О междукняжеских границах в бассейне р. Москвы в середине ХII

О междукняжеских границах в бассейне р. Москвы в середине ХII—начале XIII в.

OCR по Советская Археология. 1987. № 3. Стр. 89—97.
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены вверху страницы. (Как и в журнале.)
OCR и подготовку к html-публикации на сайте Русский город осуществил Дмитрий Камшилин.

В домонгольское время Москворечье, как известно, составляло часть земли вятичей. Исследователи уже отмечали, что отличительная особенность этого района заключалась в его промежуточном, «нейтральном» положении между могущественными княжествами — Черниговским, Владимиро-Суздальским, Смоленским, Муромо-Рязанским [1, с. 45]. Особенность эта решающим образом сказалась на социально-экономическом и политическом развитии данного региона, вследствие чего становится очевидной необходимость реконструкции междукняжеских границ в бассейне р. Москвы в XII—XIII вв.— территории, явившейся позже ядром Русского централизованного государства.

Сведения письменных источников по этому вопросу крайне скудны и отрывочны. Почти все они использованы в работах М. К. Любавского, А. Н. Насонова, В. А. Кучкина и других исследователей. Однако спорность локализации отдельных пунктов, на основе которых проводятся границы, а также привлечение других данных позволяет по-новому взглянуть на интересующую нас проблему.

Сложение чернигово-суздальского рубежа прослежено А. Н. Насоновым [2, с. 183—185], а вслед за ним В. А. Кучкиным [3, с. 77—79] и А. К. Зайцевым [4, с. 102] (рис. 1). Из приведенной карты следует, что эту границу исследователи проводят по-разному, хотя их реконструкции базируются на сумме летописных свидетельств о черниговских волостях и пунктах, расположенных по течению Оки: Колтеска на месте современного правобережного по Оке села Колтово (1146 г.) [5, с. 28], волости Лопасна — нижнее течение р. Лопасни и правобережье р. Оки с центром на месте городища у д. Макаровки (1176 г.)¹ [5, с. 118, 7, с. 282—284], волости Сверилеск² [5, с. 118].

А. Н. Насонов провел северную границу черниговских владений по левобережью р. Оки с учетом расположения волости Лопасни — пересекая среднее течение одноименной реки, в 25—30 км к северу от р. Оки.

¹ В. А. Кучкин не согласен с локализацией волостного центра Лопасни на правом берегу Оки и вслед за рядом исследователей помещают его по течению р. Лопасни, при этом совершенно произвольно трактуя словосочетание договорной грамоты 1381 г «почен Лопастна» как «начиная с Лопастна (Лопастни)», т. е. от р. Лопасни [6, с. 77].

² Центр волости многими исследователями отождествлялся с современным селом Северским, расположенным близ устья р. Северки [2, с. 66, 230; 3, с. 78, 4, с. 80. карта-вклейка]. Этому как будто бы соответствуют и археологические данные: на месте современного села выявлено обширное селище XIV-XVII вв. [8]. Однако материалы лингвистики не позволяют согласиться с такой локализацией (пользуюсь случаем выразить благодарность Л. П. Жуковской за любезные консультации). Имеется больше оснований связывать слой XIV в. в современном с. Северском с великокняжеским селом «на Северсьце в Похрянском уезде» духовной грамоты Ивана Калиты (ок. 1339 г.) [9, с. 7, 9].

Рис. 1. Приблизительные границы княжеств середины XII — начала XIII в. в бассейне р. Москвы. а — по А. Н. Насонову; б — по В. А. Кучкину; в — по А. К. Зайцеву; г — по В. В. Седову; д — дополнение автора

Граница, предложенная В. А. Кучкиным, близка той, которую указал А. Н. Насонов. Граница черниговских владений, по А. К. Зайцеву, представляется необоснованно удаленной от р. Оки — до 50 км.

Вместе с тем северный рубеж Черниговского княжества, очевидно, не обязательно должен совпадать с границей Ростово-Суздальской земли, как полагали исследователи, начиная с А. Н. Насонова. Этому в значительной мере способствовала ошибочная локализация А. Н. Насоновым летописного пункта Голубино (территория Владимиро-Суздальского княжества), упоминаемого многими летописными сводами под 1209 г., в современном Михневском (ныне Ступинском) р-не Московской обл. [2, с. 184] близ северной черниговской границы, о чем подробно будет сказано ниже. Имеется достаточно данных, позволяющих отнести южный рубеж владимиро-суздальских владений гораздо севернее крайних черниговских волостей.

