Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

О. М. ИОАННИСЯН.

ЗОДЧЕСТВО СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ XII—XIII вв. ¹

Пожалуй, нет ни одной другой школы древнерусского зодчества, история которой не была бы столь подробно разработана в науке, как зодчество Северо-Восточной Руси. Памятники владимиро-суздальской архитектуры еще с середины XIX в. начинают привлекать к себе пристальное внимание. За сто с небольшим лет им было посвящено несколько монографических обзоров (труды Д. Н. Бережкова,² Н. А. Артлебена,³ Л. В. Даля,⁴ В. А. Прохорова,⁵

¹ В связи с тем, что тема, связанная с зодчеством Северо-Восточной Руси указанного периода не ограничивается памятниками, расположенными в городах, о которых идет речь в тексте книги И. В. Дубова, географические рамки настоящего очерка расширены на всю территорию Северо-Восточной Руси XII—XIII вв.

² Бережков Д. Н. О храмах Владимиро-Суздальского княжества XII—XIII вв. — Тр. Владимирской ученой архивной комиссии, т. V. Владимир, 1903, с. 1—146.

³ Артлебен Н. А. Памятники зодчества древней Суздальской области. — Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета, III. Владимир, 1880, с. 32—40.

⁴ Даль Л. В. Историческое исследование памятников русского зодчества. — Зодчий, 1872, № 2, с. 9—11; 1875, № 11—12, с. 132—134.

⁵ Прохоров В. Археологический обзор древнейших архитектурных памятников во Владимире и Суздале. — Христианские древности, вып. 3. СПб., 1875, с. 34—63.

- 140 -

С. Строганова,⁶ В. Доброхотова,⁷ Э. Виолле де Дюка,⁸ Н. П. Кондакова и И. Толстого,⁹ И. Э. Грабаря,¹⁰ А. А. Бобринского,¹¹ Ф. Халле,¹² а также фундаментальное исследование Н. Н. Воронина ¹³ и работы Г. К. Вагнера о владимиро-суздальской пластике.¹⁴ Именно северо-восточное зодчество XII—XIII вв. стало «связующим звеном между древнейшим зодчеством Киевской Руси и русским национальным зодчеством XV—XVI вв.».¹⁵ Поэтому история архитектуры Северо-Восточной Руси XII—XIII вв. приобретает особое значение.

В итоге многолетней деятельности Н. Н. Воронина была прослежена картина исторического развития владимиро-суздальского зодчества. Вышедшая уже более 20 лет назад книга Н. Н. Воронина до сих пор остается самым исчерпывающим исследованием, посвященным средневековой русской северо-восточной архитектуре.

Только в последние годы начинают проводиться исследования, позволяющие дополнить предложенную Н. Н. Ворониным картину. В предлагаемом вниманию читателя очерке дается краткий исторический обзор архитектуры Северо-Восточной Руси в XII—XIII вв. Он основан в основном на материалах исследования Н. Н. Воронина и учитывает то новое, что было получено историко-архитектурной наукой в последние два десятилетия, прошедшие со времени выхода в свет его монографии.

Славянское переселение в Ростово-Суздальскую — «залесскую» — землю сопровождалось активной христианизацией местного населения. В ряде летописей сообщается о том, что епископия в Ростове была учреждена еще в конце X в. — в 991 г. — и первым епископом летописи называют Федора Гречина. В Тверской, Воскресенской, Никоновской летописях и Степенной книге он назван строителем первой дубовой соборной церкви в Ростове, которая была «толико чудна, якова не бывала и потому не будет».¹⁶

Деревянный ростовский собор, сгоревший в 1161 г., вероятно не был единственной деревянной церковью, построенной в ходе христианизации Залесской земли, однако недолговечность материала, приведшая к гибели этих храмов, а также невозможность проследить постройки подобного рода археологически не позволяют прочитать начальные страницы ростово-суздальского зодчества.

Первой монументальной постройкой Северо-Восточной Руси стал собор в Суздале, построенный киевским князем Владимиром Мономахом на рубеже XI и XII в. О его постройке мы узнаем из Киево-Печерского патерика ¹⁷ и сообщения Лаврентьевской летописи о замене этого собора новым.¹⁸ В источниках не приводится дата постройки собора, однако, учитывая, что в Лав-

⁶ Строганов С. Дмитриевский собор во Владимире на Клязьме. М., 1849.

⁷ Доброхотов В. Древний Боголюбов город и монастырь. М., 1852.

⁸ Violle le Due Е. L'art russe. Paris, 1877 (русский пер. Н. Султанова. М., 1879).

⁹ Кондаков Н., Толстой И. Русские древности. СПб., 1899, вып. VI.

¹⁰ Грабарь И. История русского искусства, т. 1. М., 1910.

¹¹ Бобринский А. А. Резной камень в России, вып. 1. М, 1916.

¹² Halle F. Russische Romanik. Die Bauplastik von Wladimir-Susdal. Berlin; Wien; Zürich. 1929.

¹³ Воронин H. H. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв., т. 1. М., 1961; т. 2. М., 1962.

¹⁴ Вагнер Г. К. 1) Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. М., 1964; 2) Мастера древнерусской скульптуры. М., 1966; 3) Скульптура Древней Руси. М., 1969; 4) Белокаменная резьба древнего Суздаля. М., 1975; 5) От символа к реальности. М., 1980.

¹⁵ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, с. 5.

¹⁶ ПСРЛ, т. ХV. М., 1965, с. 115; т. VII. СПб., 1856, с. 313—314.

¹⁷ Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, с. 9.

¹⁸ ПСРЛ, т. I. М., 1962, стб. 445.

- 141 -

рентьевской летописи наряду с Владимиром Мономахом строителем собора называется митрополит Ефрем, умерший в самом начале XII в. (до 1105 г.), Н. Н. Воронин предположил, что наиболее вероятной датой создания Суздальского собора следует считать время второго приезда Мономаха на северо-восток Руси — 1101—1102 гг.¹⁹ Постройка собора в Суздале знаменовала окончательное установление центральной княжеской власти в далекой «Залесской» земле и утверждение в ней христианства. В Киево-Печерском патерике указывается прообраз Суздальского собора — Успенский собор Киево-Печерского монастыря, «в меру» которого он был построен.²⁰

Остатки Мономахова собора в Суздале были раскопаны А. Ф. Дубыниным и А. Д. Варгановым. ²¹ Раскопки показали, что фундамент собора был сложен из булыжников на цемяночном растворе, а стены из плинфы в киевской технике кладки с утопленным рядом.

Благодаря раскопкам удается в общих чертах реконструировать план собора (рис. 19, 1). Он был шестистолпным храмом с нартексом. Однако его нартекс в отличие от киевского собора был отделен от основного объема храма сплошной стеной.

Важной военно-политической акцией Владимира Мономаха на северо-востоке было строительство нового города — Владимира. Под 1108 г. летопись сообщает: «Того же лета свершен бысть град Владимир Залешьский Володимером Мономахом, и созда в нем церковь камену святого Спаса».²² Остатки этого храма до сих пор не обнаружены. Н. Н. Воронин предположил, что церковь Спаса была маленьким четырехстолпным храмом.²³

Собор в Суздале был построен киевскими мастерами в свойственной им традиции. Однако дальнейшего развития на северо-востоке эта традиция не получила. После постройки собора мастера вновь вернулись в Киев и лишь в 1108 г., во время последнего приезда Мономаха в Северо-Восточную Русь, вместе с ним прибыла и группа строителей, возведших дворцовую церковь во Владимире.

Начало сложения архитектурной школы на северо-востоке относится уже к середине XII в. и связано с деятельностью Юрия Долгорукого.

В 40—50-х годах XII в. один за другим появляются новые города, бурный рост которых вызвал к жизни и монументальное строительство. Типографская летопись под 1152 г. сообщает о пяти построенных Юрием храмах — церкви Бориса и Глеба в Кидекше, церкви Георгия во Владимере, Спасском соборе в Переславле-Залесском, церкви Георгия в Юрьеве-Польском и церкви Спаса в Суздале.²⁴ Два — собор в Переславле-Залесском и церковь Бориса и Глеба в Кидекше — дошли до нашего времени, причем первый сохранился почти в первозданном виде,²⁵ а второй был частично разрушен и затем восстановлен в 60-х годах XVII вв.²⁶

Лучше всего сохранившийся Спасский собор в Переславле-Залесском (рис. 18, 5) представляет собой почти квадратный в плане четырехстолпный

¹⁹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв., т. 1, с. 28.

²⁰ Патерик Киевского Печерского монастыря... с. 9.

²¹ Дубынин А. Ф. Из истории изучения Суздальского собора. — СА, 1972, № 2, с. 139—148; Варганов А. Д. Еще раз о Суздальском соборе. — СА, 1977, № 2, с. 249—255; Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв.. т. 1, с. 27—32; Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв.: Каталог памятников. — САИ, 1982, вып. Е1-47, с. 59—60.

²² ПСРЛ, т. XX. СПб., 1910, стб. 103.

²³ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XIII вв., т. 1, с. 44.

²⁴ ПСРЛ, т. XXIV, 1921, стб. 77.

²⁵ Чиняков А. Г. Архитектурный памятник времени Юрия Долгорукого. АН, 1952, вып. 2, с. 43—66.                                       •

²⁶ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв., т. 1, с. 72.

- 142 -

храм, возведенный не в традиционной для древнерусского зодчества плинфяной технике, а из тесаных квадров белого камня. Белокаменная резьба в убранстве этого храма сведена к минимуму и состоит из несложного орнамента из волнистых линий, проходящего по карнизу апсид, и зубчатому фризу с аркатурным пояском, а также городчатому фризу в основании купола. Почти лишенный резного белокаменного убранства кубический объем собора, увенчанный главой на массивном барабане, производит впечатление белокаменного монолита. Столь же суровый и аскетический облик имеет и церковь Бориса и Глеба в Кидекше (рис. 18. 6).

Одинаковы и конструктивные особенности фундаментов этих двух памятников. Фундаменты Спасского собора и церкви в Кидекше сложены из крупных булыжников на известковом растворе и имеют необычайно широкую для древнерусского зодчества платформу.

Георгиевский собою в Юрьеве-Польском уже в 1230—1234 гг. был сменен новой постройкой.²⁷ Первоначальный собор в Юрьеве до сих пор практически не исследован. Только в 1909 и 1911 гг. К. К. Романовым ²⁸ и в 1960 г. А. В. Столетовым ²⁹ в небольших шурфах были вскрыты фундаменты ныне стоящего здания. Фундаменты оказались значительно шире стен. В нижней части они сложены из булыжников, а в верхней — из необработанных кусков белого камня. А. В. Столетов предположил, что фундамент целиком относится к первоначальному зданию.³⁰ Как считает А. В. Столетов, из собора Юрия Долгорукого происходит и проходящий сейчас по апсидам аркатурный поясок.³¹ Вполне вероятно, что план собора 1230 г. в общих чертах повторяет план собора Юрия Долгорукого.³² По всей вероятности, Георгиевский собор также был полностью лишен резного убранства.

Церковь Георгия, построенная Юрием во Владимире (рис. 18, 7), в XVIII в. была разобрана, а на ее фундаментах была возведена новая постройка. Фундаменты церкви XII в. были частично раскопаны Н. Н. Ворониным.³³ Они сложены из булыжников и обломков туфа на белом известковом растворе и на 0,5 м шире стен. Цоколь церкви Георгия сводился лишь к простому уступу. В плане она, как и другие постройки Юрия, представляла собой четырехстолпный храм.

