Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

Н. Н. Воронин

Из ранней истории Владимира и его округи.

OCR Дмитрий Камшилин по Советская Археология, 1959, № 4, стр. 74—81.
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены вверху страницы. (Как и в журнале.)

-74-

История Владимира и его ближайшей округи известна нам по письменным источникам лишь с XII в. В 1108 г. Владимир Мономах сооружает здесь, на холме над Клязьмой, могучую земляную крепость ¹⁾. В 1158—1165 гг. ниже по течению Клязьмы, на ее крутом берегу, князь Андрей Боголюбский строит при устье р. Нерли свой каменный замок Боголюбов-город ²⁾. О более раннем этапе в истории этого высокого участка Клязьминского левобережья, игравшего столь крупную роль в жизни Владимирского княжества, ничего не было известно. Лишь на основании найденных «близ губернского города» кладов немецких и куфических монет IX—Х вв. ³⁾ я осторожно писал, что «древнейший русский поселок, положивший начало городу, возник здесь, по-видимому, в X—XI вв.» ⁴⁾. Организованные в 1953 г. Владимирским областным краеведческим музеем археологические работы во Владимире принесли новый материал по данному вопросу.

Разведка на юго-западном мысу Мономахова города, круто обрывающемся к Клязьме и оврагу Муромского спуска, установила следующую стратиграфическую картину (рис 1): сверху, под щебнем дорожек парка идет на глубину 0,70—1,0 м поздний, перемешанный гумусный слой с линзами песка и включениями глины, содержащий в себе, наряду с современным мусором и битой посудой, многочисленные остатки квадратных и фигурных майоликовых плиток из какого-то сгоревшего здания конца XII в. Скопления этих обломков майолики сопровождаются кирпичным и известковым щебнем и углем, залегавшими иногда отдельными прослойками. Весьма вероятно, что это остатки полов Успенского собора 1185—1189 гг., пострадавших в древности от пожара, вынутые, вместе со строительным мусором, при устройстве каналов калориферного отопления в конце XIX в. и сброшенные на край и под откос соборной горы. Далее, ближе к краю городского холма, идет плотный глинисто-песчаный пласт толщиной до 1 м, почти лишенный находок и содержащий единичные угольки, кусочки щебня и извести. Его нижняя линия круто падает вниз, обнаруживая древний склон городского холма. Описанный второй слой является насыпью вала мономаховой крепости 1108 г., который был рассыпан и спущен под откос при планировочных работах 1803—1804 гг., когда на его месте был разбит городской бульвар (впоследствии Пушкинский бульвар, теперь парк культуры и отдыха). Следовательно, теперь контур мыса соборной горы значительно изменен по сравнению с древним, он отодвинулся к югу и западу за счет сброшенной вниз насыпи вала. Древний край горы проходил отступя на 4—5 м от ее современной кромки. Ниже идет также наклонный по направлению к краю плато слой мощностью 0,80—1,0 м плотной глинистой земли, в котором присутствует лишь

¹⁾ ПСРЛ, т. ХХ, 1910, стр. 103.

²⁾ ПСРЛ, т. II, 1908, стр. 580.

³⁾ А. Марков. Топография кладов восточных монет. СПб., 1910, стр. 5, № 27; стр. 6, № 29.

⁴⁾ Н. Воронин. Владимир. М., 1945, стр. 5.

-75-

лепная сетчатая и гладкая керамика; никаких других находок, позволяющих датировать слой, нет; нижняя зона этого слоя сильно пронизана песком, имеет кофейный оттенок и почти лишена находок. На вскрытом участке площадью 36 м² мы имели дело со слоем, сползшим к краю горы, так что и стратиграфическое соотношение керамических остатков не может помочь в их хронологическом расчленении — оба типа керамики залегают в слое равномерно. Разведка в глубь плато показала, что этот древнейший слой исчезает на расстоянии 30—40 м к северу от кромки мыса.