Как известно, первые летописные упоминания о Москве Ипатьевской и Тверской летописями под 1147 г. [6, с. 29] и 1156 г. [10, с. 225] характеризуют этот удаленный от основных ростово-суздальских земель пункт как город, связанный со строительной деятельностью Юрия Долгорукого [11, с. 143—148]. О том, что Москва в начале XIII в. была крайним юго-западным пунктом Владимиро-Суздальского княжества, земли которого могли «воевать» соседние князья, прямо укапывает краткое летописное свидетельство Симеоновской летописи о событиях 1209 г.: «Toе же зимы Рюрик, Михаил с Изяславом пришедше начата воевати

волость Всеволожю великого князя близ Москвы» [12, с. 46]. Крайний юго-западным форпостом Ростово-Суздальской земли считали Москву С. Ф. Платонов [13, с. 103] и М. Н. Тихомиров [14, с. 5]. Таким образом, среднее левобережье р. Москвы в середине XII — начале XIII в. было ростово-суздальским, а границей княжества, видимо, являлась р. Москва, вопреки мнению А. Н. Насонова, отодвигавшего эту границу значительно южнее.

Немаловажное значение для определения границ между Владимиро-Суздальским и Рязанским княжествами имеет летописный сюжет о событиях 1209 г., который с разной степенью полноты освещен различными летописными сводами. Наиболее полный рассказ содержит Воскресенская летопись. Этот поздний летописный свод, относящийся к 40-м годам XVI в., [15, с. 378, 379], восходит, согласно А. А. Шахматову, к Московскому своду конца XV в. [16, с. 133]. Действительно, летописный рассказ 1209 г. Воскресенской летописи полностью повторяет текст Московского летописного свода [17, с. 107, 108]. Источником же последнего, по А. А. Шахматову, является Софийская 1-я летопись [16, с. 133], восходящая, в свою очередь, к Новгородско-Софийскому своду 1430-х годов [18, с. 107, 108]. Некоторые подтверждения новгородских истоков Московского летописного свода находим и в описании событий 1209 г.³

Во всяком случае, летописный текст о событиях 1209 г. Воскресенской летописи, как наиболее полный и восходящий к довольно ранним источникам, может быть использован с достаточной степенью надежности. Приведем его полностью. «Приходиша к Москве Рязаньские два князя Изяслав Володимерич и Кюр Михаил Всеволодич, слыша бо, яко сынове Всеволожи отошли суть на Тверь противу новгородцем, а сего на ведаху, яко урядившеся с новгородци приидоша со Твери в Володимер ко отцу своему, начаша же воевати села около Москвы. Слышав же князь великий Всеволод, посла противу им вборзе сына своего Георгия, пришедшу на Голубино вечер, и посла сторожи пытати рати, и бысть ему весть, оже Изяслав стоит на Мерске, а Кюр Михаил на Литове, а люди своя распустиша воевати. Георгий же поиде через ночь на Мерску, той бо ему напереди, и быв на Волочке и оттоле уряди сторожевой полк за реку Клязьму, а сам поиде за ними же, и в ранюю зарю сретошася сторожеве их, и погнаша Юрьевы сторожи Изяславлих и гнаша их лесом секуще я. Георгий же поиде за ним вборзе с полком своим и прииде к реке Дроздне и ту удари на Изяслава, он же побеже, а дружину его избиша, а другие изымаша, а сам утече через реку, и многа дружина истопоша около его. Слышав же Кюр Михаил, оже Изяслав побежен, и беже в сам с полком своим, бяше бо тогда великий четверток и собор Архангела Гавриила, князь же Георгий возвратился с победою ко отцю своему, в Володимер, с великою честию» [19, с. 116].

Очевидно, что содержащаяся в этом отрывке географическая номенклатура определяет ту порубежную с рязанскими землями территорию Владимиро-Суздальского княжества, на которой развернули свои действия рязанские князья.