Вопрос о том, откуда в Северо-Восточной Руси при Юрии Долгоруком появилась строительная артель, работавшая в необычной для византийско-русской строительной традиции белокаменной технике, уже давно волновал исследователей. Еще Н. П. Кондаковым и Д. Н. Бережковым была выдвинута гипотеза о том, что романская белокаменная техника была принесена на северо-восток Руси мастерами из Галича, где строительство велось не из плинфы, а из тесаных квадров.³⁴ К этой точке зрения присоединились М. Гру-

²⁷ ПСРЛ, т. I, стб. 455, 460; т. XV. М., 1965, стб. 335.

²⁸ Архив ЛОИА, ф. 29, д. 25, 26, 32, 37.

²⁹ Столетов А. В. Материалы к реконструкции Георгиевского собора 1152 г. города Юрьева-Польского. — В кн.: Культура Древней Руси. М., 1966, с. 263—267.

³⁰ Там же, с. 263.

³¹ Там же, с. 265.

³² А. В. Столетов предполагает, что совпадение планов не ограничивалось основными объемами зданий 1152 и 1230 гг. и что собор Юрия Долгорукого так же, как и постройка Святослава Всеволодовича, имел с трех сторон притворы (см.: Столетов А. В. Материалы к реконструкции Георгиевского собора 1152 г. г. Юрьева-Польского, с. 264—265). Это предположение вызывает сомнение, так как наличие притворов в памятниках середины XII в. не характерно для древнерусской архитектуры, а в других памятниках Юрия Долгорукого и раннегалицких постройках, возведенных теми же мастерами, они совсем отсутствуют.

³³ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв., т. 1, с. 91—100.

³⁴ Кондаков Н., Толстой И. Русские древности, с. 38; Бережков Д. Н. О храмах Владимиро-Суздальского княжества, с. 136—137.

- 143 -

шевский,³⁵ Д. В. Айналов ³⁶ и М. К. Каргер.³⁷ Наиболее подробно эта гипотеза была разработана Н. Н. Ворониным.³⁸ Исследования памятников галицкого зодчества не только позволили подтвердить правильность этого предположения, но и выяснить, что эта строительная традиция в самом Галиче обязана своим происхождением романской артели мастеров из Малопольши.³⁹

Начиная строительство на северо-востоке Руси, Юрий Долгорукий, не имевший в своем распоряжении мастеров-строителей, не мог также и обратиться за ними в другие древнерусские земли, так как находился с ними в состоянии войны. Единственным его союзником был галицкий князь Владимир Володаревич. Характер памятников Юрия, почти в точности повторяющих галицкие постройки первой половины XII в. (церковь Иоанна в Перемышле, храм в Звенигороде Галицком и церковь Спаса в Галиче) (рис. 18, 1—3), доказывает это предположение.⁴⁰

Это позволяет нам также объяснить и почти полное отсутствие в постройках Юрия резного декоративного убранства. Н. Н. Воронин считал, что, будучи убежденным грекофилом, Юрий не допускал «романских излишеств» и требовал от мастеров строгого соблюдения византийско-киевских образцов.⁴¹ Однако, как показали исследования галицких памятников первой половины XII в., возведенных теми же мастерами, что и храмы Юрия, белокаменная резьба была применена в них столь же скупо, как и в ранних владимиро-суздальских постройках.⁴² Очень важно при этом, что в той группе польских памятников, которой и ранние галицкие, и ранние северо-восточные храмы обязаны своим происхождением (коллегиаты в Вислице, Опатове, костелы Иоанна Крестителя в Прандоцине и Анджея в Кракове) ,⁴³ каменная резьба была столь же скупо применена в убранстве здания, а те немногие элементы резного убранства, которые все же применены зодчими, почти полностью совпадают и на Руси и в Польше. Аскетический облик храмов Юрия Долгорукого следует связывать не с грекофильством князя, а с тем, что традиция применения белокаменной резьбы отсутствовала в зодчестве Малопольши, которому его мастера обязаны своим происхождением.

Н. Н. Воронин, опираясь на упоминание всех храмов, построенных Юрием под одним 1152 г., высказал предположение, что они выстроены одновременно разными артелями.⁴⁴ Однако во всех этих постройках видна рука одних и тех же мастеров. Совершенно очевидно, что силами одной артели за год невозможно было выстроить все упоминаемые в летописи храмы.

³⁵ Грушевський М. Істория України-Руси Львів, 1905, т. III, с. 430.

³⁶ Айналов Д. В. 1) Архитектура черниговских храмов. — В кн.: Тр. Черниговского предварительного комитета по устройству XIV археологического съезда в Чернигове. Чернигов, 1908, с. 173—174; 2) О новых архитектурных находках в Чернигове. — ЗОРСА, т. IX, 1913, с. 330—331.

³⁷ Каргер М. К. Зодчество Галицко-Волынской земли в XII—XIII вв. КСИИМК, 1940, вып. III, с. 17—19.

³⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 107—110. — Одно время Н. Н. Воронин придерживался диаметрально противоположной точки зрения, считая, что не галицкие мастера принесли на северо-восток романскую белокаменную технику кладки, а, наоборот, владимиро-суздальские в Галич (см.: Воронин Н. Н. К вопросу о взаимоотношениях галицко-волынской и владимиро-суздальской архитектуры XII—XIII вв.— КСИИМК, вып. III. Л., 1940, 22—27), но впоследствии отказался от нее.

³⁹ Иоаннисян О. М. О раннем этапе развития галицкого зодчества. — КСИА, 1981, вып. 164, с. 35—42.

⁴⁰ Там же, с. 35—43.

⁴¹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв., т. 1, с. 110.

⁴² Иоаннисян О. М. О раннем этапе развития галицкого зодчества... с. 35—39.

⁴³ Swiесhоwski Z. Budownictwo romanskie w Polsce. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1963, s. 125—129, 190—195, 215—219.

⁴⁴ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 110.

- 144 -

Н. Н. Воронин сам отмечал, что летописная запись, в которой упоминаются построенные Юрием храмы, носит панегирический характер и является списком построек князя из его некролога.⁴⁵ Дата 1152 г. относится, скорее всего, к Спасо-Преображенскому собору в Переславле-Залесском, поскольку его постройка упоминается вместе с переносом города «от Клещина» на р. Трубеж. Церковь Георгия во Владимире Н. Н. Воронин убедительно датировал 1157 г.,⁴⁶ а Георгиевский собор в Юрьеве-Польском более точно датируется по сообщению Тверской летописи о строительстве нового храма князем Святославом Всеволодовичем. Под 1230 г. в ней сообщается: «Того же лета Святослав Всеволодович разруши церковь в Юриеве, еже бе обетшала, юже был преже създал дед его Юрий Долгорукий, а стояла та церковь 80 лет без лета».⁴⁷ Таким образом, мы получаем дату церкви Георгия в Юрьеве-Польском (1151 г.), построенной Юрием Долгоруким.

После перехода Юрия в Киев и его смерти в 1157 деятельность этой группы мастеров не прекратилась. Как мы отмечали выше, в 1157 г. во Владимире возводится церковь Георгия, фактическим строителем которой стал сын Юрия князь Андрей Боголюбский.⁴⁸ С его именем связан новый этап в развитии владимиро-суздальского зодчества.

В отличие от своего отца, рассматривавшего северо-восток Руси как глухую провинцию, которую он вынужден был отстраивать и укреплять только «для подготовки решительного удара по Киеву»,⁴⁹ Андрей Юрьевич, будучи одним из наиболее дальновидных политиков своего времени, прекрасно сознавал, что Киев и Киевская земля, ослабленные постоянными междоусобицами и набегами степняков-кочевников, уже теряют свое общерусское политическое значение, и поэтому предпочел не тратить силы в изнурительной борьбе за удержание киевского престола, а всеми средствами стал укреплять свою «отчину» на северо-востоке. В 1155 г. он самовольно «без отче воли» покидает Вышгород, престол которого являлся последней ступенькой к киевскому, и возвращается в свою северо-восточную «волость» — Владимир,⁵⁰ который отныне все больше и больше начинает претендовать на ту роль среди других русских городов, которая ранее принадлежала Киеву.

Активная строительная деятельность, развитая Андреем Боголюбским, связана в основном с его столицей, ставшей главным городом всей Суздальской земли и претендующей на роль главного города Руси, и парадной княжеской резиденцией Боголюбовым, расположенной недалеко от Владимира.

Строительная программа Андрея была призвана решить задачу архитектурного оформления идеи «приоритета Владимира над Киевом». Постройки, возведенные в его столице, должны были ни в чем не уступать киевским, не только «не подражать им, а затмить и превзойти их».⁵¹

Начало осуществления этого замысла было положено созданием мощных укреплений Владимира, которые были возведены с 1158 по 1164 г.⁵² Построенные Андреем укрепления по своей протяженности значительно превосходили крепость Мономаха.⁵³ В Ипатьевской летописи сообщается, что «князь Андрей бе город Володимерь силну устроил, к нему же ворота златая доспе, а другая серебром учини».⁵⁴

⁴⁵ Там же, с. 55 (прим. 14).

⁴⁶ Там же, с. 92.

⁴⁷ ПСРЛ, т. XV, стб. 355.

⁴⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 92.

⁴⁹ Там же, с. 55.

⁵⁰ ПСРЛ, т. I, стб. 348.

⁵¹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 316.

⁵² Воронин Н. Н. 1) Социальная топография Владимира и «чертеж» 1715 г.— СА, VIII, с. 164; 2) Оборонительные сооружения Владимира XII в. —МИА, № 11, 1949, с. 203—215; 3) Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 128—148.

⁵³ ПСРЛ, т. IX, стб. 211.

⁵⁴ Там же, т. II, стб. 582.

- 145 -

Вызов, брошенный древней столице — Киеву, заключался и в том, что в состав владимирских стен была включена, подобно тому как это было в Киеве в эпоху его расцвета, каменная проездная башня с надвратной церковью, названная, как и в Киеве, Золотыми воротами.

Золотые ворота во Владимире дошли до нас в сильно искаженном виде. Однако, как показали обнаруженные и опубликованные Н. Н. Ворониным обмерные чертежи, выполненные в 1779 г. Н. фон Берком и А. Гусевым,⁵⁵ еще в конце XVIII в. ворота не только стояли на всю свою высоту, но и сохраняли древнюю надвратную церковь (рис. 18, 8).

