки от боковых глав, стоявших здесь. Такое трехглавие соответствовало бы и изображениям рассматриваемого здания в упоминавшейся уже рукописи XVI века, но каких-либо остатков барабанов боковых глав на этих сводах не было видно. Быть может, при более тщательном изучении и удастся найти какие-либо их следы. Но если эти главы и существовали, то вряд ли они были световыми, открытыми внутрь здания.
И без того небольшое пространство, нa котором могли быть расположены эти главы, еще уменьшено стоящими частично там же углами стен с пилястрами второго яруса здания. Это не только должно было уменьшить диаметры боковых глав, но и отодвинуть их ближе к углам, благодаря чему они стояли бы частично на стенах четверика церкви, a оси их оказывались бы не совпадающими с осями закомар, в особенности восточных закомар боковых фасадов.
Таким образом, легче предположить здесь существование глухих, декоративных глав на шеях небольшого диаметра, тем более, что и коробовая форма сводов над восточными углами церкви говорит в пользу этого предположения: если бы здесь были отверстия световых глав, заделанные позднее, то свод приобрел бы форму парусного, но никак не коробового. В этом случае боковые главы могли бы, пожалуй, рассматриваться как едва ли не наиболее ранний из известных нам примеров декоративных глав, но не исключена возможность и того,
[21]
что они, как это бывало и в некоторых других древних храмах 1), появились не с самого начала, но позднее, при одном из ремонтов здания во второй половине XV или в начале XVI века.
Дальнейшие работы, ведшиеся в нижней части церкви, не дали никаких дополнительных данных для суждения о ее первоначальном облике. Поиски остатков порталов были неудачны и показали только, что последние были полностью уничтожены при устройстве больших проемов в средних третях западного, северного и южного фасадов, связавших церковь с пристройкой. Эти проемы были перекрыты новыми кирпичными арками высотой в два кирпича, чем были уничтожены и те части древних стен, где могли быть килевидные завершения арок порталов (если такие были). Искать следы порталов ниже уровня теперешнего пола было очень трудно, так как этот пол - мозаичный, по бетонной подготовке. К тому же, как об этом упоминалось ранее, уровень его если и выше уровня первоначального, то лишь на очень небольшую величину, порядка 10-12 см, что делает еще более сомнительной возможность нахождения под ним остатков портала.
Точно так же никаких данных для реконструкции здания не дали и окна алтарных абсид, положение которых по отношению к полуколоннам по обе стороны их говорило о том, что если они и не были пробиты вновь, а являются результатом расширения более узких древних окон, то это расширение было произведено симметрично в обе стороны с уничтожением древних оконных откосов.
Напоследок были осмотрены и подвалы, образовавшиеся под зданием после того, как в 1865 году под его полы были подведены своды, часть которых, под пристройкой, доступна для осмотра. Но и здесь, ниже уровня пят сводов, опирающихся на стены самой церкви, виден был лишь ее фундамент, сложенный из такого же камня, как и стены, но грубо отесанного. Стены пристройки здесь были такими же новыми, как и выше уровня земли, и никаких следов стен или фундаментов более древних пристроек, примыкавших некогда к церкви, обнаружено не было.
* * *
Таким образом, обследование храма показало, что некоторые древние части его: купол, барабан, верхние части закомар второго яруса и порталы утрачены полностью или почти полностью, но, несмотря на это, и уцелевшие части древнего здания достаточно убедительно говорят о его своеобразии и позволяют дать хотя и неполную, но достоверную графическую реконструкцию этого здания (рис. 12).
На довольно высоком цоколе, верхняя часть которого была профилирована наподобие аттической базы, возвышался четверик храма, расчлененный с каждой стороны пилястрами на три части, увенчанные закомарами с килевидным завершением. Боковые части каждого фа-
_____________
1) Например, в соборе московского Чудова монастыря 1501 года, который считали пятиглавым, но со снесенными по второй половчнс XVIII века боковыми главами. На самом деле, как показало ею обследование, произведенное в 1929 году, боковые главы били добавлены позднее (судя по их строительному материалу - около второй половины XVI в.) и были не световыми, но декоративными.