Судя по упоминанию р. Дроздны (ныне р. Дрезна), впадающей в р. Клязьму близ г. Орехово-Зуево, понятие «к Москве», «села около Москвы» было довольно широким. А. Н. Насонов ошибочно связывал с локализацией с. Голубино образование чернигово-суздальского рубежа, что, видимо, проистекало из неверной локализации им этого пункта в Михневском (ныне Ступинском) р-не Московской обл. [2, с. 184]. М. П. Погодин локализовал с. Голубино в 15 км к югу от Москвы [20, с. 285), что также оказывается в отрыве от всего комплекса упоминаемых

³ Так, известный по материалам XVII в. населенный пункт Волочек на левобережье р. Клязьмы в Московском своде назван, согласно новгородской орфографии, «Волочцем» [17, с. 107].

Рис. 2. Военные действия между рязанскими и владимиро-суздальскими князьями в 1209 г. а — границы княжеств; б — пункты, упоминаемые в летописи; в — направление движения княжеских войск; г — место битвы; д — стан Изяслава

в этом отрывке пунктов. Н. И. Надеждин и К. А. Неволин, анализируя этот летописный сюжет, исходили из неверной посылки, что рязанские князья двигались через Москву, о чем в летописи прямых указаний нет [20, с. 286, прим.]. И далее, следуя логике упоминаемых в отрывке событий, они полагали, что Литову надо искать западнее р. Нерской, т. е. на правой стороне р. Москвы, ибо «Изяслав относительно Георгия, шедшего из Владимира, был перед Кир Михаилом, стоявшем на Литове» [20, с. 286, прим.]. Волочек же и Голубино, по их мнению, были на левом, северном берегу р. Клязьмы, причем Голубино ближе к Владимиру, что действительно соответствует истине.

Для того чтобы внести ясность в этот вопрос, очевидно, необходимо локализовать указанные пункты, используя различные виды источников.

Поскольку Голубино является первым пунктом остановки Георгия на пути поиска рязанских князей, то искать его, видимо, следует ближе к Владимиру. Писцовая книга земель Троице-Сергиева монастыря 1592—1593 гг. по Переяславль-Залесскому уезду упоминает на территории Марининской волости Борисоглебского стана «пустошь, что была дер. Голубино, на рек. Шередере» [21, с. 848]. Река Шередера — левый приток Киржача [22, с. 206]. Пустошь эта, как и целый ряд других, тянулась к сельцу Халино [21, с. 848]. которое еще до недавнего времени располагалось в самом верховье р. Шередеры. Видимо, поблизости от этого села и следует локализовать Голубино (рис. 2). Нашими обследованиями 1981 г. пустошь была выявлена археологически. Это селище, расположенное рядом с сохранившимся до наших дней микротопонимом «Голубинский лес». Здесь, близ Большой Покровской дороги на Владимир, соглас-

но сведениям летописи, Георгий узнал, что Изяслав стоит «на Мерске», а Михаил «па Литове». Изяслав, надо думать, стоял в верховьях р. Нерской, ибо только верхнее течение этой реки расположено близко к р. Дроздне и к Голубино. Кроме того, старая дорога из Коломны на Владимир в XVIII в., как следует из картографических источников, поворачивала от р. Москвы южнее р. Мезенки к северо-востоку и шла, очевидно, через верховья р. Нерской [23]. Что же касается «Литовы», то достаточно надежных данных для локализации этого пункта найти не удается.

Если наши рассуждения верны, то рязанские князья стояли в 30 км один от другого, блокировав дороги на Владимир из Москвы и Коломны. Георгий, узнав об этом, стал двигаться к р. Нерской через Волочек. Место этого пункта легко определяется по данным Писцовых книг XVII в. (Волочек Зуев) на левом берегу р. Клязьмы, между р. Выркой и Дубной [24] (рис. 2). Затем, переправившись близ Волочка на противоположный берег р. Клязьмы, Георгий преследовал «сторожи Изяславлих» вплоть до р. Дроздны, где и произошло окончательное сражение, принесшее ему победу.

