Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

В. В. Косточкин.

Оборонительные системы русских крепостей XIV — начала XVI вв.

OCR и подготовка текста к HTML-публикации на сайте Halgar Fenrirsson по
В. В. Косточкин. Оборонительные системы русских крепостей XIV — начала XVI вв. // Советская археология, 1957, № 1, с. 133-142.
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены вверху страницы. (Как и в журнале)

Несмотря на то, что сохранившиеся крепостные сооружения северозападной Руси XIV — начала XVI вв. уже в достаточной степени известны, принципы построения их боевых систем остаются пока еще не раскрытыми¹. Исследователи обычно ограничиваются лишь указаниями на теснейшую связь древнерусских крепостей с рельефом местности и окружающей природой, но не вскрывают ее сущности. Вследствие этого может сложиться впечатление, что увязка городовых сооружений с природой является чисто архитектурно-художественным эффектом, достижение которого было главной целью зодчих и мастеров-строителей.

Между тем, органическая связь древнерусских крепостей с природным окружением и выбранными для них земельными участками играла огромную роль не только в создании их выразительного облика; последний был лишь результатом этой связи². Смысл же ее заключался, в первую очередь, в плотной увязке всей оборонительной системы укрепленного пункта с топографией местности.

Обыкновенно рельеф выбранной для крепости площадки и ее естественное окружение были теми стратегическими факторами, которые оказывали решающее влияние и на структуру укрепленных пунктов, и на распределение их боевых и защитных средств³. Больше того, планировка той или иной древнерусской крепости, ее общая конфигурация создавались с трезвым учетом всех положительных и отрицательных качеств участка, предназначенного для ее постройки⁴, а особенности этого участка — его форма, границы и окружение — определяли характер системы ее периметральной обороны и диктовали определенные условия для ее создания. Последняя строилась также с учетом тактических приемов ведения боя — осады и обороны населенных пунктов и штурма их укреплений. Направленность же штурмов всегда зависела, а следовательно, и

¹ Здесь мы имеем в виду только каменные крепости, стены и башни которых, несмотря на позднейшие перестройки и искажения, сохранились в основном до наших дней. Ввиду отсутствия стен и башен говорить о боевых системах деревянных крепостей и вскрывать сущность построения систем их периметральной обороны пока не приходится; это можно будет сделать лишь после тщательного археологического исследования оставшихся от них валов на всем их протяжении.

² Мы не отрицаем здесь градостроительной роли стен и башен крепостных сооружений; строя их, древнерусские городовые мастера не пренебрегали, конечно, и архитектурными возможностями. Однако основной задачей таких сооружений была оборона.

³ Так было не только на Руси, но и в странах Западной Европы. В Германии, например, форма и устройство немецких орденских замков зависели от места их расположения (см. В. Rathgen. Das Geschütz im Mittelalter Quellenkritische Untersuchungen. Berlin, 1928, стр. 444).

⁴ В. Подключников. Стратегический фактор в общей планировке древнерусских городов. Сообщения кабинета теории и истории архитектуры Академии архитектуры СССР, вып. 3, М., 1943, стр. 1.

- 133 -

предопределялась природным окружением — характером препятствий на подступах к крепостям.

На такие особенности плановой структуры и боевой системы некоторых древнерусских крепостей мы уже частично указывали¹. Здесь же мы постараемся сделать это шире и глубже, непосредственно на самих памятниках. Попутно, базируясь на крепостных постройках разных строительных эпох, попытаемся вскрыть сущность изменений, внесенных в боевую систему русских крепостей на последующих этапах развития русского военно-инженерного искусства.

Рис. 1. Изборск. План крепости

2. Порхов. План крепости

Для начала обратимся к крепостям Изборска (рис. 1) и Порхова (рис.2). Первая из них построена в 1330 г.² и реконструирована путем утолщения стен в XV в.³ Вторая воздвигнута в 1387 г.⁴ и дополнительно усилена в 1430 г.⁵ Обе они расположены на вершинах холмов и имеют в плане неправильные, сильно скругленные формы, целиком соответствующие контурам обороняемых зон. Их башни расположены по периметру стен не равномерно, а сосредоточены преимущественно на какой-нибудь одной стороне. При этом в Изборске они стоят в основном там, где находится ровное плато, проходят остатки рва и склон Жеравьей горы становится более пологим, а в Порхове — непосредственно на краю ложбины. Со стороны же отвесного каменистого обрыва горы в Изборске башен нет. Нет их со стороны реки Шелони и в Порхове.