[22]
Рис. 12.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Восточный фасад
Реконструкция арх. П. Максимова
сада значительно уже и ниже средних, а средние, поднимаясь почти и полтора раза выше боковых, образуют, имеете с венчающими их закомарами, крестообразный в плане объем, завершающий четверик храма. На пересечении ветвей этого креста возвышался, в свое время, второй ярус с барабаном и куполом.
Углы этого креста обработаны узкими пилястрами, опирающимися на внутренние края капителей средних пилястр четверика и, в свою очередь, служащими опорами для средних закомар каждого фасада. Лицевые стены этого креста несколько тоньше стен нижних частей храма, и обрез между ними проходит чуть выше верха капителей нижних пилястр, образуя единственное (если не считать профилировки цоколя), и то мало заметное, горизонтальное членение на фасаде.
[23]
В основном же, в обработке фасадов храма преобладают вертикальные членения - пилястры, - правда, довольно плоские и сливающиеся на углах четверика, креста и второго яруса в угловые пилястры. Большею устремленностью ввысь обладают углы креста, где с лицевого фасада к пилястрам, более узким и стройным, примыкают полупилястры и алтарные абсиды с их тонкими полуколоннами, тянущимися на всю их высоту. Килевидные завершения закомар и самое расположение их на разных высотах вместе с отвечающими этому различными высотами алтарных абсид способствуют в еще большей степени созданию такого впечатления, которое подчеркивается еще расположением окон на западном и боковых фасадах. Здесь высоко поднятые окна средних частей и низко опущенные - боковых частей образуют треугольники, подобные тем, в которые вписываются и верхние части фасадов.
Такое подчинение и объемной композиции здания и обработки его фасадов одному началу способствует единству и цельности его облика, что еще более усугубляется подчинением высот всех его деталей одному модулю, каким является высота ряда каменной кладки. Высота цоколя, капители полуколонны абсиды, капители пилястры, ее абаки равны этой величине, как и профилировка закомар, выполненная из двух рядов кладки из камня половинной высоты. Немногочисленность профилей этих деталей, где повторяются только выкружка, валик и утрированный вытянутый вверх гусек, также способствует большей архитектурной цельности всего здания собора. Наконец, самая фактура поверхности стены, где горизонтальные швы проходили через стены и пилястры, связывая их в одно целое, служила все той же цели.
Труднее представить себе, чем мог быть верх храма. Пилястры на углах его второго яруса не сохранили капителей, но остатки юго-западного угла пьедестала, бывшего под барабаном купола, уцелевшие на пять рядов кладки выше верхнего следа пилястр, позволяют с точностью до одного ряда кладки определить их местоположение. Их низы не могли быть ниже сохранившихся остатков пилястр, а верхи - выше их более чем на три ряда кладки, так как иначе опирающиеся на них закомары должны были бы закрыть угол пьедестала, гладкая, без следов раствора поверхность которого говорит о том, что он был открытым. Принимая для капителей этих пилястр ту же высоту, что и для одинаковых с ними по ширине пилястр четверика храма, т. е. в два ряда кладки, мы сможем поместить эти капители лишь на один ряд выше или ниже.
На приводимой здесь реконструкции (восточный фасад и аксонометрический разрез) эти капители помещены на одном уровне с капителями внутренних столбов, подобно тому как и в нижней части храма капители внешних и внутренних пилястр находятся точно на одном и том же уровне. Опирающимся на эти пилястры закомарам приданы на реконструкции та же профилировка, что и сохранившаяся на нижних закомарах, и очертания наиболее простые и отвечающие их назначению - служить щековыми стенами подпружных арок.
Купол, его барабан и пьедестал под последним показаны на этих чертежах уже не как реконструкция, но как восполнение утраченных частей, и сделаны возможно более простыми и не отвлекающими вни-
[24]
Рис. 13.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Вид с юго-востока
Реконструкция арх. П. Максимова
мание зрителя от того, что является не домыслом, но реконструкцией, основанной .на бесспорных данных. Боковые главы нэ этих чертежах не показаны, так как нет достаточных данных не только для суждения об их размерах и архитектурной обработке, по и для подтверждения самого факта их существования. Порталы на этих чертежах нарисованы но образцу таких же в соборах в Звенигороде, Саввино-Сторо-
[25]
женском монастыре, Троице-Сергиевой лавре и церкви Воскрешения Лазаря в Московском Кремле - зданиях, наиболее близких к рассматриваемому и по времени постройки и по детальной обработке.