Рис. 1. А — часть профиля раскопа на мысу соборной горы (западная стенка);  Б — лепная керамика нижнего слоя соборной горы I — перемешанный гумусый слой; II — глинисто-песчаный слой; III — плотный глинистый слой с лепной керамикой

Керамика с сетчатыми, ячеистыми, рябчатыми отпечатками имеет коричневато-серый, реже — черный тон. Примеси — мелкий песок и блестки слюды. Черепок плотный, толщиной 5—7 мм, венчики прямые; форму сосудов по небольшим фрагментам установить трудно. Днища — с выступающим карнизиком, они также покрыты сетчатыми отпечатками. Таким образом, древнейшее поселение на мысу Мономахова Владимира принадлежит ранней поре дьяковской культуры.

Гладкая лепная керамика (рис 1) имеет сероватый, изредка охристый тон; тесто с примесью шамота, реже дресвы, образующих шероховатую поверхность с волосяными трещинами и царапинами от заглаживания. Черепок толщиной до 7 мм; венчики — прямые с легким изгибом плечей сосуда (рис 1, 1—5). Фрагменты гладкой керамики решительно преобладают над сетчатой (589 и 67 экз.).

Следует отметить присутствие в слое гладкой лепной керамики особых форм. Это, прежде всего, обломки лепных глиняных сковородок с невысоким (1—1,5 см) бортом, толщиной 5—10 мм и диаметром 18—22 см, характер фактуры близок к гладкой лепной посуде, описанной

-76-

выше (рис. 1, 12—14). Далее есть единичные обломки лепных сосудов коричневато-охристого тона с подлощенной, глянцевитой поверхностью; форма этих сосудов приближается к горшку — венчик отогнут наружу, плечи обозначились резче, стенки толще; этот тип посуды приближается по профилю к ранней гончарной (рис. 1, 6—9; ср. рис 3, 17—23). Наконец, есть небольшое количество черепков лепной посуды с сильным черным лощением — это сосуды с выпуклыми плечами, близкие по форме позднейшим гончарным горшкам (рис. 1, 10—11). Эти типы керамики принадлежат иному времени. Глиняные сковороды характерны, в частности, для городищ роменской культуры VIII—X вв. (Монастырище, Вашкевичи ⁵⁾, Ново-Троицкое поселение ⁶⁾), но они есть и на мордовских городищах первых веков нашей эры на Мокше. Обломки «черной глянцевитой посуды» вместе с диргемами IX в. есть на Федяшевском городище ⁷⁾ и городище Дуна. Однако отдельные фрагменты такой керамики встречаются и в слоях середины I тысячелетия н. э. на верхневолжских памятниках. Коричневая подлощенная лепная посуда находит аналогию в подобной керамике нижнего слоя Мурома IX—X вв. ⁸⁾ и в мерянских поселениях VI—IX вв. ⁹⁾ В то же время, гладкая лепная керамика имеет общие черты с лепной посудой из ранних слоев Суздаля ¹⁰⁾ и Ярославля ¹¹⁾.

Описанные типы лепной керамики показывают, что и значительно позднее, во второй половине I тысячелетия н. э., соборная гора была занята поселком местного населения и что город и мономахова крепость 1108 г. возникли на давно обжитом месте. Это как будто подкрепляется и упомянутыми выше монетными находками IX—X вв., сделанными под Владимиром. Возможно, что древние поселки были и в глубине городского плато, на что может указывать находка обломка лепного горшка при наших разведках во дворе дома № 11-а по ул. Подбельского (район владимирского торга XII—XIII вв.). Однако полученные разведочные материалы не дают пока оснований для окончательных суждений, равно как нет данных для определения этнического состава населения этого поселка. Существенно, однако, что около Владимира нет славянских могильников с трупосожжениями; русские курганы здесь принадлежат лишь XII в., и вероятнее полагать, что поселение, предшествующее русскому Владимиру, было мерянским.

*  *  *

После владимирских высот левый берег Клязьмы имеет еще несколько выгодно приподнятых точек вплоть до устья Нерли.