Подобное скопление башен на одних сторонах оборонительных сооружений и отсутствие их на других — явление не случайное. Не случайно также и то, что башни стоят там, где препятствия не существенны и созданы в основном искусственно, и отсутствуют там, где естественные преграды почти непреодолимы. Наконец, не случайно, что эти особенности присущи крепостям, одна из которых является творением псковичей и изборян, а другая — новгородцев.

¹ См. В. В. Косточкин. Ивангород и его место в развитии русского крепостного зодчества XV—XVII вв. (автореферат диссертации), М., 1953, стр. 7-8; П. А. Раппопорт и В. В. Косточкин. К вопросу о периодизации истории древнерусского военного зодчества. КСИИМК, вып. 59, 1955, стр. 25-26.

² Псковские летописи, вып. 1, М.-Л., 1941, стр. 17.

³ В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска. КСИИМК, вып. 62, 1956, стр. 64.

⁴ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, стр. 381.

⁶ Там же, стр. 415-416.

- 134 -

Однако обе эти крепости воздвигнуты в один исторический период — в эпоху самостоятельности Псковской и Новгородской феодальных боярских республик, независимо друг от друга строивших оборону своих территорий и воздвигавших укрепления на своих пограничных окраинах Кроме того, Изборская крепость построена тогда, когда «огненный бой» еще не появлялся на полях сражений, а Порховская — когда он был в самой начальной, так сказать, зародышевой стадии и, изредка применяясь в обороне укрепленных пунктов, для разрушения крепостей еще не употреблялся. Правда, усиление Изборской и Порховской крепостей каменными прикладками произошло уже в период более или менее эффективного действия артиллерии. Однако в результате такого усиления ни Изборская, ни Порховская крепости не изменили ни своей плановой структуры, ни своей боевой системы. Стали толще только их стены и не которые башни. В основе же этих крепостей остались оборонительные сооружения XIV в.¹ Следовательно, неравномерность в расстановке башен по периметрам изборских и порховских стен обусловлена не огнестрельным оружием, а особенностями рельефа местности. Выбор же ее для этих крепостей производился в строгом соответствии с тактикой проведения боевых операций, которая и в новгородской, и в псковской землях была одинаковой и строилась с учетом тактики противника.

Действительно, в XIV в., когда возводились укрепления Изборска и Порхова, захват населенных пунктов осуществлялся тем же способом, что и в XIII в., т. е. не путем длительной и изнуряющей осады, как это было раньше, в XII в.², а прямым штурмом городовых сооружений. При этом неприятель использовал уже не только живую силу, но и технику — осадные камнеметы (пороки) и стенобитные машины (бараны). Первые из них наносили повреждения крепостям — сбивали их верхние части и тем самым подавляли их активную стрелковую оборону. Вторые — пробивали бреши в стенах после того, как нападающие, форсировав рвы и валы, приступали непосредственно к штурму.

Но для применения камнеметной и стенобитной техники нужны были соответствующие условия. Камнеметы нужно было ставить на таком расстоянии, чтобы их снаряды достигали цели — ударяли в стены и попадали внутрь «города». Стенобитные машины важно было придвигать вплотную к укреплениям. В противном случае возможность их применения полностью отпадала. Нападающие это прекрасно сознавали. Поэтому, готовясь к штурму, они не только стремились применить осадную технику и как можно ближе продвинуть ее к оборонительным сооружениям, но и пытались сделать это с наименьшими для себя потерями. Отсюда камнеметы, а особенно разрушающие стены машины, ставились и затем подтягивались к городовым сооружениям только с тех сторон, подходы к которым были более или менее преодолимы.

С такой тактикой неприятеля защитники укрепленных пунктов были хорошо знакомы. Знали ее и древнерусские городовые мастера-строители. Поэтому места для крепостных сооружений выбирались ими в соответствии с этой тактикой. В соответствии с последней строились также сами крепости и создавалась их круговая оборона. Изборск и Порхов являются ярчайшими примерами этого. Поскольку со стороны водного пространства или отвесного обрыва прямой штурм этих крепостей был весьма затруднителен, а применение стенобитных машин совсем невозможно, строители прикрыли их внутреннюю застройку только стенами. С них защитники свободно обстреливали противника, пытавшегося приблизиться к оборонительным сооружениям либо на плотах и лодках, либо подо-

¹ В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска, стр. 63 и 65.