На перспективном виде, также приводимом здесь (рис. 13), храм показан в процессе постройки, что дало возможность автору реконструкции показать лишь те части здания, которые можно восстановить на основе бесспорных натурных данных, не прибегая ни к каким домыслам. Этот перспективный вид является .подтверждением сказанного выше о том, что и уцелевшие древние части здания, не давая возможности составить точное представление о первоначальном облике xpaмa в целом, говорят в то же время достаточно убедительно о его своеобразии и высоких художественных достоинствах.
* * *
Того, что собор Андроникова монастыря сохранил от своего первоначального облика, достаточно и для определения его места среди других памятников русской архитектуры - более ранних, более поздних и современных ему.
Время его постройки - конец периода, совпадающего с княжением Димитрия Донского и Юрия Звенигородского, который, подобно времени Ивана Калиты, был ознаменован строительством ряда каменных зданий в Москве и ближних городах. Но, в отличие от времени Ивана Калиты, от этого .периода дошло до наших дней несколько зданий, дающих представление о московской архитектуре этого времени, уже начинающей приобретать свойственный ей характер, сохраняя еще многое, роднящее ее с владимиро-суздальскои архитектурой ХII-XIII веков.
Церковь Воскрешения Лазаря в Московском Кремле (1395), соборы Саввина-Сторожевского монастыря (начало XV в.), Троице-Сергиевой лавры (1423) и Александровской слободы, ныне Успенского монастыря, в г. Александрове (1428 - 1434) напоминают владимиро-суздальские прообразы и строительными материалами, и техникой, и общей композицией, повторяя тот тип кубической крестово-купольной церкви с одной главой, трехабсидным алтарем и расположенными на одном уровне закомарами, который уже в XII веке был представлен такими блестящими образцами, как церковь Покрова на Нерли (1165) или Дмитриевский собор во Владимире (около 1195 г.).
Плотный, отесанный в виде правильных прямоугольных блоков известняк и манера кладки стен, сводов и проемов в перечисленных выше постройках конца XIV - начала XV веков настолько близки к таким же во владимиро-суздальских постройках ХII-XIII веков, что невольно возникает мысль о том, что строителями каменных храмов Москвы и Звенигорода могли быть прежде всего владимирцы, унаследовавшие определенные художественные и строительные навыки у своих предков, уже во второй половине XII века слывших, по свидетельству летописи, искусными каменщиками.
Таковы же, как и во владимиро-суздальских постройках, и перспективные порталы, и отдельные детали, как профили цоколей наподобие аттической базы, и манера выполнять более мелкие детали, как колонки абсид и порталов, архивольты последних и профили за-
[26]
комар, из камня, имеющего высоту, равную половине высоты стенового, или выполнение арок оконных проемов из трех камней.
Даже такие особенности, как круглые столбы церкви Воскрешения Лазаря, имеют свои прообразы в таких же столбах в Боголюбовском соборе (1158), а килевидные завершения закомар или бусины на колоннах порталов - в соборах в Юрьеве Польском (1230-1234) и в Суздале (1222 - 1233). Но, в то же время, нельзя не отметить в постройках XIV-XV веков и наличия таких черт, которых нельзя найти в сохранившихся произведениях владимиро-суздальской архитектуры. Простота и сдержанность обработки фасадов, такие детали, как пояса из трех рядов каменной кладки, покрытой плоским, резным орнаментом, более сложная композиция верхов церквей, где появляются (в соборах в Звенигороде и Троице-Сергиевой лавре) кокошники, создающие переход от основного объема здания к барабану его купола, приподнятые выше сводов основного планового креста подпружные арки под куполом, и являются такими чертами.