Таким образом, вся географическая номенклатура летописного известия 1209 г. размещается близ течения р. Клязьмы и ее притоков, в 60—90 км к востоку от Москвы, и с подмосковным, как и со ступинским Голубино не связана. Очевидно также, что военные столкновения происходили на территории Владимиро-Суздальского княжества, близ границ с Рязанским, и к выяснению чернигово-суздальского рубежа, как полагал А. Н. Насонов, они отношения не имеют⁴.

Территория Рязанского княжества, как показал В. А. Кучкин на основе анализа летописных известий 1186 и 1207 гг. Лаврентьевской летописи, простиралась и на левобережье р. Оки [3, с. 91, 92]. Согласно А. Н. Насонову, Рязань утвердилась в низовьях р. Москвы не позднее первых десятилетий XII в. [2, с. 205]. Есть основания полагать, что рязанские владения по левобережью р. Оки простирались вплоть до р. Нерской. Летописные источники содержат иногда сведения о том, что р. Нерская была тем рубежом, куда выходили встречать и провожать высокопоставленных гостей послы рязанских князей и епископов. Так. Лаврентьевская летопись под 1207 г. сообщает, что великого князя Всеволода, идущего от Коломны и пришедшего на «усть Мерьскы», «постиже ... епископ ... с молбою и с поклоном от всех людей, князь же великий оттоле поиде в Володимер» [25, с. 183]. Когда в 1176 г. Михалко «поиде... на Глеба к Рязаню», послы Глеба встретили его на «Мерьской» [17, с. 86]. Там же, только в верховьях реки, стоял и Изяслав во время вышеописанных событий 1209 г. На этом основании можно предположить, что р. Нерская в значительной части своего течения составляла рубеж рязанских владений.

Местоположение смоленского рубежа определяют ряд восточных пунктов Уставной грамоты 1136 г. Ростислава Смоленского: Добрятино на р. Пахре (застроенная окраина современного г. Подольска), Доброчков (верховье р. Нары), Бобровницы (в нижнем течении р. Протвы) [2, с. 160, карта-вклейка; 26, с. 96, карта-вклепка]⁵. На севере этого региона Смоленску принадлежала волость Искона, располагавшаяся в бассейне одноименной реки (рис. 1). Исконская слободка фигурирует во вто-

⁴ В. А. Кучкнн связывает летописный сюжет 1209 г. с установлением владимиро-рязанского рубежа, причем к рассмотрению вопроса им привлекались сведения Летописца Переяславля Суздальского, согласно которым князь Юрий встретил рязанцев у «Осового». Пункт этот локализуется В. А. Кучкиным близ р. Осенки — правого притока Северки, вследствие чего владимирские владения простирались, согласно В. А. Кучкину, до р. Северки [6, с. 98]. Однако проверка этих сведений Летописца Переяславля Суздальского не подтвердилась.

⁵ Данные локализации, а также локализация Бениц, предложенные в свое время П. В. Голубовским и принятые позже А. Н. Насоновым и Л. В. Алексеевым, оспариваются В. А. Кучкиным. Исследователь полагает, что с. Добрятино возникло не

рой духовной грамоте великого князя Дмитрия Ивановича [9, с. 35]. В. Н. Дебольский локализует волость Искону конца XIV в. по правому берегу верхнего течения одноименной реки [29, с. 171, карта-вклейка].

Однако А. Н. Насонов вслед за П. В. Голубовским ошибочно включил в состав смоленской территории XII в. часть волостей, фигурирующих впервые лишь в духовной грамоте великого князя Дмитрия Ивановича (ок. 1389 г.). Это Загорье, Числов, Берестов, расположенные в бассейне р. Москвы близ впадения в нее р. Рузы [9, с. 34, 35]. Нет оснований относить эти волости к смоленской территории XII в. Следуя сведениям источников, мы имеем гораздо больше оснований провести границу Смоленского княжества XII в. по левому берегу г. Исконы а затем, очевидно, вниз по течению р. Москвы.

Южный рубеж Смоленского княжества, образующий границу с Черниговским, определялся местоположением погоста Беницы на р. Протве и Бобровниц в нижнем ее течении [26, с. 96, карта-вклейка].