² М. Г. Рабинович. Осадная техника на Руси в X—XV вв. ИАН СССР, сер. истории и философии, т. VIII, № 1, М., 1951, стр. 75.

- 135 -

браться к ним с помощью переносных приставных лестниц. Даже в случае успешного завершения подобной операции враг, несший большие потери, все равно оказывался только у стен крепости и был лишен возможности использовать необходимые ему при штурме стенобитные машины. Громоздкие и тяжелые, они не могли быть установлены на шатких плотах и подняты вверх на платформах. Их нужно было оставлять либо на противоположном берегу водной преграды, либо у подошвы отвесного обрыва, т. е. значительно ниже уровня основания стен крепости.

Там же, где эти крепости не прикрывались естественными препятствиями в виде рек и обрывов, городовые мастера, выстроив стены, укрепили их и башнями. Последние уже с середины XIII в. стали основными боевыми узлами и опорными точками каждой русской крепости. В противоположность башням некоторых немецких крепостей, открытым с внутренней — тыльной — стороны и рассчитанным лишь на трехстороннюю оборону¹, русские башни создавались цельными, закрытыми со всех сторон, и предназначались подчас для круговой обороны. Находившиеся в них воины могли продолжать обороняться даже в тех случаях, когда противник врывался внутрь «города» и захватывал соседние участки примыкавших к ним стен. Возвышаясь на тех сторонах оборонительных сооружений, которые мало защищались или совсем не прикрывались естественными преградами и были поэтому более подвержены вражеским штурмам, такие башни оказывали осаждающим основное сопротивление. Поставленные невдалеке одна от другой с сильным выносом в сторону поля, они делили стены на прясла, каждое из которых простреливалось из их бойниц. Наряду с фланговым, с башен велся и фронтальный обстрел, который поражал врага на подходах к крепостям и, таким образом, мешал ему приблизиться.

Благодаря односторонней концентрации башен, крепости имели лобовые стороны — стены «с приступа», которые принимали на себя основные вражеские удары, отражали их с помощью сосредоточенной на них стрелковой мощи и определяли их боевую направленность. По существу, такие стороны были главными фасадами оборонительных сооружений, которые и определяли их архитектурный облик. Огромная роль подобных стен в деле обороны древнерусских крепостей нашла свое яркое отражение в Пскове, где южная стена кремля получила специальное название «персей», ибо на протяжении ряда столетий она была грудью Псковского Крома в полном смысле этого слова².

Для того чтобы враг не мог приблизиться к приступным стенам и начать их разрушение, зодчие прикрыли их еще и искусственными земляными препятствиями — валами, на которых, по-видимому, ставились дополнительные деревянные заграждения, и рвами. Такие препятствия задерживали осаждающих на подходах к крепостям и мешали быстрой переброске стенобитных машин. Этого по существу и добивались строители. Преодоление препятствий и задержка вражеских сил в непосредственной близости у крепостных стен и башен влекли за собой не только потерю в живой силе; одновременно защитники получали возможность принимать меры к уничтожению громоздкой и неповоротливой вражеской осадной техники.

Благодаря скоплению башен на одних сторонах и отсутствию их на других, периметральная оборона Изборской и Порховской крепостей по степени боевой мощности делилась на оборону «активную» и «пассивную». Активную оборону осуществляли главные — лобовые стороны, оснащенные башнями и укрепленные валами и рвами, а пассивную — стороны тыловые, лишенные башен, но хорошо прикрытые почти непреодолимы-

¹ Такое устройство имеют, например, башни ливонской крепости Нейгаузен выстроенной в 1431 г., в противовес Изборску (см. К. К. Романов. Этапы развития русской архитектуры. Архитектура Ленинграда, 1939, № 1, Л., стр. 64).

² П. А. Раппопорт. Перси Псковского Крома. КСИИМК, вып. 62, 1956, стр 58.