Еще до находки чертежей Н. фон Берка и А. Гусева Н. Н. Воронин указывал на наличие в сохранившихся частях памятника черт, свойственных постройкам Юрия Долгорукого (суровая монолитность кладки, карнизы в форме четверти вала).⁵⁶ Обмерные чертежи 1779 г., показывающие Золотые ворота в их подлинном виде, окончательно укрепляют в этом мнении. На них изображен маленький четырехстолпный храмик, план которого является точной копией планов церквей Юрия Долгорукого.⁵⁷ Фасад Ризоположенской надвратной церкви на Золотых воротах такой, как его изображает один из чертежей Н. фон Берка и А. Гусева, также демонстрирует нам почти лишенный декоративного убранства (за исключением аркатурного, зубчатого и городчатого поясков на барабане) облик храма, в уменьшенном виде до деталей копирующего такие постройки, как собор в Переславле-Залесском и церковь в Кидекше.⁵⁸ Учитывая определенную стандартность мышления зодчего галицких князей и Юрия Долгорукого, мы не можем сомневаться, что перед нами постройка, выдающая руку тех же мастеров. Однако Золотые ворота стали последним сооружением, возведенным этой артелью. В следующих постройках Андрея Боголюбского на смену суровой простоте приходит эффектная репрезентативность, свидетельствующая о совершенно ином творческом почерке возводивших их мастеров. Возникает вопрос, что же стало с артелью Владимира Галицкого и Юрия Долгорукого? Если учесть промежуток времени, прошедший с конца 10-х — начала 20-х годов XII в., когда была возведена первая постройка этих мастеров на Руси — церковь Иоанна в Перемышле,⁵⁹ до начала 60-х годов XII в., когда была освящена надвратная Ризоположенская церковь на Золотых воротах, можно понять, что зодчий, стоявший во главе этой артели, к моменту завершения строительства владимирских укреплений находился в преклонном возрасте (нужно помнить, что в Перемышль из Польши он должен был прийти уже сложившимся мастером), и мог уже и умереть. Поэтому обширная строительная программа Андрея Боголюбского была поручена уже другому зодчему.

Первой работой новых мастеров было создание Успенского собора во Владимире, начатого в 1158 г. и законченного в 1160 г.⁶⁰ Андрей предполагал, что он станет не просто епископской кафедрой, но и центром русской митрополии, которую князь собирался перевести во Владимир из Киева.⁶¹

⁵⁵ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. I, с. 137— 138, 144—147.

⁵⁶ Воронин Н. Н. Оборонительные сооружения Владимира... с. 207.

⁵⁷ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1 (рис. 45).— Интересно, что до находки чертежей 1779 г. Н. Н. Воронин сомневался в том, что надвратная церковь на своде Золотых ворот была четырехстолпный храмом, и считал, что она должна была быть бесстолпной (см.: Воронин И. Н. Оборонительные сооружения Владимира... с. 212) Однако обнаруженные исследователем чертежи Н. фон Берка и А. Гусева заставили его изменить свою точку зрения (см. Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 144—145).

⁵⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1 (рис. 44).

⁵⁹ Zaki A. Przemyska cerkiew księcia Wolodara w swietle zrodel pisanych i archeologicznych.—Sprawozdania z posiedzeń komisji naukowych oddzialu PAN w Krakowie, styczeń — czerwiec, 1968, 48.

⁶⁰ ПСРЛ, т. I, стб. 348; т. XVI. СПб., 1889, стб. 310.

⁶¹ Там же, т. IX, стб. 222.

- 146 -

Несмотря на то, что Андрею Боголюбскому так и не удалось утвердить русскую митрополию во Владимире,⁶² Успенский собор приобрел значение одной из главных общерусских святынь. Успенский собор Андрея Боголюбского, пострадавший в 1185 г. от большого пожара, в течение 1185—1189 гг. был «обновлен» Всеволодом Большое Гнездо. «Обновление» собора фактически вылилось в создание новой постройки, о которой речь будет идти ниже, однако основное ядро собора Андрея Боголюбского было сохранено Всеволодом, и включено в состав нового здания (рис. 19, 2).⁶³

Так же, как и постройки Юрия Долгорукого, Успенский собор сложен из тесаных квадров на белом известковом растворе, а его фундаменты — из круглых речных булыжников.

Однако это уже не четырехстолпный храм, а грандиозное шестистолпное сооружение (рис. 19, 3). На смену суховатой геометричности формы приходит изысканность в прорисовке деталей плана, пластическом решении фасадов. Если в ранних постройках декоративная резьба была сведена к минимуму, то в Успенском соборе она играет весьма значительную роль. Его цоколь еще имеет форму простого уступа, но лопатки уже украшаются полуколонками с аканфовыми капителями, в уровне отлива появляется аркатурно-колончатый фриз, колонки которого опираются на резные консоли, пяты подпружных арок покоятся на плитах-импостах с рельефными изображениями львов, в верхней части тимпанов закомар появляются скульптурные композиции, а над капителями фасадных полуколонок — скульптурно обработанные водометы.⁶⁴ Купол собора, его барабан и колонки аркатурно-колончатого пояса были окованы золоченой медью.⁶⁵

Н. Н. Воронину удалось, опираясь на наблюдения А. В. Столетова, установить, что Успенский собор 1158—1160 гг. представлял собой сложный архитектурный организм — к основному объему храма с трех сторон примыкали притворы, а переходы связывали храм с епископским дворцом. Н. Н. Воронин не исключал и возможности того, что к югу от юго-западного членения здания находилась симметричная пристройка, также связанная с ходом на хоры собора.⁶⁶

В 1160 г. в огне большого пожара погиб древний деревянный собор в Ростове.⁶⁷ В следующем году Андрей Боголюбский посылает своих мастеров в Ростов для того, чтобы на месте древней «чудной» церкви заложить новую, но уже каменную. Первоначально был заложен небольшой храм, ко-

⁶² Голубинский Е. История русской церкви, т. 1, ч. I, с. 330—332; Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг., 1916, с. 118—120; Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XII вв. — Записки историко-филологического факультета С.-Петербургского университета, ч. CXVI. СПб., 1913, с. 396—398; Соколов П. Русский архиерей из Византии. Киев, 1913, с. 128—158; Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 119—120.

⁶³ Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв... с. 51—52.

⁶⁴ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 169— 187; Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси... с. 95—121; Огнев Б. А. О позакомарных покрытиях (к вопросу реставрации позакомарных покрытий храмов Северо-Восточной Руси XII—XV вв.). — АН, вып. 10. М., 1958, с. 51—52. — М. А. Ильин высказал предположение, что первоначально над аркадами закомар собора 1158 г. были белокаменные щипцы и, таким образом, закомары имели не криволинейное, а пофронтонное покрытие, подобно памятникам романской архитектуры Ломбардии. Высказывая это предположение, М. А. Ильин опирался на материалы обследования верхних частей собора, проведенного в 1880-х годах И. Е. Забелиным, А. М. Павлиновым и В. К. Трутовским (см.: Ильин М. А. Забытые открытия (к вопросу о первоначальных формах завершения Успенского собора во Владимире). — В кн.: Памятники истории и культуры, вып. 2. Ярославль, 1983, с. 109—123).

⁶⁵ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 170, 185.

⁶⁶ Там же, с. 168—169 (рис. 59).

⁶⁷ ПСРЛ, т. XV, стб. 230.

- 147 -

торый, однако, в процессе строительства был расширен по просьбе ростовцев. Уже в 1204 г. собор обрушился и был заменен новым.⁶⁸ В 1213—1231 гг. на основаниях собора Андрея Боголюбского князем Константином Ростовским был выстроен еще один храм (см. о нем ниже), смененный, в свою очередь, постройкой XVI в.⁶⁹

Археологические исследования, проведенные Н. Н. Ворониным, дали возможность установить, что под зданием существующего собора лежат остатки как собора XIII в., так и собора 1161—1162 гг.⁷⁰

Собор Андрея Боголюбского в Ростове относился к тому же шестистолпному типу храма, что и Успенский собор во Владимире, однако значительно превосходил его размерами (рис. 19, 4).

Судя по находке клинчатой консоли от аркатурно-колончатого пояса, можно считать, что и ростовский собор Андрея Боголюбского, подобно Успенскому собору 1158—1160 гг. во Владимире, был украшен белокаменной резьбой.

По всей вероятности, сразу же после завершения Успенского собора в Ростове Андрей Боголюбский ставит во Владимире церковь Спаса.⁷¹ В разных летописях приводятся разные даты ее постройки: Никоновская летопись относит дату закладки церкви к 1160 г., Тверская — к 1162, а Лаврентьевская — к 1164 г. Н. Н. Воронин считает, что, «видимо, ближе к истине версия Тверского летописного сборника об основании храма в 1162 г.», и датирует время строительства церкви 1162—1164 гг.⁷²

Как было сказано, первая церковь Спаса была построена во Владимире при Мономахе и была разрушена еще в древности. Храм, построенный Андреем Боголюбским, также не дошел до нашего времени, однако место его определяется очень точно. Церковь Спаса простояла до 1778 г. Ее изображение есть на «чертеже» Владимира 1715 г.,⁷³ однако обобщенные формы рисунка не дают возможности судить о характере храма. Остатки церкви 1162—1164 гг. были найдены Н. Н. Ворониным при проведении разведочных работ.⁷⁴ К сожалению, ограниченный характер раскопок позволил только установить факт наличия нижних частей фундамента церкви Андрея Боголюбского под зданием XVIII в. План древнего храма прослежен не был. В то же время трехчастное деление лопатками фасадов церкви XVIII в., наличие в ее убранстве перспективного портала и аркатурно-колончатого пояса, имитация квадровой кладки по белой штукатурке свидетельствуют о том, что строители конца XVIII в. «сознательно стремились воспроизвести формы разрушившегося в пожар 1778 г. храма».⁷⁵

Наряду со строительством в самом Владимире князь Андрей вел работы по созданию своей парадной загородной резиденции в с. Боголюбове. В «Повести об убиении Андрея Боголюбского», дошедшей до нас в составе Ипатьевской летописи, об этом говорится так: «Создал же бяшеть собе город камен именемь Боголюбый толь далече, яко же Вышегород от Кыева тако же и Боголюбый от Володимеря».⁷⁶

⁶⁸ Там же, т. VII, стб. 112.

⁶⁹ Там же, т. I, стб. 406; Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв... с. 61—62; см. также: Баниге В. Кремль Ростова Великого XVI—XVII вв. М., 1976, с. 6—7, 49—66.

⁷⁰ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 187—196.

⁷¹ Там же, с. 197—200; Раппопорт П. А. Русская архитектура X— XIII вв.... с. 56.

⁷² Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 197.

⁷³ Там же, с. 197—199 (прим. 8, рис. 82).

⁷⁴ Там же, с. 199.

⁷⁵ Там же, с. 198.

⁷⁶ ПСРЛ, т. II, стб. 580; см. также:Повесть об убиении Андрея Боголюбского. — В кн.: Памятники Литературы Древней Руси. XII в. М., 1980, с. 324.

- 148 -

В приведенном летописном фрагменте Боголюбово называется городом, хотя по сути это был не город в прямом смысле этого слова, а укрепленный замок-резиденция.

В летописном тексте «Повести об убиении Андрея Боголюбского» говорится о том, что Боголюбово был «град камен». Каменные крепости на Руси в домонгольскую эпоху были явлением исключительным,⁷⁷ поэтому поначалу исследователи не доверяли этому известию,⁷⁸ однако археологические раскопки, проведенные в Боголюбове в 1925 г. Г. Ф. Корзухиной, в 1934 г. Н. Н. Ворониным и в 1954 г. П. А. Раппопортом, открыли остатки каменной оборонительной стены, опоясывавшей замковый холм.⁷⁹ Внутри стен располагался комплекс каменных построек дворцового ансамбля.