После долины р. Ирпени к востоку от Владимира полого поднимаются высоты, занятые теперь с. Добрым. Юго-западный отрог этих высот, известный в народе под именем городища Березовец, сохранял в середине прошлого столетия валы, называвшиеся у местного населения «курмышами» ¹²⁾. А. А. Спицын предположительно относил это городище к дьяковскому времени ¹³⁾.

⁵⁾ Н. Макаренко. Отчет об археологических исследованиях в Полтавской губ. в 1906 г. ИАК, вып. 22, 1907, стр. 68.

⁶⁾ И. И. Ляпушкин. Городище Новотроицкое. МИА, № 74, 1958, рис. 18, 6, рис. 24, 7—8.

⁷⁾ В. Городцов. Результаты археологических исследований в Белевском и Рязанском уездах в 1897 г. АИЗ, 1898, № 7—8, стр. 222.

⁸⁾ Раскопки 1946 г. См. Н. Н. Воронин. Муромская экспедиция. КСИИМК, вып. 21, 1947, стр. 136.

⁹⁾ Попадьинское селище VI—VII вв. и Дурасовское городище VIII—IX вв. (раск. Е. И. Горюновой).

¹⁰⁾ Н. Н. Воронин. Отчет о раскопках 1936 г. в Суздале. Сб. «Археологические исследования в РСФСР 1934—1936 гг.». Л., 1941, стр. 94.

¹¹⁾ Н. Н. Воронин. Раскопки в Ярославле. МИА, № 11, 1949, стр. 184—186.

¹²⁾ В. Доброхотов. Древний Боголюбов-город и монастырь с его окрестностями. М., 1852, стр. l00.

¹³⁾ А. А. Спицын. Городища Дьякова типа. ЗОРСА, т. V, вып. 1, 1903, стр. 132.

-77-

В центральной части добросельской высоты лежит территория древнего Константино-Еленинского монастыря, возникшего, вероятно, еще в домонгольское время и известного по знаменитой уставной грамоте митрополита Киприана 1391 г., фиксировавшей «старые пошлины» феодальных взаимоотношений крестьян с монастырем ¹⁴⁾. К северо-востоку от мона-

Рис. 2. Сунгиревское городище (план)

стыря К. Н. Тнхонравовым был раскопан курганный могильник XII в. в урочище «Бабка-Деревенька». Данных о древнейших поселениях на этом участке нет; в обследованных разрытиях культурный слой почти отсутствует.

Далее на восток от с. Доброго левобережные высоты пересекаются глубоким оврагом Сунгирь, выходящим к Клязьме. Недалеко от его западного склона, на высоком плато, приподнятом на 46 м над уровнем Клязьмы, откуда хорошо видно ее течение, вплоть до Нерльского устья расположено городище, носящее у населения различные названия: Чаша, Дворец, Двор, Добросельский вал. Памятник впервые описан В. Доброхотовым, издавшим и его рисунок, изображающий городище с северной стороны; он же привел местное предание об основании городка Андреем Боголюбским ¹⁵⁾. Несколько позднее городище описал К. Н. Тихонравов, в основном повторивший данные Доброхотова ¹⁶⁾. Его осматривал Н. Макаренко, издавший и весьма неточный план его ¹⁷⁾.

Городище (рис. 2) имеет почти овальную форму 80×120 м; оно окружено валом, а с напольной стороны — рвом; вал лучше сохранился с северной стороны, с запада он распахан; место въезда на городище неиз-

¹⁴⁾ ААЭ, т. I, № 11.

¹⁵⁾ В. Доброхотов. Ук. соч., стр. 101—104.

¹⁶⁾ К. Н. Тихонравов. Владимирский сборник. М., 1857, стр. 62.

¹⁷⁾ Н. Макаренко. Новленский и Заколпский могильники Владимирской губ. и археологическая поездка по Владимирскому уезду. Тр. ВУАК, т. X, 1908, стр. 4—5.