Проведенные таким образом границы крупнейших княжеств XII в.— Владимиро-Суздальского, Смоленского, Черниговского и Рязанского — окружают со всех сторон территорию, расположенную по правому берегу р. Москвы от Звенигорода до устья р. Северки и до Нары на юго-западе, свободную от каких-либо княжеских владений вплоть до начала XIII в. Напомним, что подобные «зоны пустоты» в процессе формирования государственности выявлены и другими исследователями Древней Руси, правда, для более раннего времени [30]. Естественно, возникает вопрос: что же собой представляла эта территория с точки зрения социально-экономического и политического развития земли вятичей? Ввиду отсутствия конкретных сведений письменных источников по этому вопросу постараемся, насколько это возможно, использовать данные археологии, преимущественно материалы об укрепленных поселениях — городищах.

Согласно археологическим свидетельствам, освоение древнерусским населением Москворечья началось в XI в. От этой поры сохранилось относительно небольшое количество городищ, селищ и курганных групп с трупосожжениями (рис. 3). Показательно, что больше всего памятников в западной половине изучаемого региона. Видимо, заселение территории шло с запада на восток по основной транспортной артерии района — р. Москве. Первоначально процесс носил характер стихийных миграционных потоков свободного общинного населения, оставившего нам немногочисленные и некрупные поселения (преобладают городища и селища площадью до 10 тыс. м²⁾.

Эти незначительные поселения, иногда в сочетании с близкорасположенными городищами и открытыми сельскими поселками, а также курганными могильниками, представляли собой территории, занимаемые свободной сельской общиной, осуществлявшей коллективную собственность на землю и ряд других функций, в том числе управление внутри коллектива и защиту от внешней опасности [31].

В конце XI в. в Москворечье появляются первые города (Москва и, очевидно, Коломна). К сожалению, мы не имеем надежных сведений о топографии древней Коломны. Что касается Москвы, то, согласно данным

в XII, а в XIV в., поскольку в 1348 г. вместо с. Добрятино упомянута Добрятинская борть. «Очевидно, — пишет В. А. Кучкин,— поросшие густыми лесами берега р. Пахры начали осваиваться не в XII, а в XIV в.» [5, с. 83]. Данные археологии опровергают этот тезис. Течение р. Пахры принадлежит к одному из самых густонаселенных районов Подмосковья домонгольского времени. Известна и курганная группа у с. Добрятино [27]. Отсутствие же упоминаний о с. Добрятино в других источниках XII в. вовсе не означает, что села не было в действительности. То же можно сказать и в отношении Бениц. Упоминание пункта в XV в, вовсе не является основанием для датировки времени его возникновения. Данные археологии датируют время его возникновения X в. [5, с. 83, 28, с. 216—232].

Рис. 3. Древнейшие славянские памятники на территории Подмосковья (конец XI — начало XII в.). а — городища площадью 31—50 тыс. м²; б — городища, площадь которых неизвестна; в — городища площадью 11—20 тыс. м²; г — городища площадью до 10 тыс. м²; д — селища, площадью до 10 тыс. м²; е — селища площадью 11—20 тыс. м²; ж — селища площадь которых неизвестна; з — курганные группы, в которых встречены трупосожжения; и — приблизительная граница Московского княжества времени Ивана Калиты; 1 — Волоколамск; 2 — Сычево; 3 — Тушков городок, городище; 4 — Тушков городок, курганы; 5 — Новинки; 6 — Шишимрово 1; 7 — Воронцово; 8 — Старая Руза; 9 — Беницы; 10 — Кораллово 1; 11 — д/о «Связист»; 12 — Колтырево; 13 — селище в устье Малой Истры; 14 — Павловская Слобода; 15 — Иславское; 16 — Успенское; 17 — Горышкино 2; 18 — Жуково; 19— Митино; 20 — Парамоново; 21 — Кузнецовка 1; 22 — Москва; 23 — Дьяково; 24 — Пенино; 25 — Десна; 26 — Луковня; 27 — селище Стрелково; 28 — курганы Стрелкове; 29 — Покров 4; 30 — Заозерье; 31 — Боровский курган; 32 — Богослово 1; 33 — Саурово; 34 — Куровское; 35 — Федоровское; 36 — Коломна; 37 — Дракино (Лобынск)

Н. С. Шеляпиной, древнейшее ее ядро, состоящее из мысового городища и укрепленной средней части, имело площадь 41,7 тыс. м² [32]. Все это наталкивает на мысль, что строительство подобных цитаделей было под силу только сильной княжеской власти.