Ансамбль Боголюбовского замка, уже с XIII в. ставший монастырем, сильно пострадал во время татаро-монгольского нашествия, когда погибла часть оборонительных сооружений (летопись XVIII в., составленная игуменом Боголюбовского монастыря Аристархом, сообщает, что во время взятия монголами Боголюбова его ворота были «испровержены до земли» ⁸⁰, и, судя по материалам раскопок, пострадал и сам дворец, однако остальные постройки продолжали существовать еще довольно долго, но в XVIII в. были разобраны, а на месте древнего собора в 1751 г. был построен новый храм.⁸¹ До нашего времени от комплекса белокаменных построек Боголюбова-города дошли нижние части стен собора, лежащие в основании храма XVIII в., и лестничная башня, расположенная к северу от собора, с переходом, который вел из башни прямо на хоры.

Археологические исследования, проведенные Н. Н. Ворониным в Боголюбове в 1934—1938 гг., дали возможность с большой степенью полноты представить себе облик этого уникального ансамбля, что нашло отражение в графической реконструкции памятника, выполненной исследователем (рис. 19, З).⁸²

Главным сооружением ансамбля был Рождественский собор (рис. 19, 2). Этот четырехстолпный храм поражал современников своим великолепием. Автор «Повести об убиении Андрея Боголюбского» сравнивает его с храмом царя Соломона и называет «изьмечтаным всею хытростью».⁸³ «Церковь преславну святыя Богородица рождества посреде города камену создавъ Боголюбом и удиви ю паче всих церквии; подобна тое святая святых, юже бе Соломон царь премудрый создал, тако и сии князь благоверный Андреи и створи церковь сию в память собе»,— пишет автор «Повести». Описывая храм, он подчеркивает, «вси бо видевшею не могуть сказати изрядныя красоты ея». Далее он пишет, что «извну церкви от верха и до полу, и по стенам, и по столпом ковано золотом, и двери же и ободверье церкви златом же ковано».⁸⁴ Исследования собора показали, что это не преувеличение

⁷⁷ Кирпичников А. Н. Ладога и Переславль Южный — древнейшие каменные крепости на Руси. — ПК НО — 1977. 1977, с. 427—428.

⁷⁸ Воронин Н. Н. 1) Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 204; 2) Владимир. Боголюбово. Суздаль. Юрьев-Польской. М., 1965, с. 110.

⁷⁹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 204— 208; Раппопорт П. А. 1) Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X—XV вв. — МИА, 1961, № 105, с. 130; 2) Русская архитектура X—XIII вв.... с. 58.

⁸⁰ Летопись Боголюбова монастыря с 1158 по 1170 г., составленная по монастырским актам и записям настоятелем оной обители игуменом Аристархом в 1767—1769 гг. Сообщил архимандрит Леонид. — ЧОИДР, 1878, кн. 1, с. 6.

⁸¹ Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв.... с. 57; Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 208—210.

⁸² Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1 (рис. 122, 126).

⁸³ Повесть об убиении Андрея Боголюбского... с. 324.

⁸⁴ Там же.

- 149 -

летописца — на косяках и колонках западного портала до сих пор сохранились гвозди с кусочками золоченой меди, которой он был окован.⁸⁵

В убранстве Рождественского собора существенную роль играла белокаменная резьба ⁸⁶ — при раскопках были найдены фрагменты резных водометов, скульптурные женские маски, фрагменты резных изображений птицы (или грифона) и зверя. В кладке собора XVIII в. сохранились три львиные маски, происходящие из древнего собора. Как предполагает Г. К. Вагнер, изображения птиц и зверей входили в состав скульптурной композиции «Царь Давид среди зверей».⁸⁷ Такие композиции могли находиться в тимпанах центральных закомар. Архивольты перспективных порталов храма были украшены орнаментальной резьбой, а колонки аркатурно-колончатого пояса и фасадные полуколонны завершались аканфовыми капителями.⁸⁸

Характер пластического решения фасадов Боголюбовского собора значительно усложняется, цоколь приобретает выразительный аттический профиль, усложняется профиль наружных пилястр, которые получают дополнительные полуколонки.

Не менее пышно украшенным был и интерьер Рождественского собора. Автор «Повести» говорит о том, что он настолько был украшен «иконами многоценьными, златом и каменьем драгым, и жемчюгом великым безценьным», что больно было смотреть — «не како зрети, зане вся церкви бяше золота».⁸⁹ Утверждая, что внутри «вся церкви бяше золота», он нимало не погрешил против истины — помимо находившихся в храме многочисленных драгоценностей, особый блеск и сияние придавал интерьеру собора пол, который был устроен из полированных плит красной меди.⁹⁰ Сияние этого пола и всего находившегося в храме «узорочья» и ослепляло находившихся там так, что «не како зрети».

Зодчий сделал все, чтобы превратить интерьер собора в парадный дворцовый зал — крещатые столбы заменены здесь на круглые столбы-колонны, покоящиеся на профилированных базах, и завершавшиеся резными аканфовыми капителями.⁹¹ Хоры находились не на середине высоты столбов, а «были сильно приподняты по сравнению с их обычным положением».⁹² Это еще больше придавало интерьеру зальный характер, так как высвобождало значительную часть западного объема интерьера, обычно сильно затемненного низко расположенными хорами.

Наряду с медными плитами пола при раскопках в соборе были найдены и майоликовые плитки, которыми, как убедительно доказал Н. Н. Воронин, был вымощен пол на хорах. Среди них были найдены фрагменты плиток, на которых в технике подглазурной росписи были нанесены орнаменты и изображения грифонов и птиц.⁹³

С северной стороны к собору примыкает корпус перехода, соединяющего лестничную башню с хорами (рис. 19, 1). Башня и переход хорошо сохранились до нашего времени. Корпус перехода представляет собой прямоугольное в плане двухъярусное сооружение, первый этаж которого является проездной аркой, а второй состоит из небольшого прямоугольного сводчатого помещения, имеющего два выхода: один на хоры собора, а второй на верхнюю площадку лестничной башни.

Лестничная башня также представляет собой двухъярусную квадратную в плане постройку, в которой размещена перекрытая ползучим сводом винто-

⁸⁵ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 214 (рис. 95).

⁸⁶ Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси... с. 66—87.

⁸⁷ Там же, с. 74—76 (рис. 40).

⁸⁸ Там же, с. 85—87.

⁸⁹ Повесть об убиении Андрея Боголюбского... с. 324.

⁹⁰ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 225— 226.

⁹¹ Летопись Боголюбова монастыря... с. 15.

⁹² Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 220.

⁹³ Там же, с. 225—227.

- 150 -

вая лестница. Лестница выводит на площадку, расположенную на втором ярусе башни, откуда можно было выйти в двух направлениях. Южный проем, как мы уже видели, выходит на переход, ведущий на хоры собора, а северный, в настоящее время заложенный, выходит теперь просто во двор. В древности этот проем соединял лестничную площадку с еще одним переходом, который вел в княжеский дворец — «полаты».⁹⁴ Таким образом, из башни можно было попасть и во дворец, и на хоры собора (рис. 19, 1). В свою очередь, князь мог попасть из своих покоев на хоры собора, пройдя на уровне 2-го яруса по переходам и сеням.

К югу от собора находилась еще одна лестничная башня, также соединенная переходом с хорами. Фундаменты южного перехода и южной лестничной башни были вскрыты раскопками (рис. 19, 1).⁹⁵ В отличие от северной башни южная была проездной.

Хорошо сохранившиеся северная башня и переход дают возможность представить себе, каким было убранство этих компонентов ансамбля. Переход украшен на фасадах аркатурно-колончатым поясом с резными капителями и поребриком. Эти же детали мы видим и на фасадах башни, причем на западном фасаде аркатурно-колончатый пояс проходит и по 1-му, и по 2-му ярусам. На 2-м ярусе восточного фасада башни находится романское по своему характеру трифорное окно, пяты арочек которого опираются на колонки с резными капителями. Так же, как и у собора, углы башни обработаны сильно выступающими по диагоналям колонками. Находка поливных керамических плиток при раскопках южного перехода свидетельствует о том, что из них были набраны полы переходов.⁹⁶

Сохранившиеся части ансамбля дают возможность увидеть интересную особенность творческого мышления средневековых зодчих — все фасады отдельных компонентов комплекса обработаны декоративными деталями, даже там, где к ним примыкают фасады следующего компонента, тем самым закрывающие и даже частично уничтожающие уже завершенный декор. Однако это вовсе не свидетельствует о том, что строительство всего комплекса было разновременным. Совершенно очевидно, что строительство перехода и башни велось по единому замыслу — ведь без башни невозможно было бы попасть и на переход, и на хоры собора,— однако фасад башни, примыкающий к переходу, перекрывает аркатурно-колончатый пояс последнего, а фасад перехода, в свою очередь, накладывается на аркатурно-колончатый пояс собора. С подобным же приемом мы сталкиваемся не только в Боголюбове, но и в последующих памятниках владимиро-суздальского зодчества. Он обусловлен особенностями строительного процесса средневековья, при котором «каждый этап строительства завершался полностью, включая внешнюю отделку, независимо от того, был ли этот этап окончательным или только промежуточным». ⁹⁷

Территория замка Андрея Боголюбского была вымощена белокаменными плитами. Для стока воды с каменной мостовой были устроены желоба-каналы, высеченные в плитах мощения.⁹⁸ Перед западным порталом храма возвышался белокаменный киворий, увенчанный шатром.⁹⁹ Здесь же, вероятно, стоял и уникальный в древнерусском искусстве монумент-столп, увенчанный капителью с изображениями женских ликов с нимбами.¹⁰⁰ По предположению Г. К. Вагнера, это был сакральный монумент, посвященный культу богоматери, покровительницы Владимиро-Суздальской Руси.¹⁰¹

Точное время постройки Боголюбовского замка неизвестно. Из сообщения Новгородской IV летописи, мы знаем только дату начала его строитель-

⁹⁴ Там же, с. 234—240.

⁹⁵ Там же, с. 244—246.

⁹⁶ Там же, с. 240.

⁹⁷ Раппопорт П. А. Древнерусская архитектура. М., 1970, с. 46.

⁹⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 235.

⁹⁹ Там же, с. 251—258.

¹⁰⁰ Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси... с. 88—94.

¹⁰¹ Там же.

- 151 -

ства — 1158 г.¹⁰² Время возведения оборонительных стен определяется исходя из того, что при раскопках были прослежены три строительные прослойки, свидетельствующие о том, что их строительство заняло три строительных сезона — с 1158 по 1160 г.¹⁰³ Общий срок возведения всего ансамбля определяется Н. Н. Ворониным в пределах с 1158 по 1165 г.— год сооружения неподалеку от замка церкви Покрова на Нерли.¹⁰⁴ «Было бы странно,— пишет исследователь,— строить этот храм, когда главное сооружение — княжеский дворец — не было окончено».¹⁰⁵

Хорошо сохранившаяся до нашего времени церковь Покрова, расположенная в километре от Боголюбова,— один из лучших памятников русского зодчества.