-78-

вестно. К северу от городища меж его рвом и небольшим овражком расположено селище, легко определимое по подъемному материалу. Здесь собраны фрагменты лепной (63) и гончарной (112) керамики. Лепная посуда, по-видимому, была двух типов (рис. 3, 1—3): первый — сравнительно высокие банки с прямыми, почти вертикальными слабо профилированными стенками, второй — в виде низкого горшка с широким устьем; по

Рис. 3. Сунгиревское городище. Керамика: 1—16, 30—31 — лепная  керамика; 17—29 — гончарная керамика

своей фактуре эта керамика аналогична некоторым образцам описанной выше лепной керамики IX—X в. из Владимира, Суздаля и Ярославля; есть несколько черепков подлощенной лепной посуды. Лепная керамика встречается преимущественно по восточному краю селища. Вместе с ней много обломков гончарной посуды XI—XII вв. и более поздней — XIII— XIV вв.

Разведки 1954 г. в черте валов городища имели задачей определить возраст и характер поселения. Из шести небольших раскопов общей площадью около 100 м² раскопы №№ 2, 5 и 6 не дали древнего культурного слоя, а в остальных слой обычно перепахан. Раскоп № 1 у вала показал, что пола вала лежит на аморфном культурном слое до 0,70 м толщиной; слой содержал фрагменты гладкой лепной и ранней гончарной керамики, куски железной руды и шлаков; в верхней зоне слоя найдены шиферное и костяное (рис. 4, 5) пряслица, в нижней — преобладает лепная керамика; здесь же найдены костяная проколка, подвеска-амулет из медвежьего зуба (рис. 4, 10). В насыпи вала найден железный гвоздь и 31 обломок керамики XI—XII вв., свидетельствующие о позднейшем со-

-79-

оружении вала на месте более раннего открытого поселка. В толще насыпи вала прослежены следы срубной конструкции из бревен «в режь», составлявшей основу вала ¹⁸⁾. В раскопе № 3 отмечу две хорошо сделанные костяные иглы (рис. 4, 6, 7), костяную проколку (рис. 4, 8), брусочек желтой меди (весом 98,65 г) — вероятно, заготовка для литья украшений (?) (рис. 4, 9). Интересный материал дал раскоп № 4, где слой, залегавший в

Рис. 4. Сунгиревское городище. Находки 1 — часть коробки навесного замка; 2 — меря некая шумящая привеска; 3 —  железная пряжка; 4 — синяя биконическая бусина; 5 — костяное пряслице;  6, 7 — костяные иглы; 8 — костяная проколка; 9 — медный брусок — заго- товка для литья украшений; 10 — подвеска-амулет из медвежьего зуба;  11 — половинка шиферного пряслица с прочерченными знаками

неглубокой бесформенной яме естественного происхождения, содержал много костных остатков и находок. Здесь лепная керамика преобладает, в ее числе — обломок горшка с буквенным (?) знаком (рис. 3, 30), фрагмент с гребенчатым штампом (рис. 3, 31); отдельные находки: синяя биконическая бусина (рис. 4, 4), костяная проколка, половинка шиферного пряслица с прочерченными знаками (рис. 4, 11), обломки черенковых ножей, часть коробки навесного замка (рис. 4, 1), железный шлак, мерянская шумящая привеска (рис. 4, 2), железная пряжка (рис. 4, 3), серебряная монетная привеска — саксонский денарий герцога Ордульфа, или Оддо (1059—1071) ¹⁹⁾.

¹⁸⁾ Исследование вала проведено П. А. Раппопортом.

¹⁹⁾ N. Dannenberg. Die deutschen Münzen der Sächsischen und Fränkischen Keiserzeit. Berlin, 1876, стр.. 232, № 595. Определение В. Л. Янина, которому приношу здесь сердечную благодарность.