Начало градостроительства, а также намечающиеся по летописным данным попытки установления государственных границ отдельных княжений в 30—40-е годы XII в. знаменуют, очевидно, начало следующего этапа освоения этой территории, связанного с деятельностью отдельных соседствующих князей и распространением государственности на изучаемой территории. Резко возрастает численность населения в изучаемом регионе. Возникают новые города: Дмитров, Звенигород, Перемышль, Можайск, Лобынск, Хотунь. В XII—XIII вв. население здесь было настолько плотным, что по техническим причинам публикация археологической карты невозможна. Эквивалентом ей служит карта плотности домонгольских археологических памятников, составленная по результатам подсчетов их па каждые 100 км² (рис. 4). Она свидетельствует, что население на этой территории распределялось далеко не равномерно; наибольшая плотность его была как раз на том пространстве, которое вплоть до начала XIII в. находилось вне княжеских владений. Видимо, это об-

Рис. 4. Карта плотности домонгольских археологических; памятников. а — отсутствие памятников; б — 1—5 памятников на 100 км²; в — 6—10 памятников на 100 км²; г — 11—15 памятников на 100 км²; д — 16-20 памятников на 100 км²; е — 21—25 памятников на 100 км²; ж — 26—30 памятников на 100 км²; з — граница Московского княжества около 1339 г.; и — междукняжеские границы домонгольского периода

стоятельство сыграло не последнюю роль в том, что власть князей распространилась на эту удаленную, густо населенную свободным общинным населением территорию позже, чем на другие районы Москворечья.

Важным атрибутом государственности в древнерусское время являются города. Однако на этой значительной по размерам территории мы не найдем ни одного засвидетельствованного летописными источниками города, а лишь небольшое число незначительных по размерам укрепленных поселений (рис. 3). И наоборот, все крупнейшие города Московской земли XII в., размещающиеся вне районов с наиболее высокой концентрацией населения, оказываются принадлежащими крупным соседним княжествам: Звенигород и Москва — Владимиро-Суздальскому; Можайск, Перемышль — Смоленскому; Лопасня, Лобынск и Хотунь — Черниговскому; Коломна — Рязанскому; Волоколамск — Новгородской земле (рис. 3). Показательно размещение этих городов, подавляющая часть которых возникает, согласно археологическим и письменным данным, в XII в., близ границ государств-княжеств. Подобные историко-географические наблюдения заставляют предположить, что строителями этих городов, очевидно, выступали князья соседних крупнейших противоборствующих княжеств, которые ставили их в интересах безопасности своих окраин, о чем можно иногда получить прямые сведения в письменных источниках⁶.

⁶ Дмитров был основан в 1154 г. владимиро-суздальским князем Юрием Долгоруким по случаю рождения у него сына [17, с. 58]. Им же, очевидно, были сооружены новые укрепления Московского Кремля в 1156 г. [10, с. 225]. Волоколамск, согласно сведениям патерика Досифея Топоркова, был заложен Ярославом Мудрым [33, с. 99].

Корреляционная таблица типов укрепленных поселений XII в. и их археологических признаков (по исследованным памятникам)

Итак, мы видим, что на той территории, которая оставалась не охваченной междукняжескими границами вплоть до начала XIII в., ни одного древнерусского города не было. Каков социальный статус имевшихся, здесь укрепленных поселений? Очевидно, что ответить на этот вопрос можно лишь в отношении тех городищ, на которых проводились стационарные раскопки. Их четыре: Успенское городище, раскопки которого велись А. В. Успенской в 1954 г. [34, с. 117—122; 35] и Ю. А. Красновым в 1961 и 1962 гг. [36, с. 98—103; 37] (вскрыто 121 м² площади городища); городище Боровский курган, исследовавшееся А. Г. Векслером в 1960 и 1961 гг. [38, 39] (вскрыто 164 м²); Кунцевское городище, раскапывавшееся А. Г. Векслером в 1960—1965, 1968 и 1970—1973 гг.. [40, с. 55, 56; 41, 42; 43, с. 53; 44, с. 46; 45—54]; Боршевское городище, исследовавшееся Х. И. Крис в 1973—1979 гг. [55, с. 65; 56, с. 70; 57, с. 68; 58, с. 69, 70; 59, с. 59] (вскрыто 596 м²).