Точное время постройки храма удается выяснить из уже упоминавшегося жития князя Андрея, где говорится о том, что в 1165 г. после смерти своего сына Изяслава, умершего от ран, полученных в походе на Волжскую Болгарию, князь Андрей в намять о нем «нача здати церковь во имя Пресвятыя Богородицы Честнаго ея Покрова, на устьи реки Нерли... и, помощью Пресвятыя Богоматере, оную церковь одиным летом соверши».¹⁰⁶

Так же, как и дворцовый собор, церковь Покрова представляет собой небольшой четырехстолпный храм, план которого явно прорисован рукой того же зодчего (рис. 19, 4). Как и в соборе Рождества, ее пилястры дополняются полуколонками, на углах здания образующими диагональные выступы, а апсиды обработаны тонкими тягами. Правда, в отличие от Рождественского собора столбы церкви Покрова не круглые, а традиционно крестчатые. И в этом храме значительная роль принадлежит пластической разработке фасада. Этой цели служат и перспективные порталы с украшенными резьбой архивольтами и колонками, аркатурно-колончатые пояски, а также белокаменные рельефы — скульптурные композиции в тимпанах закомар, женские маски под тимпанными композициями и изображения львов по сторонам окон центральных членений фасадов.¹⁰⁷

Скульптура есть и в интерьере храма — как и в Успенском соборе во Владимире, подпружные арки церкви Покрова опираются на плиты с изображениями лежащих львов.¹⁰⁸

Таким образом, совершенно очевидно, что церковь Покрова — произведение того же зодчего, что и Успенский собор во Владимире, и дворцовый Рождественский собор в Боголюбове. Однако и от того, и от другого соборов церковь на Нерли отличается особым благородством и изысканной утонченностью. Оно поражает законченностью своих форм и общего облика, однако, как показали археологические исследования, существующее ныне здание является лишь центральным ядром существовавшего здесь в древности сооружения, и ранее храм имел более монументальный и торжественный облик.

Раскопками, проведенными в середине XIX в. Н. А. Артлебеном и в 1954—1955 гг. Н. Н. Ворониным, были обнаружены основания галерей, с трех сторон опоясывавших храм.¹⁰⁹ В юго-западном углу основание галереи образовывает утолщение — здесь располагалась заключенная в толще стены лестница, по которой можно было подняться на крышу галереи и, пройдя по ней, войти в дверь, расположенную в верхнем ярусе западного членения южной стены, попав, таким образом, на хоры.¹¹⁰

¹⁰² ПСРЛ, т. IV. СПб., 1841, с. 10.

¹⁰³ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 207, 260—261.

¹⁰⁴ Там же, с. 260—261.

¹⁰⁵ Там же, с. 261.

¹⁰⁶ Доброхотов В. Древний Боголюбов город и монастырь, с. 70.

¹⁰⁷ Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси... с. 125—144, 146—149.

¹⁰⁸ Там же, с. 150—152.

¹⁰⁹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 274— 301.

¹¹⁰ Там же, с. 285—286.

- 152 -

Галереи церкви Покрова на Нерли примкнули к уже полностью отделанным фасадам храма, частично закрыв и разрушив их декор. Это дало основание ряду исследователей поставить под сомнение изначальность галерей и считать их более поздними пристройками.¹¹¹ Однако, как мы уже видели на примере Боголюбовского замка, пристройка очередного компонента сооружения к полностью законченной фасадной поверхности была особенностью творческого процесса средневековых строителей. Раскопками Н. Н. Воронина были обнаружены важнейшие конструктивные особенности фундаментов храма и галерей, не только подтверждающие единовременность их создания, но и свидетельствующие о блестящем инженерном таланте зодчего, работавшего у Андрея Боголюбского. Выяснилось, что основания стен храма и галерей уходят вниз от дневной поверхности холма, на котором стоит церковь, на весьма значительную глубину — до 3,70 м — и сложены в той же технике квадровой кладки, что и наземные стены. И только под ними начинаются фундаменты, сложенные из булыжников. Таким образом, общая мощность оснований наземных частей храма достигала необычной для древнерусского зодчества глубины — 5,30 м.¹¹²

Наблюдения над стратиграфией показали, что первоначально место, на котором был выстроен храм, было очень низким. Уровень его дневной поверхности был тот же, что и у окружающей территории нерльско-клязьминской поймы. Если бы церковь была поставлена на этом уровне, она постоянно заливалась бы водой при весенних паводках. Поэтому строителями церкви Покрова на Нерли была решена беспримерная в древнерусском зодчестве инженерно-конструктивная задача — на фундаментах из булыжников были возведены высокие белокаменные основания под галереи, стены и столбы храма, а промежутки между ними на всю высоту были засыпаны землей. Таким образом, был создан искусственный холм, позволивший поднять храм высоко над заливаемой территорией (рис. 19, 5).¹¹³ Поверхность этого искусственного холма была облицована белокаменными и туфовыми плитами, что превращало его в своеобразный каменный пьедестал, на котором возвышался окруженный галереями храм (рис. 19, 6).¹¹⁴

Если бы храм и галереи возводились не одновременно, то картина фундаментов и стратиграфическая ситуация были бы совершенно иными.

Несмотря на то, что раскопками Н. Н. Воронина была доказана одновременность сооружения церкви и окружавших ее галерей, до сих пор продолжают появляться бездоказательные попытки опровергнуть реконструкцию Н. Н. Воронина. Так, например, в 1973 г. художником П. Н. Аркатовым был предложен вариант графической реконструкции церкви Покрова на Нерли, где открытые при раскопках Н. А. Артлебена и Н. Н. Воронина кладки трактовались как основание защитной стенки, ограждавшей храм от половодий.¹¹⁵ Эта реконструкция была подвергнута обоснованной критике П. А. Раппопортом.¹¹⁶

Очень важное открытие, окончательно доказывающее одновременность церкви Покрова на Нерли и окружавших ее галерей, было сделано в недавнее время С. М. Новаковской. Еще в 1960-х годах Н. Н. Воронин, определяя характер перекрытия галерей в виде плоского бревенчатого наката, писал о том, что единственное место, где перекрытия галерей могли примыкать к фасадам храма, — это узкая полоса между консолями аркатурно-колончатого пояса и верхними архивольтами порталов. Однако, как отмечал иссле-

¹¹¹ Там же, с. 276—277.

¹¹² Там же, с. 277—278.

¹¹³ Там же.

¹¹⁴ Там же, с. 281—285.

¹¹⁵ Информация о докладе П. Н. Аркатова о новой идее графической реконструкции храма Покрова на Нерли. — КСИА, вып. 144, 1975, с. 112—113.

¹¹⁶ Раппопорт П. А. Письмо в редакцию. — КСИА, вып. 155, 1978, с. 104—105.

- 153 -

дователь, на фасадах храма «нет следов гнезд балок».¹¹⁷ Именно на том участке кладки фасада, который указывал Н. Н. Воронин, С. М. Новаковской были обнаружены заложенные в позднейшее время гнезда балок перекрытия галерей.¹¹⁸ Это открытие убедительно доказывает одновременность сооружения самой церкви и ее галерей — гнезда для балок перекрытия галереи вытесаны прямо в квадрах фасадной кладки и могли появиться только в процессе возведения стен храма. После его постройки их появление было бы совершенно невозможно.

Однако уже после того как были опубликованы результаты исследований С М. Новаковской, вновь появилась работа, где отрицается предложенная Н. Н. Ворониным реконструкция. В 1983 г. в журнале «Архитектура СССР» была напечатана статья К. Н. Афанасьева, в которой совершенно безосновательно подвергается сомнению сам факт существования галерей у церкви Покрова на Нерли.¹¹⁹ Совершенно игнорирующая как доказательства Н. Н. Воронина, так и наблюдения С. М. Новаковской, эта статья не может рассматриваться как сколько-нибудь убедительная.¹²⁰

Церковь Покрова на Нерли стала последней постройкой мастеров Андрея Боголюбского. После ее завершения строительство во Владимиро-Суздальской земле на довольно длительный срок замирает и вновь возобновляется лишь в 1185 г.— при Всеволоде Большое Гнездо.

Почерк мастеров Андрея Боголюбского существенно отличается от почерка артели Юрия Долгорукого. Для зодчего князя Андрея характерна смелость, энергичность и решительность в построении архитектурных форм, он достигает предельной пластической выразительности, не перегружая при этом фасады и общий силуэт сооружения. Памятники, построенные при Андрее Боголюбском,— высшее достижение не только северо-восточной, но и всей древнерусской архитектуры XII в.

Естественно, что при такой непохожести творческого почерка артели Юрия Долгорукого и мастеров Андрея Боголюбского встает вопрос о происхождении последних. В Лаврентьевской летописи говорится, что при князе Андрее строительство вели «из всех земель мастеры».¹²¹ Это известие уточняет В. Н. Татищев, сообщающий в «Истории Российской», что Андрею Боголюбскому «мастеры же присланы были от императора Фридерика Первого т. е. Фридриха Барбароссы.— О. И.), с которым Андрей в дружбе был...».¹²²

Показательно, однако, что мастера, присланные Андрею Фридрихом Барбароссой, полностью подчиняются требованиям заказчика и создают не романские памятники на русской почве, а здания, традиционных типов для древнерусского зодчества. В этих памятниках романские черты оказались настолько органично введенными в собственно русскую архитектурную традицию, что у нас нет оснований говорить о зодчестве Северо-Восточной Руси как о русском варианте романского стиля, подобно тому как это делали некоторые исследователи.¹²³

Как мы уже отмечали, строительство на северо-востоке Руси возобновляется лишь в 1185 г. при Всеволоде Большое Гнездо. Первая же работа мастеров Всеволода — обстройка Успенского собора во Владимире — чрезвычайно близка памятникам Андрея Боголюбского и образует с ними единую сти-

¹¹⁷ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 291.

¹¹⁸ Новаковская С. М. К вопросу о галереях белокаменных соборов Владимирской земли. — КСИА, вып. 164, 1981, с. 43—46.

¹¹⁹ Афанасьев К. Н. Были галереи или нет? — Архитектура СССР, 1983, № 6, с. 51—53.

¹²⁰ На страницах того же журнала статья К. Н. Афанасьева была подвергнута аргументированной критике П. А. Раппопортом (см.: Раппопорт П. Еще раз о галереях церкви Покрова на Нерли. — Архитектура СССР, 1984, № 1, с. 106).

¹²¹ ПСРЛ, т. 1, стб. 351.

¹²² Татищев В. Н. История Российская, т. III. М.; Л., 1964, с. 72, 244—246 (прим. 483).

¹²³ См., напр.:Halle F. Op. cit., s. 9—39.

- 154 -

листическую группу. С началом строительства Всеволодом нового прихода, мастеров с романского запада не происходит. На это имеется прямое указание летописца, сообщающего, что, когда в 1194 г. начинаются ремонтные работы в старом Мономаховом соборе в Суздале, Всеволод «не ища мастеров от немць, но налезе мастеры от клеврет святое Богородиции и от своих».¹²⁴ По всей вероятности, основу строительной артели Всеволода Большое Гнездо составили мастера, прошедшие выучку при строительных работах Андрея Боголюбского. Исходя из того, что мастера Всеволода названы «клевретами святое Богородици», можно предположить, что прежние мастера сохранились при ремесленной организации, принадлежавшей Успенскому собору, который, подобно Десятинной церкви в Киеве, получал десятую часть всех княжеских доходов и должен был иметь подчинявшихся ему ремесленников различных специальностей.

