Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

П. А. Раппопорт

Архитектура древней Руси и археология

OCR по книге КСИА, 1982, вып. 172, с. 3—9.
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены внизу страницы. (Как и в книге.)
OCR и подготовку к html-публикации на сайте Русский город осуществил Дмитрий Камшилин.

Памятники зодчества — источник богатейшей информации о жизни создавшего их общества. Будучи одновременно памятниками искусства и строительной техники, они дают яркое представление об эстетических нормах эпохи, идеологии, о развитии производительных сил и организа-ции ремесла, а порой и о политической обстановке той поры. Очень точно сформулировал это значение архитектуры Н. В. Гоголь: «Архитектура — тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни и предания и когда уже ничто не говорит о погибшем народе». Естественно, что памятники зодчества всегда привлекали к себе усиленное внимание не только историков архитектуры, но и историков, художников, писателей.

Но если памятники древней архитектуры всегда ярко отражали свою эпоху, имелся период в истории человечества, когда роль зодчества стала особенно значительной, — это было средневековье. В средние века зодчество выдвинулось на первый план как ведущее искусство, сконцентрировав в себе другие виды искусства — в первую очередь живопись и скульптуру. По отношению к Западной Европе это прекрасно выразил В. Гюго, писавший, что в эпоху средневековья «все материальные силы, все интеллектуальные силы общества сошлись в одной точке — в зодчестве».

Значение русского средневекового зодчества для истории общества было ничуть не меньшим, чем в других странах Европы. Однако здесь имеется очень существенная разница, заключающаяся в количестве сохранившихся памятников. Романскую архитектуру Франции или Италии мы можем изучать по сотням сохранившихся построек. Не так обстоит дело с зодчеством Древней Руси. Пронесшиеся над Русью военные грозы, начиная с монголо-татарского нашествия, снесли с лица земли значительную часть древних памятников зодчества. Большую роль сыграло и то -обстоятельство, что часть территории Древней Руси в XIV—XVII вв. входила в состав Польского и Литовского государств и подвергалась процессу насильственной католицизации, при котором в первую очередь разрушали православные церкви, а ведь памятники зодчества эпохи средних веков — это прежде всего церкви. В итоге в настоящее время на всей древнерусской территории в более или менее целом состоянии сохранилось лишь около 30 построек домонгольского периода. Если даже добавить к этому и те памятники, которые были уничтожены сравнительно недавно, а также те здания, которые сохранились частично, хотя бы на половину своей первоначальной высоты, то и тогда общее количество памятников не достигнет 60. Причем это относится ко всей территории Руси и ко времени от конца X до середины XIII в., т. е. к двум с половиной векам русской истории. Можно представить, какими обрывочными, случайными данными мы обладаем. Естественно, что крайне ограниченное количество памятников сильно затрудняет изучение истории русской архитектуры домонгольского периода. Для получения более полной кар-

-3-

тины было необходимо значительно увеличить количество изучаемых сооружений, т. е. привлечь и те погибшие памятники, остатки которых скрыты под землей.

Интерес к памятникам древнерусской архитектуры проявился в России уже по крайней мере с конца XVIII в. К этому же времени относятся и первые случаи раскопок древних памятников. Правда, раскопки эти проводились не с научной целью, а в процессе хозяйственных или строительных работ, но все же при этом привлекали внимание и сами обнаруженные памятники. Так в 90-х годах XVIII в. при земляных работах в полоцком Бельчицком монастыре случайно наткнулись на остатки древней церкви. Неизвестный нам автор не только подробно описал руины, но даже сделал схематическую зарисовку плана ¹. В 1824 г. по инициативе киевского митрополита производились раскопки руин древнейшего памятника зодчества Киевской Руси — Десятинной церкви. Задача раскопок была также не научной; речь шла о предложении помещика А. С. Анненкова построить на этом месте новую церковь, и поэтому нужно было обнажить фундаменты древнего храма. Однако при вскрытии фундаментов были все же поставлены и чисто научные задачи, проведено описание раскопанных остатков и отмечено, что «полезно было бы поручить сие дело искусному в древнем зодчестве архитектору» ². Впрочем, о научном уровне этого предприятия можно судить по тому, что для удобства возведения новой церкви остатки древних стен были сломаны до основания.