Собор Андроникова монастыря своим планом, строительными материалами и техникой близок к другим перечисленным выше современным ему постройкам, а следовательно, и к их прообразам XII-XIII веков, но резко разнится от них своей объемной композицией и порождающим ее расположением сводов. Своды угловых помещений, низко опущенные по сравнению со средними, которые, в свою очередь, кажутся низко опущенными по сравнению с подпружными арками купола, создают совершенно иные, чем во владимиро-суздальской архитектуре, внутренний и внешний вид здания с его расположенными на разных уровнях закомарами и широким вторым ярусом, несущим барабан с куполом (рис. 14). Все это заставляет искать прообразы такой композиции где-то еще и, в первую очередь, в других местных школах русской архитектуры.
Тип крестово-купольной церкви с опущенными, по сравнению со средними, сводами и закомарами угловых частей, имевший очень широкое распространение в византийской архитектуре, на Руси не был преобладающим, хотя примеры применения этого приема композиции дают уже такие древние здания, как Спасо-Преображенский собор в Чернигове (30 годы XI в.), Пятницкая церковь там же (первая половина XII в.), Михаило-Архангельская (Свирская) церковь в Смоленске (1191 -1194 гг.) и собор Мирожского монастыря в Пскове (1152). Широкое распространение этот тип храма получает позднее - с XIII века в Новгороде и с XV - в Пскове.
Но здесь здания покрывались простой восьмискатной крышей, прямоскатной или криволинейного очертания, и фасады их завершались не тремя закомарами, но трехлопастной кривой (церкви Николы на Липне 1292 г., Успения на Волотовом поле 1352 г. и собор Сковородского монастыря 1355 г. близ Новгорода), или многолопастной кривой (новгородские церкви Спаса Преображения 1374 г., Петра и Павла в Кожевниках 1406 г. и Власия 1407 г.), или, наконец, прямоскатными треугольными фронтонами (новгородские церкви Феодора Стратилата на Ручье 1361 г., Димитрия Солунского 1383 и 1462 гг. и псковские церкви). Обычная для новгородских зодчих манера покрывать угловые части церквей половинами коробовых сводов отвечала иосьмискатным
[27]
Рис. 14.
Собор Спасо-Андроникова монастыря. Изометрический разрез
Реконструкция арх. П. Максимова
крышам в полной мере, хотя псковские церкви, при таких же крышах, имели покрытие угловых частей полными коробовыми сводами, не находящими, в отличие от Андрониковского собора, отражения на компоцизии (так в книге - "ЛИТ") фасадов.
Ступенчато-приподнятое расположение подпружных арок и сводов Андрониковского собора также заставляет вспомнить о Пскове, где подобного рода конструкции были широко распространены в XV и XVI веках. Некоторые исследователи (Ф. Горностаев, К. Романов), считая такое расположение сводов и подпружных арок специфически псковским, объясняли появление его в средне-русских, в частности в московских, постройках влиянием Пскова. Но наиболее ранняя из сохранившихся псковских церквей, где встречаются .приподнятые подпружные арки, - Васильевская церковь с горки (1413) по времени постройки близка к соборам Троице-Сергиевой лавры и Саввина звенигородского монастыря, и сравнение сильного подъема поднружных арок последних со слабым, чуть заметным подъемом их в псковской церкви позволило другим исследователям (А. Некрасов, Н. Брунов) считать, что в московской архитектуре этот прием достиг полного развития и законченности раньше, чем и псковской.
Не считая этот вопрос решенным, отметим, что и в позднейших псковских церквам, где подъем подпружных арок стал значительно большим (никогда не достигая, однако, такой величины, как в Андрониковском соборе), и в таких средне-русских постройках, как собор Троицкой лавры, он оставался только внутренней формой, никак не отражаясь на композиции объема здания. В соборе Андроникова монастыря,
[28]
наоборот, вся композиция верха вытекает из расположения подпружных арок, и их подъем создает второй ярус, переходный от четверика храма к купольному барабану, подобных которому нет в псковской архитектуре (рис. 14). И вообще в русских постройках, современных Андрониковскому собору и более ранних, чем он, трудно найти такого рода вторые ярусы. Лишь в Софийском соборе в Киеве (первая половина XI в.) могло быть подобие второго яруса закомар, примыкавших с запада, севера и юга к среднему купольному барабану и создававшихся ступенчатым подъемом не подпружных арок (они в этой постройки опущенные), но самых коробовых сводов среднего нефа и трансепта. Другой пример подобия второго яруса, основанного уже на подпружных арках, еще не возвышающихся над сводами, дает собор Спасо-Евфросиниева монастыря в Полоцке, построенный около 1160 года мастером Иоанном.