Обстройка Успенского собора во Владимире была вызвана тем, что в 1185 г. собор, построенный Андреем Боголюбским, сильно пострадал во время большого пожара во Владимире.¹²⁵ Всеволод сразу же начинает реконструкцию собора, которая завершается в 1189 г.¹²⁶ Реконструкция свелась к тому, что старый собор был обнесен галереями на всю высоту здания, а с востока были пристроены новые апсиды (рис. 18, 2).¹²⁷ На вновь построенных галереях были поставлены четыре купола на световых барабанах, превратившие собор из одноглавого в пятиглавый. Своды пристроенных частей несколько ниже сводов первоначального собора, поэтому они не закрывают верха здания, построенного Андреем Боголюбским, и, таким образом, общее завершение собора получает ступенчатую форму, предвосхитив поиски мастеров рубежа XII и XIII вв.

Система декоративного убранства Всеволодова собора повторяет систему декора храмов Андрея Боголюбского — двухступчатые пилястры обработаны колонками с резными капителями, а апсиды — тягами по середине высоты стен, а также под карнизом апсид проходит аркатурно-колончатый пояс, колонки которого опираются на скульптурные консоли.

Новый грандиозный Успенский собор становился символом власти «Великого Всеволода», как называл его автор «Слова о полку Игореве». Торжественная монументальность этой постройки как нельзя лучше соответствовала идее прославления Владимирской земли, занявшей центральное место среди других русских княжеств.

Однако следующая постройка артели Всеволода Большое Гнездо — собор Рождественского монастыря ¹²⁸ — демонстрирует связь с иной идеологией (рис. 20, 2). Построенный в 1192—1196 гг., этот собор в 1859 г. подвергся так называемой «реставрации», при которой он был полностью разобран, и на его месте «было сооружено совершенно новое здание в весьма академическом и сухом «владимиро-суздальском» стиле, представлявшее, однако, очень точную модель древнего памятника».¹²⁹ К сожалению, даже это здание впоследствии было уничтожено. Однако точные обмеры, выполненные Н. А. Артлебеном до «реставрации» 1859 г.,¹³⁰ а также фотографии, построенного в XIX в. здания, опубликованные Н. Н. Ворониным,¹³¹ дают возможность представить себе облик этого исчезнувшего храма.

Типологически собор Рождественского монастыря повторял собой постройки Андрея Боголюбского. Его фасады были обработаны двухуступчаты-

¹²⁴ ПСРЛ, т. X. М., 1965, стб. 21.

¹²⁵ Там же, т. 1, стб. 392.

¹²⁶ Там же, стб. 407.

¹²⁷ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с 354— 377; Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв., с. 51.

¹²⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 378—395; Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв., с. 54—55.

¹²⁹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 380.

¹³⁰ Там же (рис. 175—178; 181, 183—186).

¹³¹ Там же (рис. 174, 180).

- 155 -

ми пилястрами и полуколонками, которые завершались резными капителями, в ендовах закомар были резные водометы, а архивольты перспективных порталов были покрыты орнаментальной резьбой. Однако этим и ограничивался резной декор храма — скульптурные композиции в верхних частях фасада здесь отсутствовали, и даже традиционный аркатурно-колончатый пояс в уровне отлива был заменен на плоский городчатый поясок. Столь аскетический образ храма был вызван тем, что заказчиком Рождественского собора был не князь, а владимирский епископ Иоанн, поэтому в его облике выразилось «стремление вернуться к монашеской строгости церковной архитектуры».¹³² Таким образом, в зодчестве времени Всеволода наметились две линии: светская и церковная.

Если Рождественский собор был наиболее характерным примером церковного направления, то светское — ярче всего выразилось в дворцовом храме Всеволода — Дмитриевском соборе. Дмитриевский собор во Владимире был построен между 1193—1197 гг.¹³³ Он представляет собой четырехстолпный одноглавый храм, аналогичный постройкам Андрея Боголюбского (рис. 20, 1). Аналогична им и система декоративного убранства храма, однако если в постройках Андрея рельефы размещались в верхних частях фасада с изысканной сдержанностью, то в Дмитриевском соборе все плоскости фасадов выше отлива и простенки барабана сплошь покрыты скульптурными изображениями.¹³⁴ Меняется и общий архитектурный образ здания — полные изящества пропорции построек Андрея в Дмитриевском соборе сменяются спокойствием и величавостью.

Первоначально Дмитриевский собор был окружен с трех сторон галереями, просуществовавшими до середины XIX в.¹³⁵ Галереи были одноэтажными, однако их угловые юго-западное и северо-западное членения были двухъярусными, образуя башни, где размещались лестницы для входа на хоры. В отличие от полуциркульных закомар самого храма закомары башен, судя по рисункам XIX м., имели килевидные очертания.

В 1194 г. Всеволодом были возведены белокаменные укрепления владимирского детинца,¹³⁶ а в 1196 г. на проездной башне детинца епископом Иоанном была поставлена надвратная церковь Иоакима и Анны.¹³⁷ Основание воротной башни и примыкавшие к ней участки стен в 1936—1937 гг. были раскопаны Н. Н. Ворониным.¹³⁸ При раскопках были найдены фрагменты резного убранства надвратной церкви. Н. Н. Воронин предположил, что оно было столь же сдержанным, как и в соборе Рождественского монастыря, также построенном епископом, поскольку «только орнаментальная резьба в убранстве порталов и капителей допускались церковниками».¹³⁹

¹³² Там же, с. 464.

¹³³ Там же, с. 396—437; Раппопорт П. А. Русская архитектура X— XIII вв., с. 53.

¹³⁴ Вагнер Г. К. Скульптура Древней Руси... с. 231—415.—Часть рельефов при реставрации XIX в. была заменена на новые (см.: Новаковская С. М. 1) К вопросу о поздних рельефах в резьбе Дмитриевского собора во Владимире. — СА, 1978, № 4, с. 128—141; 2) Дмитриевский собор во Владимире: Поздние рельефы второго яруса и барабана.— СА, 1979, № 4, с. 112—125; 3) Система владимирской фасадной скульптуры XII в.: Дмитриевский собор во Владимире: Автореф. канд. дис. Л., 1984).

¹³⁵ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 410— 428; Новаковская С. М. К вопросу о галереях... с. 47—51; Столетов А. В. К истории архитектурных форм Дмитриевского собора в городе Владимире.— В кн.: Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры, вып. 3. М., 1975, с. 114—156.

¹³⁶ ПСРЛ, т. I, стб. 411.

¹³⁷ Там же, т. X, с. 23.

¹³⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 446— 457.

¹³⁹ Там же, с. 464.

- 156 -

В 1200—1202 гг. во Владимире был построен еще один храм — Успенский собор Княгинина монастыря,¹⁴⁰ в конце XV — начале XVI в. полностью перестроенный. В 1958 г. памятник был исследован А. В. и И. А. Столетовыми.¹⁴¹

Существующее здание собора стоит на фундаментах древнего здания, почти точно повторяя его план (рис. 20, 3). Таким образом, собор 1200—1202 гг. был чегырехстолпным храмом с галереями. Однако он существенно отличался от всех предшествующих построек, так как был возведен не в традиционной для северо-востока технике белокаменной кладки, а из плинфы. Найденные при исследованиях А. В. и И. А. Столетовых лекальные плинфы для кладки фасадных полуколонок дали основание Н. Н. Воронину предположить, что, подобно им, Успенский собор Княгинина монастыря имел вертикальную композицию с повышенными конструкциями завершающих частей.¹⁴²

Таким образом, на рубеже XII и XIII вв. зодчество Северо-Восточной Руси оказалось вовлеченным в общий для всей русской архитектуры этого времени процесс поиска новых форм, выразившийся в создании храмов с подчеркнуто вертикальной башнеобразной композицией.¹⁴³

Этот памятник важен еще и тем, что с ним связано появление на северо-востоке Руси новой строительной артели, работавшей не в белокаменной, а в плинфяной технике.

После смерти Всеволода Большое Гнездо в 1212 г. Северо-Восточная Русь оказывается охваченной процессом активного феодального дробления, обусловившим значительное расширение строительной географии Северо-Восточной Руси в первой половине XIII в.

Наиболее активной была строительная деятельность старшего сына Всеволода — ростово-ярославского князя Константина. С 1213 по 1218 г. им было начато строительство шести храмов — Успенского и Спасского соборов в Ярославле, церкви Бориса и Глеба, Константина и Елены в Ростове, церкви Воздвиженья на Торгу во Владимире, а также нового Успенского собора в Ростове.

Первым в ряду построек Константина Всеволодовича стал Успенский собор в Ростове, заложенный в 1213 г. на месте разрушившегося собора, построенного при Андрее Боголюбском.¹⁴⁴ Строительство затянулось на очень долгий срок, и новый собор был завершен только в 1231 г.¹⁴⁵ Как мы уже видели, рассматривая ростовский собор Андрея Боголюбского, храм, построенный Константином Всеволодовичем, стал точно на основаниях своего предшественника, точно повторив его план.¹⁴⁶

Ростовский Успенский собор Константина Всеволодовича разрушился в 1408 г. Летописное описание разрушения собора, где говорится, что в 1408 г. «паде верх ея (церкви.— О. И.) и комары вси, развее остася олтарь цел и стены по комары осташася и не падоша»,¹⁴⁷ заставило Н. Н. Воронина высказать предположение о том, что собор Константина Всеволодовича имел башнеобразную композицию со ступенчато-повышенным завершением.¹⁴⁸ Ве-

¹⁴⁰ Там же, с. 438—445;Раппопорт П. А. Русская архитектура X— XIII вв.... с. 55.

¹⁴¹ Столетов А. В. О реконструкции памятников владимиро-суздальского белокаменного зодчества. — В кн.: Памятники истории и культуры. Ярославль, 1976, вып. 1, с. 86—87; Столетов И. А. Результаты исследования памятника архитектуры XIII—XVI вв. Успенского собора Княгинина монастыря во Владимире. — Там же, с. 88—94.

¹⁴² Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 1, с. 445.

¹⁴³ Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв.— В кн.: Древнерусское искусство: Проблемы и атрибуции. М., 1977, с. 12—29.

¹⁴⁴ Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв.... с. 62.

¹⁴⁵ ПСРЛ, т. 1, стб. 459.

¹⁴⁶ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 55—58.

¹⁴⁷ ПСРЛ, т. V. СПб., 1851, с. 257.

¹⁴⁸ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 57.

- 157 -

роятно, зодчим не удалось найти адекватного инженерно-конструктивного решения этой композиции, что и привело к катастрофе верха здания.

Судя по тому, что никаких следов плинфы при раскопках найдено не было, можно сделать вывод, что Успенский собор в Ростове был выстроен из белого камня. Н. Н. Ворониным были найдены фрагменты камней с резным орнаментом, которые стилистически не могут быть связаны с более ранним собором.¹⁴⁹ Они являются свидетельством того, что в убранстве собора Константина Всеволодовича была применена белокаменная резьба.

В Ростове же Константином была построена церковь Константина и Елены. С ней Н. Н. Воронин связывает скульптурные изображения львов, найденные на северной окраине Ростова.¹⁵⁰ Вероятно, этот памятник также был белокаменным.

В 1214—1218 гг. Константин строит в Ростове церковь Бориса и Глеба.¹⁵¹ В процессе его поисков Н. Н. Ворониным был найден большой развал плинфы, свидетельствующий о том, что в распоряжении Константина оказалась отцовская артель, работавшая в плинфяной технике.