Понимание ценности памятников древнего зодчества именно как памятников независимо от их использования постепенно завоевывало признание. Появились любители-археологи, специально интересовавшиеся] древнерусской архитектурой. В 1836 г. «купеческий сын» Д. Тихомиров начал раскопки храмов в Старой Рязани. И хотя он писал, что цель его раскопок «открыть место погребения великих князей и архипастырей рязанских», гораздо больше его интересовала сама архитектура раскапываемых памятников и исследование он проводил, «чтобы лучше можно было иметь понятие об архитектуре XII века» ³. При этом следует отметить достаточно высокий для того времени научный уровень раскопок Д. Тихомирова, точность его описаний и грамотность чертежей.

Изучение памятников древнерусского зодчества пошло особенно ускоренными темпами с 70-х годов XIX в. При этом огромную роль в развитии историко-архитектурной науки сыграли археологические съезды. Организаторы этих съездов понимали археологию очень широко и включали в нее не только раскопки, но и изучение сохранившихся памятников. Статьи о памятниках древнерусского зодчества, публикуемые в Трудах археологических съездов, несомненно, способствовали усилению интереса и к раскопкам таких памятников. В 60—80-х годах XIX в. были осуществлены раскопки нескольких памятников древнерусской архитектуры, задуманные уже как чисто исследовательские задачи вне связи с практическими или культовыми целями. В Смоленске такие раскопки провел М. П. Полесский-Щепилло, в Старой Рязани — А. В. Селиванов, в Галицкой земле — И. Шараневич ⁴. В конце XIX в. впервые подобные раскопки начали вести не любители, а профессионалы — археологи и искусствоведы: Н. Е. Бранденбург в Старой Ладоге, А. В. Прахов во Владимире-Волынском ⁵. Крупным шагом в развитии методики археологических исследований древних памятников зодчества стали работы П. П. Покрышкина по изучению остатков древних построек в Холме, церкви Василия в Овруче и церкви Спаса на Берестове в Киеве ⁶. Следует особо отметить методику детальных обмеров древних памятников, впервые разработанную и блестяще осуществленную П. П. Покрышкиным в натуре. Наконец, в начале XX в. Д. В. Милеев провел в Киеве первоклассные по методике раскопки древних памятников зодчества, в том числе участка фундаментов Десятинной церкви ⁷.

Казалось, что археологический метод исследования памятников древнерусского зодчества приобретает права гражданства. К сожалению, основная линия развития историко-архитектурной науки продолжала оста-

-4-

ваться не связанной с археологией. Выть может, вина в этом частично лежала на самих производителях раскопок, большей частью не только не делавших из своих работ историко-архитектурных выводов, но очень часто и вообще не доводивших свои исследования до публикации. Поэтому в 1-м томе капитальной «Истории русского искусства» И. Э. Грабаря, изданном в 1910 г. и подведшем итоги дореволюционному этапу изучения древнерусского зодчества, данные археологических раскопок оказались совершенно неучтенными.

В послереволюционные годы характер изучения истории древнерусской архитектуры существенно изменился. Впервые внимание исследователей начали привлекать общие проблемы истории зодчества. Ранее даже в наиболее серьезных трудах исследователи, как правило, не пытались выявить общую картину развития архитектурного стиля, ограничиваясь описанием памятников и в лучшем случае определением культурных влияний. Теперь на первый план выдвинулось раскрытие эволюции архитектурно-художественного образа, изучение закономерностей развития зодчества. На смену архитекторам, которые почти безраздельно господствовали в этом разделе науки, пришли искусствоведы. В работах Ф. И. Шмита, Л. И. Некрасова, Н. И. Брунова была значительно продвинута вперед разработка основных проблем истории древнерусского зодчества. Однако именно эти работы показали, насколько недостаточен фонд изучаемых памятников, насколько важно максимально увеличить количество исследуемых сооружений. Во второй половине 30-х годов заметно явное оживление архитектурно-археологической деятельности. Раскопки Н. Н. Воронина в Боголюбове и М. К. Каргера в Киеве послужили началом нового этапа в изучении истории древнерусской архитектуры. Полностью этот новый этап развернулся уже после окончания Великой Отечественной войны.