-80-

Лепная керамика (рис. 3, 1—16) как на селище, так и на городище близка по фактуре гладкой лепной керамике из Владимира, Суздаля и Ярославля. Есть несколько черепков сероватой подлощенной посуды; она обычно тоньше и с более прямыми стенками (рис. 3, 6—8). Диаметр сосудов — от 28 до 45 см (последние со стенками толщиной 1,5 см). Есть образцы посуды переходного типа с доработкой на круге. Гончарная керамика представлена как ранними типами X—XI вв. с резко отогнутым прямым венчиком (рис. 3, 17—23) и диаметром 12—26 см, так и типами XII—XIII вв. с отогнутым и завернутым внутрь венчиком (рис. 3, 24—29) и диаметром 20—30 см ²⁰⁾. Это свидетельствует о непрерывном существовании поселка с IX по XIII в.

Существенны данные о хозяйственном укладе обитателей Сунгиревского селища. Данных о земледелии пока в нашем распоряжении нет. Зато собран значительный костный материал, дающий следующую картину ²¹⁾:

Таким образом, остатки домашних животных составляют 62,4%, диких — 37,6%. Соотношение говорит об очень значительном удельном весе охоты, а следовательно, об известном архаизме хозяйственного строя. Наличие костей лося — крупного мясного зверя — обычно и в составе костных остатков из древнерусских городов (например, Старой Рязани). Большое количество костей бобра является, может быть, местной особенностью. В упомянутой выше уставной грамоте Константино-Еленинскому монастырю 1391 г. одним из существенных расхождений требований монастырских властей и «сирот монастырских» является вопрос о «бобровой ловле» («на бобры им в осенине поити»), восходившей к «старой пошлине» ²²⁾. Очевидно, Клязьма, озера и «истоки» данного района изобиловали бобрами еще в XIV в. Существенно, что кости медведя найдены лишь в заполнении ямы и шурфе № 4, а амулет — подвеска из медвежьего клыка — в нижнем горизонте слоя под полой вала в шурфе № 1. В своей работе о медвежьем культе у смердов Верхнего Поволжья в XI в. я писал об архаическом хозяйственном строе обитателей поволжских погостов и закономерно связанных с ним живыми пережитками медвежьего культа ²³⁾. Видимо, Сунгиревское селище X—XI вв. является конкретным примером такого поселения. Находка здесь мерянской шумящей подвески свидетельствует о наличии мерянского элемента в составе его обитателей, а может быть, и о его преобладании. Существенно и развитие некоторых домашних

²⁰⁾ По словам местного старожила, крестьянина с. Суромны А. Т. Панкратова, при поисках кладов на городище в дореволюционное время были встречены обломки тонких кирпичей. Сообщено О. Н. Бадером.

²¹⁾ Определение проф. В. И. Цалкина. В числителе — количество костей, в знаменателе — количество особей.

²²⁾ ААЭ, т. I, № 11.

²³⁾ Н. Н. Воронин. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. МИА, № 6. 1941, стр. 169—171.

-81-

промыслов и ремесел — плавки железа, литья украшений из меди (заготовка меди), костерезного дела. До начала XII в. Сунгиревский поселок был неукрепленным поселением свободных общинников.

С образованием Ростово-Суздальского княжества и борьбой за его независимость в конце XI в. (усобица Олега) стратегически важные высоты клязьминского левобережья укрепляются. Видимо, в первую очередь сооружается крепость Владимира в 1108 г. Вероятно в первой половине XII в. на месте поселка у Сунгиревского оврага возникает кольцо валов и рвов княжеского сторожевого городка, контролирующего течение Клязьмы от с. Доброго до устья Нерли. Предание о постройке крепости на Сунгире Андреем Боголюбским представляется весьма вероятным. Им в 1158—1165 гг. возводятся твердыни белокаменного Боголюбова-города. Очень существенно, что и этот пункт имел свою давнюю предысторию: при разведках 1954 г. на территории бывш. Боголюбова монастыря были найдены единичные черепки лепной посуды, сходной с описанной выше IX—X вв. Следовательно, выясняется, что в это время высоты левобережья Клязьмы были довольно густо населены — здесь лежало по меньшей мере три поселка (Владимир, Сунгирь, Боголюбово). На этот район в связи с его важным стратегическим значением и было обращено внимание княжеской власти. На месте древних поселков возникают княжеские замки и крепости.

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!