Но все это - единичные примеры зданий, и по композиции и по времени постройки далеких от Андрониковского собора 1).
Если обратиться к архитектуре зарубежных стран, то всего больше аналогий Андрониковскому собору можно найти в архитектуре Сербии; здесь можно видеть и расположение закомар на разных уровнях, отвечавшее расположению средних и угловых сводов, и подобие второго яруса закомар, и ступенчатое расположение если не подпружных арок, то сводов, близкое к тому, что можно видеть в восточной части среднего нефа Андрониковского собора.
В отличие от большинства близких по объемной композиции построек Греции и Малой Азии, где на фасадах были видны лишь закомары, отвечавшие средним коробовым сводам в то время, как угловые были скрыты за стенами, выполненными горизонтальными рядами кладки и не отражающими того, что скрыто за) ними, сербские церкви, как правило, всегда имеют по три закомары на каждом фасаде - высокую, среднюю и низко опущенные боковые. Даже в небольших бесстолпных церквах XIV-XV веков три такие закомары, ставшие, видимо, традиционной, освященной обычаем формой, часто украшают боковые фасады их. Правда, почти во всех сербских церквах боковые закомары покрыты сверху крышей с горизонтальным карнизом, но, возможно, что в некоторых случаях это было результатом позднейших перестроек. Из сербских церквей наиболее близка к Андрониковскому собору церковь в Грачанице (в Старой Сербии близ Куманова), построенная в 1321 году. Здесь все закомары - и низкие боковые и высокие средние - открыты сверху, и в основании среднего купольного барабана есть второй ярус их; алтарные абсиды, в соответствии с расположением закомар на разных уровнях, имеют различную высоту.
Из более поздних и близких по времени к Андрониковскому собору сербских построек времени знаменитого "протомайстора" Боровика Радэ наибольшее внешнее сходство с ним имеют небольшие церкви
_____________
1) Известный лишь по рисунку XVI века Троицкий собор в Пскове 1365-1367 годов также имел второй ярус в виде низенького, квадратного в плане постамента, на котором, окружая барабан купола, стояли восемь кокошников. Но рисунок еще не говорит о том, относится ли это к первоначальной постройке или было изменено позднее.
[29]
без внутренних столбов, подобные церквам в Калениче, Крушеваце, Нейпаре, где над расположенными на разных уровнях закомарами, венчающими фасады, возвышаются четыре закомары второго яруса, окружающие пьедестал под купольным барабаном.
Не следует, однако, переоценивать значение этого сходства между сербскими церквами и Андрониковским собором: во многом они и разнятся между собой. Планы сербских церквей, сильно вытянутых по линии восток - запад, нередко не имеющих внутренних столбов и, в большинстве случаев, имеющих на боковых фасадах абсиды - "певницы", очень непохожи на его план и планы других современных ему русских церквей.
Подпружные арки сербских церквей чаще делались опущенными по сравнению с примыкающими к ним сводами, а не приподнятыми, как в интересующих нас русских постройках, и в обработке фасадов сербских и русских построек XIV-XV веков можно найти больше различия, чем сходства. Фасады русских построек более просты и строги, чем фасады сербских, где широко применялись и двухцветная кладка, сочетавшая цвета камня и кирпича, и тонкая резьба, каменным кружевом покрывающая архивольты закомар и обрамления оконных проемов. Правда, нельзя не отметить наличия некоторого сходства отдельных орнаментальных мотивов и техники выполнения этих деталей с украшающими фасады некоторых русских церквей того времени (соборы в Звенигороде, Саввином монастыре, Троице-Сергиевой лавре и Александровской слободе) поясами из трех рядов камня, покрытых резным орнаментом. Но это, так же как и необычные для русской архитектуры круглые окошки-розетки (в Звенигородском соборе и церкви Воскрешения Лазаря в Московском Кремле) или стрельчатая форма подпружных арок собора Троице-Сергиевой лавры, близкая к тому, что можно видеть в некоторых сербских церквах, как Великая церковь в Студеницкой лавре (около 1190 г.) или церковь в Арилье (до 1272 г.), гововорит лишь о том, что культурные связи между Русью и южными славянами, особенно оживленные в XIV-XV веках, отразились и на некоторых частностях русской архитектуры, что уже отмечалось в литературе 1).