Уже на I всесоюзном археологическом совещании, состоявшемся в Москве в 1945 г., было отмечено: «Подлинная и полная история древнерусской национальной архитектуры может быть лишь результатом археологического раскрытия ее памятников и их реконструкции» ⁸. Последовавшее за этим развитие архитектурной археологии дало очень значительные результаты ⁹. Помимо раскрытия большого количества памятников, остатки которых были погребены в земле, археологические раскопки затронули и значительную часть сохранившихся зданий, порой очень существенно изменив наши представления об их первоначальном облике. Развитие архитектурной археологии резко изменило количество доступных изучению памятников русской архитектуры домонгольского периода. До зойны количество памятников возрастало довольно медленно. Так, А. М. Павлинов в своей «Истории русской архитектуры» (1894) упомянул о 26 памятниках X—XIII вв., в «Истории русского искусства» И. Э. Грабаря (1910) их уже 38, в книге А. И. Некрасова «Очерки по истории древнерусского зодчества XI—XVII вв.» (1936) — 55. Наконец, в написанной Н. Н. Ворониным и М. К. Каргером главе «Архитектура» двухтомной «Истории культуры Древней Руси» (подготовлена к печати перед войной, но издана только в 1951 г.) таких памятников 77. В настоящее время более или менее изучено около 160 памятников русской архитектуры домонгольского времени, а общее количество известных памятников (включая и такие, от которых сохранились лишь жалкие следы) приближается к 200 (рис. 1) ¹⁰. Естественно, что ведущая роль в изучении памятников древнейшего периода истории русской архитектуры стала принадлежать археологам.

В изучение древнерусской архитектуры археологи внесли не только количественные изменения; что важнее — они внесли в него подлинно исторический подход. Историю архитектуры стали рассматривать в неразрывной связи с политической и. социально-экономической историей страны, с развитием идеологии, литературы. Такой методический принцип обеспечил переход к качественно новой, более высокой ступени в понимании развития зодчества.

-5-

Перенос центра тяжести исследований русского зодчества древнейшего периода в область археологии не прошел безболезненно. Археологи на первых порах не вполне оценили сложность и ответственность задачи, вставшей перед ними. Раскопки памятников зодчества в ряде случаев проводились по общеархеологической методике, не учитывавшей специфики памятников архитектуры, что приводило порой к потере важнейших сведений об изучаемых постройках. Не всегда помогало и привлечение к раскопкам архитекторов, поскольку оказалось, что для успешного проведения подобной работы минимумом архитектурных знаний должен был обладать сам руководитель раскопок, ставящий задачу исследования. Большим недостатком было также то обстоятельство, что раскрываемые остатки монументальной живописи большей частью пропадали для науки. Лишь постепенно совершенствовалась и уточнялась методика архитектурно-археологических раскопок. Разработана была и методика снятия со стен раскапываемых зданий обнаруженных в раскопках фресковых росписей и переноса их в музей.

-6-

Изучение древних памятников зодчества необходимо проводить во всем многообразии его связей и проявлений, в неразрывном сочетании собственно архитектурного аспекта с историко-археологическим и искусствоведческим. К сожалению, до самого последнего времени эти стороны большей частью рассматривались по отдельности, что не позволяло раскрыть цельную картину развития архитектуры. Кроме того, совершенно недостаточное внимание уделялось строительно-техническим вопросам, позволяющим изучать развитие строительной техники и организацию строительного производства.

Следует отметить, что в последние годы все более отчетливо проявляется тенденция к преодолению разрыва между специалистами, изучающими памятники древнерусского зодчества. Археологи, архитекторы, искусствоведы работают во все более тесном контакте. Особенно явно проявляется содружество археологов и архитекторов-реставраторов. Комплексное изучение памятников принимает все более конкретные формы.

В изучении истории древнейшего периода русской архитектуры, безусловно, остается еще много нерешенных и спорных проблем. Однако успехи, достигнутые в этой области, уже настолько значительны, что позволяют с большой долей уверенности пытаться обрисовать общую картину развития русского зодчества X—XIII вв. В конспективном изложении картина эта представляется в следующем виде.

Русская архитектура домонгольского периода достаточно четко делится на три этапа.

Первый этап — архитектура Киевской Руси: с конца X до рубежа XI и XII вв. Возведение первых каменно-кирпичных построек на Руси относится к самому концу X в. и связано с окончательным сложением древнерусского государства и принятием христианской религии. Первые монументальные постройки были возведены в Киеве греческими мастерами. Самостоятельная строительная артель сложилась в Киеве к середине XI в. В течение всего XI в. Киев был единственным центром, где имелись собственные квалифицированные строительные кадры. Строительство соборов в Новгороде и Полоцке осуществлялось киевскими мастерами. Лишь в конце XI в. при участии греческих мастеров была создана строительная артель в другом русском городе — Переяславле. Существенные отличия ранних киевских построек от византийских объясняются прежде всего своеобразием заказа, иными условиями строительства, применением местных строительных материалов. Этими же причинами объясняются отличия новгородского и полоцкого Софийских соборов от киевского.