Плинфяным же было и строительство Константина Всеволодовича в Ярославле, где в 1215 г. им был заложен Успенский собор.¹⁵² Сильно пострадавший во время большого пожара в 1501 г., он дважды — в 1504 и 1646 гг.— сменялся новыми постройками, также не дошедшими до нашего времени. При проведении археологических разведок на месте собора были найдены фрагменты плинфы, в том числе и лекальной для кладки полуколонок на пучковых пилястрах, что свидетельствует о том, что он имел ступенчато повышающуюся композицию. Обнаруженная там же каменная резная деталь в виде человеческой маски позволяет утверждать, что плинфяная техника сочеталась здесь с применением белокаменных деталей.

В 1216 г. Константин Всеволодович закладывает в Ярославле собор Спасского монастыря, строительство которого было завершено только в 1224 г.¹⁵³ После пожара 1501 г. этот собор разрушился, а в 1516 г. был сменен новым, существующим и поныне.¹⁵⁴ В 1939 г. М. К. Каргером была предпринята попытка поисков следов собора XIII в. под стенами храма 1516 г. При раскопках были найдены фрагменты плинф, в том числе и лекальных для кладки полуколонок, а также фрагменты камней с резными орнаментами.

В 1958—1959 гг. архитектором Е. М. Караваевой при участии М. К. Каргера в связи с реставрацией собора XVI в. было проведено исследование его фундаментов, в ходе которого было установлено, что под ними находятся фундаменты более ранней постройки — собора 1216—1224 гг.¹⁵⁵

В 1982—1983 гг. нами были проведены новые исследования в Спасском соборе и у его стен. Раскопки показали, что существующее здание стоит точно на фундаментах храма 1216—1224 гг., полностью повторяя его план (различие заключается в том, что собор 1516 г. окружен галереями, которых не было у его предшественника (рис. 20, 7). Древний памятник был построен из плинфы размером 4,5⨉18⨉26,3 см на цемяночном растворе, а его фундамент сложен из булыжника на белом известковом растворе. При раскопках был найден фрагмент белокаменной колонки, входившей в состав убранства храма XIII в. Таким образом, как и в Успенском соборе, кирпичная кладка сочеталась здесь с белокаменными вставками. Найденный М. К. Кар-

¹⁴⁹ Там же, с. 57—58.

¹⁵⁰ Там же, с. 60—61.

¹⁵¹ Там же, с. 58—60.

¹⁵² Там же, с. 61—65.

¹⁵³ ПСРЛ, л. I, стб. 439, 447.

¹⁵⁴ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 65—66.

¹⁵⁵ Материалы графической фиксации хранятся в архиве ЯСНПРМ— № 1851—1854, 3101—3103.

- 158 -

гером фрагмент лекальной плинфы свидетельствует о том, что Спасский собор имел сложные пучковые пилястры.

При раскопках 1982—1983 гг. выяснилось, что фундамент храма XIII в. неоднороден и состоит из двух зон, разделенных прослойкой пожара. Это свидетельствует о том, что при строительстве собора произошел перерыв, и выведенный до определенной отметки фундамент какое-то время находился открытым, в результате чего он смог оказаться покрытым прослойкой пожарища. При возобновлении строительства мастера надстроили фундамент над отметкой пожара и только после этого повели кладку наземных стен. При этом участок фундамента южной стены собора был надстроен в иной технике, при которой ряды булыжников чередовались с рядами плинфы.

Учитывая, что все крупные пожары Ярославля зафиксированы письменными источниками,¹⁵⁶ мы можем уточнить время возведения собора. Один из них, произошедший в 1221 г., как раз укладывается в промежуток времени между закладкой собора в 1216 г. и его освящением в 1224 г. Таким образом, есть все основания утверждать, что еще в 1221 г. заложенные под Спасский собор фундаменты стояли открытыми — иначе пожар не смог бы отпечататься на их верхней площадке, а достройка фундаментов и возведение самого собора произошли между 1221 и 1224 гг.

Другой важной особенностью фундаментов Спасского собора XIII в., выявленной при исследованиях 1983 г., является то, что древние фундаменты уложены не в фундаментные рвы, как обычно в памятниках домонгольской эпохи, а в общий котлован. Этот прием характерен для памятников, возведенных в первой половине XIII в. мастерами чернигово-северской артели. В Чернигово-Северской земле, таким образом, были устроены фундаменты Пятницкой церкви в Чернигове ¹⁵⁷ и Спасского собора в Новгороде-Северском.¹⁵⁸ Для почерка этого же круга мастеров характерны и слоистые фундаменты. Такой фундамент был устроен под храмом в Трубчевске ¹⁵⁹ и под западный притвор Спасского собора в Новгороде-Северском.¹⁶⁰ И наконец, среди этих памятников есть группа храмов, имевших пучковые пилястры с полуколонками, сложенными из узких лекальных кирпичей,¹⁶¹ подобных тем, которые были найдены при исследованиях обоих ярославских соборов.

Н. В. Воронин предполагал, что Успенский и Спасский соборы в Ярославле имели подчеркнуто вертикальную композицию с повышенными конструкциями завершения.¹⁶² Тот факт, что эти памятники самым непосредственным образом связаны с черниговским зодчеством первой половины XIII в., где тенденция создания башнеобразного храма получила одно из наиболее ярких в истории древнерусского зодчества проявлений, доказывает это предположение исследователя.

Однако если мы сравним время возведения памятников чернигово-северского зодчества и ростово-ярославских храмов, то увидим, что они строились почти одновременно. Борисоглебская церковь в Ростове была заложена в 1214 г., Успенский собор в Ярославле — в 1215 и, наконец, Спасский — в 1216 г., а наиболее вероятное время возникновения черниговской Параскевы Пятницы также следует относить ко времени после перехода в Чернигов киевского князя Рюрика Ростиславовича, т. е. к 10-м годам XIII в.¹⁶³ Плин-

¹⁵⁶ С. С. Замечательные пожары в Ярославле за время с 1221 по 1659 г. — ЯГВ, часть неофициальная, 1843, № 47.

¹⁵⁷ Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв., с. 44.

¹⁵⁸ Сведения получены от производивших раскопки — В. М. Коваленко, П. А. Раппопорта и Л. Н. Большакова.

¹⁵⁹ Раппопорт П. А. Трубчевск. — СА, 1973,. № 4, с. 212—213.

¹⁶⁰ Сведения В. М. Коваленко, П. А. Раппопорта и Л. Н. Большакова. кова.

¹⁶¹ Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв., с. 16.

¹⁶² Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 110.

¹⁶³ Барановский П. Д. Собор Пятницкого монастыря в Черниго-

- 159 -

фяное же строительство на северо-востоке Руси, как мы уже видели, начинается значительно раньше — еще при Всеволоде на самом рубеже XII и XIII вв., причем самая ранняя из северо-восточных плинфяных построек — Успенский собор Княгинина монастыря, построенный в 1200—1201 гг.— явно обладает теми же чертами сходства с черниговскими памятниками, что и ярославские постройки.

Вопрос об истоках нового направления в зодчестве Северо-Восточной Руси может быть разрешен, если мы вспомним, что архитектурная традиция, к которой принадлежит черниговская церковь Пятницы, сложилась не в Чернигове на рубеже XII и XIII вв., а еще в 90-е годы XII в. в Киеве и Киевской земле в творчестве артели, принадлежавшей князю Рюрику Ростиславовичу и возглавлявшейся зодчим Петром Милонегом.¹⁶⁴ Первыми памятниками этого направления стали церковь Василия в Овруче (около 1190 г.)¹⁶⁵ и собор Апостолов в Белгороде под Киевом (1195 г.).¹⁶⁶ (В самом Киеве той же артелью, но под руководством другого зодчего ¹⁶⁷ была выстроена церковь на Вознесенском спуске,¹⁶⁸ однако точная дата ее неизвестна.). В Черниговской земле появление памятников этой традиции следует связывать с переходом туда на княжение Рюрика Ростиславича, который уводит за собой из Киевской земли и княжескую строительную артель. Однако теперь становится очевидным, что еще раньше — около 1200 г.— часть мастеров этой артели была отдана Рюриком Ростиславичем Всеволоду Большое Гнездо и начала работу на северо-востоке Руси. Таким образом, истоки нового направления в зодчестве Северо-Восточной Руси лежат в зодчестве Киева конца XII в.

В одной из последних статей Н. Н. Воронина, опубликованной уже после смерти исследователя, специально поднят вопрос о происхождении артели строителей собора Княгинина монастыря, работавшей в плинфяной технике.¹⁶⁹ Когда эта статья была написана, новые исследования плинфяных памятников Северо-Восточной Руси еще не проводились, однако уже тогда Н. Н. Воронин высказал предположение о том, что появление этой артели во Владимире нужно объяснять «внешнеполитическими связями Всеволода III, его стремлением держать в подчинении Рюрика Ростиславича...».¹⁷⁰ В то же время, считая Рюрика Ростиславича смоленским князем, Н. Н. Воронин предполагал, что и появившаяся во Владимире артель была смоленской, тем более, что создание храмов с башнеобразной композицией нашло яркое отражение в смоленском зодчестве рубежа XII и XIII вв. Однако фактически строительная деятельность Рюрика Ростиславича началась позднее, когда он стал киевским, а затем чернигово-северским князем. Его артель, возглавлявшаяся Петром Милонегом, также разрабатывала композицию башнеобразного храма, однако ее почерк существенно отличался от почерка

ве. — В кн.: Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР. М.; Л., 1948, с. 32; Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв., с. 14.

¹⁶⁴ Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв., с. 13—15.

¹⁶⁵ Раппопорт П. А. Церковь Василия в Овруче. — СА, 1972, № 1, с. 82.

¹⁶⁶ Асеев Ю. С. Собор Апостолів у Білгороді. — Образотворче мистецтво, 1970, № 1, с. 32.

¹⁶⁷ Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв., с. 16.

¹⁶⁸ Каргер М. К. Древний Киев. М; Л., 1961, с. 466; Толочко П. П. Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности XII—XIII вв. Киев, 1980, с. 59.

¹⁶⁹ Воронин Н. Н. Строители Княгинина собора. — В кн.: Памятники истории и культуры, вып. 2. Ярославль, 1983, с. 107—109.

¹⁷⁰ Там же, с. 109.

- 160 -

смоленских мастеров, а храмы киево-черниговского круга имели иной облик, нежели смоленские. Как показали новые исследования чернигово-северских и ярославского памятников, последний обладает чертами ближайшего родства именно с постройками круга Петра Милонега, т. е. с киевской и черниговской, а не со смоленской традицией.

Следует отметить, что между постройкой Успенского собора Княгинина монастыря, завершенного в 1201 г., и началом плинфяного строительства в Ростове и Ярославле (1214 г.) проходит значительный промежуток времени. Однако есть все основания предполагать, что за эти 13 лет были построены еще несколько пока еще неизвестных нам построек в других городах северо-востока. Так, например, плинфа была найдена в культурном слое в Дмитрове ¹⁷¹ и в Коломне.¹⁷² Если о существовании каменного домонгольского храма в Коломне пока приходится лишь догадываться, то для утверждения о существовании храма, построенного Всеволодом (в крещении Дмитрием) в честь своего небесного патрона в Дмитрове, у нас имеются довольно веские основания. В литературе уже высказывалось мнение о том, что стоящий ныне в Дмитрове храм XV в. имел своего домонгольского предшественника.¹⁷³ Сведения о находках плинфы в Дмитрове делают это предположение еще более основательным.