Другие детали, как капители пилястр и их абак или профилировка закомар, находят аналогии не только в сербской архитектуре, но и в готике.
Короче говоря, если можно указать на сходство между отдельными частностями собора Андроникова монастыря и такими же в ряде современных ему и более ранних построек на Руси и за рубежом, то нельзя найти среди них близкие аналогии этому зданию в целом.
Если обратиться к более поздним русским храмам, то и здесь можно отметить очень немного таких, которые имели бы значительное сходство с Андрониковским собором. Лишь соборы Рождественского монастыря в Москве (1501) и Успенского монастыря в Старице (30 годы XVI в.) имеют высокие, средние и низкие угловые своды и отвечающее
_____________
1) Брунов Н.И. К вопросу о ранне-московском зодчестве. Труды секции археологии Института Археологии и Искусствознания РАНИОН. Т. IV, стр. 103
-104. М. 1928.
[30]
этому расположение закомар на разных уровнях. Видимо, и позднее этот прием композиции здания, несмотря на свою красоту, не пользовался широким распространением.
Причину этому можно искать в трудности отвода атмосферных осадков от углов второго яруса и боковых стенок креста, образуемого средними сводами. Затруднения с этим были и в соборе Андроникова монастыря, где первые переделки крыш имели место именно на углах: на юго-западном углу второго яруса и на примыкающих к нему стен как креста видны борозды и пятна краски (желтого крона) над ними - следы железной крыши, устроенной над первоначальными посводными покрытиями угловых частей храма еще тогда, когда боковые стенки средних сводов были открытыми, а не выходили, как сейчас, на чердак.
Нужно думать, что строители сербских храмов, близких по композиции к Андрониковскому собору, также испытывали затруднения с перекрытиями этих мест, судя по тому, что едва ли не одна только церковь в Грачанице имеет в наши дни все свои закомары открытыми сверху, тогда как у остальных зданий этого рода поверх угловых закомар надложены стенки, заканчивающиеся горизонтальными карнизами, и сделаны прямоскатные крыши.
Если так было в Сербии, то в нашей стране, с ее более суровым климатом, вопрос о сохранении крыш и сводов должен был заботить строителей и еще большей степени, и понятно, почему у нас получили широкое распространение лишь те крестово-купольные церкви с низкими угловыми частями, у которых и угловые и средние своды были покрыты общей восьмискатной (прямоскатной или криволинейной) крышей, непосредственно над которой, без промежуточного второго яруса, возвышашся барабан купола.
* * *
Подводя итоги всему сказанному выше, приходится сделать вывод, что собор Андроникова монастыря, несмотря на его типичные для московской архитектуры того времени план, строительные материалы, технику и детали, стоит несколько особняком среди других ее произведений, благодаря своей объемной композиции.
Наиболее близкие аналогии собору Андроникова монастыря можно указать не среди современных ему, но среди более поздних (первая половина XVI в.) русских или среди более ранних (первая половина XIV в.) сербских храмов. И нельзя ли объяснить его обособленное положение среди других русских храмов тем, что он мог в какой-то мере отразить южно-славянские влияния, столь понятные в то время, когда завоевание Балканского полуострова турками вынудило эмигрировать на Русь ряд видных южно-славянских церковных деятелей и когда такие представители их, как митрополит Киприан и Пахомий Логофет, своими трудами оказали сильное влияние на русскую письменность XIV-XV веков.
С другой стороны, можно объяснить происхождение форм Андрониковского собора и без привлечения к этому иноземных влияний - соединением в нем новгородской объемной композиции со средне-русской трактовкой фасадов, в частности их верхов. Возможно также, что особое положение собора Андроникова монастыря кажется нам таким
[31]
С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!
|
|
|