Во второй половине и конце XI в. местные особенности памятников киевского зодчества делаются все более ощутимыми и становятся русской архитектурно-строительной традицией. Техника кладки из кирпича-плинфы со скрытым рядом сохранилась в Киеве до начала XII в. Новый, второй этап в истории русской архитектуры сложился в начале XII в. и продолжался примерно до 80—90-х годов этого века. В нескольких наиболее крупных политических центрах Руси в этот период создаются собственные строительные артели, а кое-где развитие архитектуры начинает идти иными путями — создаются самостоятельные архитектурные школы. В течение первой половины XII в. в русском зодчестве сформировалось пять архитектурных школ.

В киево-черниговской архитектуре произошли существенные изменения, полностью преобразившие как архитектурные формы, так и сам архитектурный образ памятников. Изменилась и система кладки; теперь здесь стали строить из плинфы в равнослойной (порядовой) технике. Черниговские зодчие строили также в Рязани, где не было своих мастеров-строителей. В середине XII в. с помощью черниговских зодчих была создана строительная артель в Смоленске. Под сильным влиянием Киева развивалась в XII в. архитектура Переяславля, но в середине XII в. строительство здесь прекратилось, а вся строительная артель переехала на Волынь. Таким образом, к середине XII в. киевская архитектурная школа

-7-

охватывала Киевскую, Черниговскую, Рязанскую, Смоленскую и Волын-скую земли.

В Новгороде на базе киевских архитектурных традиций сложилась самостоятельная архитектурная школа, связанная с использованием местных строительных материалов и упрощением архитектурных форм. Построены новгородские здания из чередующихся рядов местной известняковой плиты и плинфы. Памятники новгородской школы обладают лаконичным и суровым обликом.

В Полоцке также продолжали развивать традиции киевской архитектуры рубежа XI и XII вв., но совершенно не восприняли новых киево-черииговских форм архитектуры XII в. Это обстоятельство в сочетании с прямым участием византийских зодчих привело к созданию своеобразной полоцкой архитектурной школы. В отличие от остальных русских школ здесь сохранилась техника кладки из плинфы со скрытым рядом.

Совершенно иначе происходило сложение галицкой архитектурной школы, где имела место не постепенная переработка киевских архитектурных форм, а резкий разрыв с киевской традицией. В начале XII в. в Галицкой земле началось монументальное строительство, в котором принимали участие романские зодчие из соседней Польши. В середине XII в. в Галич вновь прибыли романские мастера, на этот раз из Венгрии. Сложившаяся здесь архитектурная школа отличалась наличием романской белокаменной техники и романских деталей. Однако как планы, так и общая композиционная и конструктивная схема большинства храмов имеют здесь общерусский характер. Впрочем, в Галицкой земле строили также и храмы центрического типа (ротонды, квадрифолии), соответствующие центральноевропейской романской традиции.

В Северо-Восточной Руси в самом начале XII в. строительство начали южнорусские мастера, но собственные кадры строителей здесь в эту пору не были созданы, и в середине XII в. широкое монументальное строительство началось с помощью мастеров из Галича, а несколько позднее — при участии зодчих, присланных императором Фридрихом Барбароссой. В результате сложилась совершенно своеобразная влади-миро-суздальская архитектурная школа, обладавшая романской белокаменной техникой, насыщенная романскими архитектурными формами, но в основе композиционных и конструктивных решений отвечавшая не романской, а русской архитектуре.

Третий этап в развитии русского зодчества сложился к концу XII в. Впрочем, первые признаки образования новых композиционных решений и нового архитектурного образа можно видеть в полоцком зодчестве уже в середине XII в. Раннему сложению новых форм в зодчестве Полоцка способствовала чрезвычайно благоприятная обстановка, поскольку полоцкие зодчие в силу сложившейся здесь политической ситуации не были связаны необходимостью следовать киевским художественным веяниям. Основные композиционные приемы храмов полоцкой школы были затем использованы в зодчестве Смоленска, но в самом Полоцке к этому времени монументальное строительство полностью прекратилось.