Рассматривая строительство Константина Всеволодовича, Н. Н. Воронин высказал предположение, что он имел в своем распоряжении не одну, а несколько артелей, что позволяло ему вести строительство в нескольких местах одновременно.¹⁷⁴ Однако именно это обстоятельство — почти одновременная закладка трех храмов — заставляет нас решать этот вопрос по-иному. Выше мы уже видели, что Спасский собор в Ярославле строился необычайно долго — с 1216 по 1224 г., причем в его строительстве произошел весьма длительный перерыв, во время которого фундаменты собора стояли открытыми. Объяснить это можно только тем, что князь имел не несколько, а одну, причем небольшую артель мастеров, строивших из плинфы, и, заложив с 1212 по 1216 г. три храма (церковь Бориса и Глеба в Ростове и оба Ярославских собора), вынужден был перебрасывать мастеров с одного объекта на другой.

Раскопки 1983 г. в Спасском соборе в Ярославле дали ответ еще на один вопрос. В «Житии Ярославских чудотворцев» относящемся к XV в., говорится о том, что Спасский собор имел придельную церковь Входа в Иерусалим, построенную в 1218 г.¹⁷⁵ До сих пор, за исключением сведений, сообщаемых житием, об этом храме, на месте которого в XVII в. появилась новая постройка, смененная затем большим храмом первой половины XIX в., пристроенным к Спасскому собору, ничего не было известно. В 1983 г. раскопками был вскрыт небольшой участок северной стены этого храма, сложенный из плинфы на цемяночном растворе. Окончательный ответ на вопрос о том, как выглядел этот храм, смогут дать только дальнейшие исследования, пока же можно предположить, что церковь Входа в Иерусалим была небольшим бесстолпным храмом. Учитывая, что в 1218 г., когда она была построена, самого Спасского собора еще не было (стояли только выведенные до уровня древней поверхности фундаменты), следует считать, что до возобновления его строительства Входоиерусалимская церковь была самостоятельным изолированно стоящим храмом и только после завершения строительства собора стала его приделом.

¹⁷¹ Милонов Н. П. Дмитровское городище. — СА, 1937, т. 4, с. 161; Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв., с. 64.

¹⁷² Милонов Н. П. Историко-археологический очерк города Коломны. В кн.: Историко-археологический сборник научно-исследовательского института краеведческой и музейной работы. М., 1948, с. 84.

¹⁷³ Попов Г. В. Из истории древнейшего памятника города Дмитрова. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972, с. 199—200.

¹⁷⁴ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 430.

¹⁷⁵ Там же, с. 66.

- 161 -

В том же 1218 г. Константином был построен еще один храм — церковь Воздвижения на Торгу во Владимире.¹⁷⁶ Основываясь на изображении этого храма на «чертеже» Владимира 1715 г., Н. Н. Воронин предположил, что церковь Воздвиженья была небольшим бесстолпным посадским храмом.¹⁷⁷ Вероятнее всего, построенные в одном и том же году два крохотных храма — Воздвиженья во Владимире и Входа в Иерусалим в Ярославле — были зданиями-двойниками.

Если со строительством Константина Всеволодовича связана деятельность артели мастеров, работавших в плинфяной технике, то в строительстве других наследников Всеволода — Георгия и Святослава — мы сталкиваемся с продолжением старой белокаменной традиции. В то же время первый же из построенных Георгием Всеволодовичем храмов — Рождественский собор в Суздале, поставленный в 1222—1225 гг. взамен старого Мономахова собора, принадлежит уже к иному типу, нежели все построенные до этого на северо-востоке Руси белокаменные храмы (рис 20, 4). Сохранив шестистолпную схему плана своего предшественника, суздальский собор Георгия Всеволодовича получает с трех сторон притворы, что характерно для памятников конца XII — первой половины XIII в., в которых проявилось стремление к созданию храмов с подчеркнуто центрической композицией башнеобразным решением общего силуэта здания. Таким образом, и в суздальском соборе нашли свое отражение те поиски, которые велись во всех школах древнерусского зодчества на рубеже XII и в первой половине XIII в.

Белокаменный декор храмов в это время значительно усложняется. Сплошная белокаменная резьба покрывает уже не только архивольты порталов, но и их колонки, прерванные на середине высоты бусинами,¹⁷⁸ а под колонками аркатурно-колончатого фриза появляются зооморфные консоли.¹⁷⁹

В 1224 г. Георгий Всеволодович закладывает церковь Спаса в Нижнем Новгороде.¹⁸⁰ Этот памятник рухнул еще в средневековье — в 1350 г. на его месте был построен уже новый храм, также не дошедший до нашего времени. Точно местоположение церкви Спаса в Нижнем Новгороде до сих пор не определено, однако резной камень и капитель колонки, происходящие из этого храма,¹⁸¹ свидетельствуют о ее богатом белокаменном убранстве. Следующий храм Георгия Всеволодовича — церковь Архангела Михаила, заложенная в Нижнем Новгороде в 1227 г.,¹⁸² принадлежит к тому же типу храма с притворами, что и суздальский собор (рис. 20, 5). Показательно, что и эта церковь уже в XIV в. сменяется новой постройкой. При археологических исследованиях, проведенных Н. Н. Ворониным, был найден только один фрагмент белокаменной резьбы — почти приближающаяся к круглой скульптуре голова льва,¹⁸³ однако его характер свидетельствует о богатом резном убранстве храма.

Последней домонгольской постройкой Северо-Восточной Руси стал Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (рис. 20, 6),¹⁸⁴ построенный в 1230 г. младшим сыном Всеволода князем Святославом на месте собора Юрия Долгорукого.¹⁸⁵ Верх этого храма рухнул также еще в середине XV в., после

¹⁷⁶ ПСРЛ, т. I, стб. 441.

¹⁷⁷ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 67.

¹⁷⁸ Вагнер Г. К. Белокаменная резьба древнего Суздаля, с. 35—76.

¹⁷⁹ Там же, с. 55—64.

¹⁸⁰ Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XIII вв., с. 61.

¹⁸¹ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 44—45.

¹⁸² Там же, с. 46—54; Раппопорт П. А. Русская архитектура X— XIII вв., с. 61; Агафонов С. Л. Нижегородский Кремль. Горький, 1976, с. 44—47.

¹⁸³ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 54.

¹⁸⁴ Там же, с. 68—107; Раппопорт П. А. Русская архитектура X— XIII вв., с. 64.

¹⁸⁵ ПСРЛ, т. I, стб. 455; т. XV, стб. 355.

- 162 -

чего здание было восстановлено в 1471 г. Василием Ермолиным.¹⁸⁶ Сохранившийся примерно до середины высоты своих стен четырехстолпный Георгиевский собор 1230 г., так же как и Суздальский собор, и Михайловская церковь в Нижнем Новгороде, с трех сторон был окружен притворами. В то же время его композиция была еще более усложнена, так как некогда к восточной части его северного фасада примыкал небольшой придел с готической профилировкой портала.¹⁸⁷ Несомненно, что Георгиевский собор также был башнеобразным храмом с повышенной композицией верхних частей.

Вопрос о характере конструктивного решения этой композиции в храмах Северо-Восточной Руси первой половины XIII в., решаемый на примере собора в Юрьеве-Польском, продолжает оставаться дискуссионным. Если все исследователи (Н. Н. Воронин,¹⁸⁸ П. А. Раппопорт,¹⁸⁹ Г. К. Вагнер,¹⁹⁰ А. В. Столетов ¹⁹¹) сходятся во мнении, что он имел повышенные конструкции верха, то реконструируют их они по-разному: Г. К. Вагнер в виде ступенчато повышающейся системы арок,¹⁹² а А. В. Столетов в виде барабана, поднятого на пьедестале.¹⁹³

Развитие системы белокаменного декоративного убранства храмов Северо-Восточной Руси в этом памятнике достигает своего апогея. Его стены покрыты сплошной ковровой резьбой, в которой на фоне орнаментальных рельефов развертываются горельефные скульптурные композиции.¹⁹⁴

Таким образом, на рубеже XII и XIII вв. зодчество северо-востока развивается в русле двух строительных традиций, причем у Всеволода и Константина плинфяная артель приблизила Северо-Восточную Русь к новому передовому направлению в русской архитектуре, связанному с творчеством киевского зодчества Петра Милонега, а белокаменная артель шла к созданию новых форм на основе развития собственных традиций.

¹⁸⁶ Там же, т. XXIII. СПб., 1910, с. 159.

¹⁸⁷ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 74—75.

¹⁸⁸ Там же, с. 102—107.

¹⁸⁹ Раппопорт П. А. Русская архитектура на рубеже XII и XIII вв., с. 26.

¹⁹⁰ Вагнер Г. К. По поводу рецензии А. В. Столетова. — СА, 1967, № 2, с. 278. Реконструкция Г. К. Вагнера опубликована в кн.: Вагнер Г. К. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси... с. 90—91.

¹⁹¹ Столетов А. В. Георгиевский собор города Юрьева Польского и его реконструкция. — В кн.: Из истории реставрации памятников культуры. М., 1974, с. 111—134.

¹⁹² Вагнер Г. К. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси... с. 90—91.

¹⁹³ Столетов А. В. Георгиевский собор... с. 112, 119—120, 128, 131.

¹⁹⁴ Вагнер Г. К. Мастера древнерусской скульптуры, с. 9—38.

- 163 -

Рис. 17. Ранние галицкие и владимиро-суздальские храмы (планы). 1 — церковь Иоанна в Перемышле; 2 — церковь в Звенигороде Галицком; церковь Спаса в Галиче; 4 — храм в урочище Цвинтариски (восточная часть не раскопана, включена в таблицу условно); 5 — Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском; 6 — церковь Бориса и Глеба в Кидекше; 7 — церковь Георгия во Владимире; 8 — Ризположенская церковь на Золотых воротах во Владимире.

- 177 -

Рис 18. 1 — Мономахов собор в Суздале (план по Н. Н. Воронину); 2 — Успенский собор во Владимире (план); 3 — Успенский собор во Владимире. 1158—1160 гг. (план, реконструкция Н. Н. Воронина); 4 — собор в Ростове (1161—1162 гг.) (план, реконструкция  Н. Н. Воронина)

- 178 -

Рис. 19. 1 — Боголюбовский замок (план по Н. Н. Воронину); 2 — Боголюбово. Дворцовый собор (план по Н. Н. Воронину); 3 — Боголюбово. Дворцовый ансамбль (реконструкция Н. Н. Воронина); 4 — церковь Покрова на Нерли (план с галереями); 5 — церковь Покрова на Нерли. Схема искусственного холма, оснований храма и галерей (по Н. Н. Воронину); 6 — церковь Покрова на Нерли (реконструкция Н. Н. Воронина).

- 179 -

Рис. 20. 1 — Дмитриевский собор во Владимире (план по А. В. Столетову); 2 — собор Рождественского монастыря во Владимире (план по обмерам А. Н. Артлебена); 3 — Успенский собор Княгинина монастыря во Владимире (план по А. В. и И. А. Столетовым); 4 — Рождественский собор в Суздале (план по А. Д. Варганову); 5 — церковь Михаила архангела в Нижнем Новгороде (схема реконструкции плана по Н. Н. Воронину); 6 — Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (план по Н. Н. Воронину); 7 — Спасский собор в Ярославле (схема реконструкции плана по материалам исследований 1982—1983 гг.).

- 180 -

СПИСОК СОКРАЩЕНИИ

- 181 -

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!