Попытаемся проанализировать материал раскопок этих памятников. Как следует из таблицы, все четыре городища роднит целый ряд общих признаков, отсутствующих на других категориях подобных памятников: слабый уровень развития ремесла (отсутствие мастерских), застройка территории отдельными срубами, отсутствие находок стеклянных браслетов, наличие большого числа оружия, а также «племенных» украшений (семилопастные кольца вятичей, браслетообразные кривичей, шумящие привески угро-финнов), что свидетельствует о тесной связи населения, их оставившего, с окружающей сельской округой. Все это позволяет рассматривать данные городища как укрепленные центры сельских общинников, не имеющие никакого отношения к протогородским поселениям. И, действительно, все они на протяжении последующих столетий прекратили свое существование. В XIV—XV вв. их площадки использовались под христианские грунтовые кладбища; лишь на Боршевском городище, которое с прилегающим селищем в великокняжескую пору было волостным центром, возрождается на два столетия.

Весьма показательна география размещения этой категории археологических памятников — только на той территории, которая оставалась свободной от междукняжеских границ. Очевидно, наличие подобных, сильно укрепленных общинных центров, характеризующихся находками большого количества оружия и густонаселенной сельской округой, сильно замедляло проникновение княжеской власти в общинную среду.

Истоки постепенности этого процесса кроются в тех особенностях политической истории бассейна Москворечья, о которых речь шла выше. Ибо в тех случаях, когда государственная территория складывалась на основе местных «земель» (Владимиро-Суздальское, Черниговское и другие княжества), княжеская власть более интенсивно внедрялась в гущу общинного населения, основываясь либо прямо на месте старых племенных поселков (Муром, Суздаль), либо по соседству с ними (Ростов рядом с Сарским городищем, Переяславль рядом с Клещиным, Ярополч Залесский рядом с неукрепленным общинным поселком). Участие княжеской власти безусловно проявлялось в качестве одного из «городообразующих» факторов, стимулирующих нередко превращение протогородских центров в полноценные феодальные города, о чем писал М. К. Любавский еще в конце 20-х годов [60, с. 13]. На выделяемой нами части территории Московской земли этот фактор не смог сработать именно в силу того, что княжеская власть проникла сюда позже, чем на остальную территорию бассейна Москворечья.

1. Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья // Русский город. М.: Изд-во МГУ, 1976.

2. Насонов А. Я. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства, М.: Изд-во АН СССР, 1951.

3. Кучкин В. А. Ростово-Суздалъская земля в XII — первой трети XIII в. (центры и границы) // История СССР. 1969. № 2.

4. Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества X—XIII вв. М.: Наука, 1975. .

6. Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М.: Наука, 1984.

7. Юшко А. А. О некоторых волостях и волостных центрах Московской земли XIV в. // Древняя Русь и славяне. М.: Наука, 1978.

8. Юшко А. А. Отчет о работе в Смоленской и Московской областях в 1972 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 5077.

9. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.-Л.: Наука, 1950.

10. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью // ПСРЛ. 1863. Т. XV.

11. Тихомиров М. Н. Основание Москвы и Юрий Долгорукий // Изв. АН СССР. Сер. истории и философии. 1948. Т. V. № 2.

13. Платонов С. Ф. О начале Москвы. Статьи по русской истории. СПБ., 1903.

14. Тихомиров М. Я. Древняя Москва. М.: Изд-во АН СССР, 1947.

15. Левина С. А.. О времени составления и составителе Воскресенской летописи XVI века // ТОДРЛ. 1955. Т. XI.

16. Шахматов А.. А.. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1938.

17. Московский летописный свод конца XV в. // ПСРЛ. 1949. Т. XXV.

18. Шахматов А.. А.. Общерусские летописные своды XIV и XV веков // ЖМНП. 1900, сентябрь.

19. Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. 1856. Т. VII.

20. Погодин М. Исследования, замечания и лекции. Т. IV. М., 1850.

21. Писцовые книги Московского государства. Ч. I. Отд. 1. СПб., 1872.

22. Смолицкая Г. П. Гидронимия бассейна Оки. М.: Наука, 1976.