С 80-х годов XII в. очень яркая самостоятельная архитектурная школа, отвечающая новому художественному направлению, существовала в Смоленске. Яркость архитектурного облика смоленских храмов сделала их популярными в других русских землях, а широкий размах строительства в Смоленске привел к появлению здесь многочисленных кадров опытных строителей. Это позволило смоленским зодчим вести строительство и в других землях — в Рязани, Новгородской земле и даже Киеве. В самом киево-черниговском зодчестве переход к новым формам совершился, по-видимому, в 90-е годы XII в. Разнообразие форм и типов храмов в Киевской, Черниговской и Северской землях в конце XII-первой трети XIII в. позволяет думать, что здесь работало несколько самостоятельных строительных артелей. Небольшая, но вполне самостоятельная архитектурная школа появилась в конце XII в. в Гродно.

В своеобразной форме проявились новые тенденции в начале XIII в.

-8-

во владимиро-суздальской архитектуре, четко разделившейся к этому времени в своем развитии на две линии, связанные с деятельностью двух строительных артелей. Нового притока романских зодчих здесь более не было, и развитие владимиро-суздальского зодчества определялось исключительно внутренней эволюцией архитектуры этой земли. Наконец, в совершенно специфических формах отразилось новое архитектурное направление на галицком зодчестве.

Единственной архитектурной школой Руси, где новые художественные тенденции не нашли отражения, была новгородская. Однако необходимость изменений назрела и здесь. После работы в Новгороде в начале XIII в. смоленских зодчих новгородские мастера использовали и переработали в своеобразной, чисто новгородской манере некоторые приемы, характерные для зодчества Смоленска. В результате был создан новый тип храма, послуживший основой для храмов более позднего периода новгородской архитектуры.

Таким образом, в первой трети XIII в. в русском зодчестве уже полностью господствовало новое архитектурное направление, общие закономерности которого в каждой архитектурной школе были выражены по-своему. Наряду с продолжавшимся процессом дифференциации русской архитектуры и дальнейшим ее членением на самостоятельные школы, в зодчестве проявились и некоторые признаки интеграции, сложения определенных элементов общности. На этом этапе развитие русского зодчества было прервано монголо-татарским нашествием.

Историческая обстановка на Руси сложилась так, что общерусское зодчество, зодчество Москвы опиралось на традиции лишь одной архитектурной школы домонгольского времени — владимиро-суздальской. Кроме того, дальнейшее развитие получила также новгородская архитектура. Остальные архитектурные школы Древней Руси в более позднем русском зодчестве не получили прямого продолжения. Однако процесс сложения общерусской архитектуры подготавливался в домонгольскую лору на гораздо более широкой базе разнообразных архитектурных школ. Красота и многообразие русской архитектуры домонгольского периода делают ее одной из наиболее ярких страниц в истории русской культуры. В прочтении этой страницы огромная роль принадлежит археологии.

1  Воронин Н. Н. К истории Полоцкого зодчества XII в. — КСИА, 1962, вып. 87, с. 102.

2  Отечественные записи, 1825, ч. 21, № 59, с. 399.

3  Тихомиров Д. Исторические сведения об археологических исследованиях в Старой Рязани. М., 1844, с. 15.

4  Воронин Н. //., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979, с. 300, 353; Пастернак Я. Старый Галич. Крашв; Льв1в, 1944, с. 75—80.

5 Бранденбург Н. Е. Старая Ладога. СПб., 1896; Раппопорт П. А. «Старая кафедра» в окрестностях Владимира-Волынского. — СА, 1977, № 4, с. 253.

6  Раппопорт П. А. Холм. — СА, 1954, № XX, с. 313; Раппопорт П. А. Церковь Василия в Овруче. — СА, 1972, № 1, с. 82; Каргер М. Е. Древний Киев. М.; Л., 1961, т. 2, с. 383.

7  Каргер М. К. Древний Киев, с. 20.

8  Материалы к всесоюзному археологическому совещанию. М., 1945, с. 135.

9  Обзоры археологических исследований памятников древнерусского зодчества см.: Воронин Н. Н. Работы советских археологов в области истории русского зодчества X—XIII вв. — В кн.: Материалы научной конференции, посвященной 40-летию советского искусствознания. М., 1958, с. 118; Раппопорт П. А. Археологические исследования памятников русского зодчества X—XIII вв. — СА, 1962, № 2, с. 61; Беляев Л. А. Архитектура Древней Руси (конец X—начало XIII в.) по данным археологии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1975.

10  Полный каталог памятников русского зодчества домонгольского периода подготовлен к печати в серии САИ.

-9-

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!