24. Московский и Серпуховской уезды XVI—XVII вв. по писцовым книгам. Карта // Архив АН СССР. Ф. 620 (С. Б. Веселовского).

25. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. 1846. Т. I. Вып. 1.

26. Алексеев Л. В. Устав Ростислава Смоленского 1136 года и процесс феодализации Смоленской земли // Slowianie w dzejach Europy. Poznan, 1974.

27. Богоявленский С. К. Материалы к археологической карте Московского края // МИА. 1947. № 7.

28. Успенская А. В. Древнерусское поселение Беницы // Ежегодник ГИМ — 1962. М., 1964.

29. Дебольский В. Я. Духовные и договорные грамоты московских князей как историко-географический источник // ЗРАО. 1901. Т. XII. Вып. I, III. Кн. 5.

30. Булкин В. А.., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX—XI вв. Л.: Наука, 1978.

31. Щапов Я. Н. О функциях общины в Древней Руси // Общество и государство феодальной России. М.: Наука, 1975.

32. Шеляпина Я. С. Археологическое изучение Московского Кремля (древняя топография и стратиграфия): Дис. канд. ист. наук. 07 00 06. М., 1974 // Архив ИА АН СССР. Р. 2. № 2140.

33. Зимин А.. А.. Новгород и Волоколамск в XI—XV веках // Новгородский исторический сборник. Вып. 10. Новгород, 1961.

34. Успенская А.. В. Успенское городище // КСИИМК. 1957. Вып. 68.

35. Успенская А.. В. Отчет о работах в Звенигородском районе в 1954 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 991.

36. Краснов Ю. А.. Раскопки на Успенском городище в 1961—1962 гг. // КСИА. 1964. Вып. 102.

37. Краснов Ю. А.. Отчеты о раскопках Успенского городища в 1961 и в 1962 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2256, 2578.

38. Векслер А.. Г. Отчет об археологических работах в Раменском районе в 1960 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2182.

39. Векслер А.. Г. Отчет об археологических раскопках в Ульяновском районе // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2342. 1961.

40. Векслер А.. Г. Исследование городищ в Москве и Подмосковье // АО — 1968. М., 1969.

41. Векслер А.. Г. Раскопки городищ в Москве и Подмосковье // АО — 1970. М., 1971.

42. Векслер А.. Г., Машек Н. Н., Фотеев .Г. В. Раскопки Кунцевского городища в г. Москве // АО — 1971. М., 1972.

43. Векслер А.. Г. Археологические работы в Москве // АО — 1972. М., 1973.

44. Векслер А.. Г. Исследование городищ в Москве и Подмосковье // АО — 1973. М., 1974.

45. Векслер А.. Г. Отчет об археологических работах в Раменском районе в 1960 году // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2182.

46. Векслер А.. Г. Отчет об археологических раскопках курганов у г. Одинцово Московской области и Кунцевского городища в г. Москве // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2562. 1962 г.

47. Векслер А.. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища в 1963 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2701.

48. Векслер А.. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища в г. Москве в 1964 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 2982.

49. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках в Москве и Подмосковье в 1965 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 3088.

50. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках городищ в Москве и Московской области в 1968 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 3794.

51. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища в г. Москве и Луковнинского городища в Московской области в 1970 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 4196.

52. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища и Одинцовского могильника в 1971 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 4516.

53. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища в г. Москве в 1972 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 4810.

54. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках Кунцевского городища в г. Москве и Луковнинского городища в Московской области в 1973 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. Д. 5089.

55. Крис X. И., Чернай И. Л. Раскопки городища Боршева-Московская // АО — 1974. М., 1975.

56. Крис X. И., Фоломеев Б. А., Чернай И. Л. Работы 2-го отряда Московской экспедиции // АО — 1975. М., 1976.

57. Крис X. И., Чернай И. Л., Фоломеев Б. А., Глазко М. П. Работы второго отряда Московской экспедиции // АО — 1977. М., 1978.

58. Крис X. И., Чернай И. Л. Раскопки Боршевского отряда Московской экспедиции // АО — 1978. М., 1979.

59. Крис X. И. Работы па Боршеве Московской // АО — 1979. М., 1980.

60. Любавский М. К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929.

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!