- 136 -

ми естественными преградами. При этом, если с тыловых сторон велась лишь фронтальная (только со стен) стрельба, плотность которой была незначительной, а площадь поражения весьма небольшой — что, впрочем, было вполне достаточно при наличии непреодолимых природных преград, — то с лобовых сторон открывались и фронтальный (со стен), и перекрывающий его фланговый (башенный) обстрел, в связи с чем площадь поражения значительно расширялась, а плотность и кучность «огня» намного увеличивалась и сгущалась. Последнее обстоятельство в условиях тактики лобовых штурмов было особенно важным.

3. Остров. План крепости

По-видимому, разделение круговой обороны крепостей на активную и пассивную было характерным явлением в русском оборонном зодчестве XIV в. Во всяком случае, органическую зависимость оборонительной системы крепости от рельефа местности и ее окружения можно видеть не только в Изборске и Порхове, но и в Острове (рис. 3). Правда, Островская крепость, выстроенная в середине или третьей четверти XIV в. и реконструированная примерно в конце XV в.¹, располагалась не на холме, а на острове в центре р. Великой. Однако она занимала только его западную оконечность, а ее лобовая стена, укрепленная двумя башнями и прикрытая водяным рвом, была обращена как раз в ту сторону, откуда противник, совершив высадку, мог начать подготовку к штурму. По существу, здесь перед нами такое же разделение периметральной обороны, как в Изборске и Порхове. Однако тут из-за особых географических условий принцип построения системы обороны несколько изменен. Напольная сторона Островской крепости не развернута во всю ширь перед противником, а сужена до пределов. Это, конечно, стесняло действия осаждающих и концентрировало защитников на одном, самом главном участке, облегчая и упрощая последним оборону крепости в целом.

Нет сомнения, что участок с минимальной длиной приступной стороны был характерен не только для Острова; имеется довольно много других древнерусских крепостей — городищ XIV в., где лобовая сторона, по сравнению с другими, является наиболее короткой. Таковы, например, городки Радонеж и Вышегород на р. Яхроме, входившие в состав Московского княжества². Это свидетельствует о том, что система обороны

¹ В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска, стр. 59 и 63.

² П. А. Раппопорт. Обследование раннемосковских городищ, в 1954 г КСИИМК, вып. 62, 1956, стр. 121-122 и 124-125.

- 137 -

Островской крепости была такой же распространенной, как и оборонительная система Порхова и Изборска. Обе эти системы являлись, фактически, разными вариантами двухстороннего деления городовой обороны, характерного для русского военного зодчества XIV в.

Подобное расчленение городовой обороны сохранялось в русской крепостной архитектуре и во второй четверти следующего — XV столетия. В то время тактика осады русских укреплений еще не изменилась, и они также штурмовались со столон, не прикрытых значительными естественными преградами. Как на пример укажем на осаду Порхова войсками Витовта в 1428 г.¹ Основной удар по этой крепости был произведен тогда не со стороны реки, а со стороны рва², т. е. направлен опять-таки на стену, укрепленную башнями. Сохранение такой тактики в период внедрения артиллерии и применения мощных стенобитных орудий обусловило только лишь реконструкцию Порховской и Изборской крепостей, а не их перестройку. В результате этой реконструкции крепостные стены Изборска, имевшие первоначально ширину всего лишь 2,2-2,6 м, были утолщены примерно вдвое, до 4-5 м, а Порхова — с 1,8 до 4,45 м³. Однако характер периметральной обороны этих крепостей остался прежним; как и раньше, в них имелись лобовые и тыловые стороны, рассчитанные на активное и пассивное сопротивление.

4. Ладога. План крепости

Очевидно, с расчетом на разный характер круговой обороны создавались во второй четверти XV в. и новые крепости. Во всяком случае кремль Гдова, воздвигнутый в 1431 г.⁴ на невысоком холме левого берега р. Гдовки, был первоначально деревянным, с одной каменной стеной на приступной стороне⁵. Усиленная «привалами» в 1434 г.⁶ эта стена и определяла структуру обороны Гдовского кремля, выявляя его лобовую стену, предназначенную для принятия вражеских ударов и их отражения.

Совершенно иначе обстоит дело с крепостями более позднего времени. Их круговая оборона построена уже по другому принципу и существенно отличается от характера обороны крепостей, рассмотренных ранее. Хорошим примером в этом отношении могут служить укрепления Ладоги и Орехова.

Ладожская крепость (рис. 4), как известно, была построена московским правительством в конце XV — начале XVI вв.⁷ на месте более древней новгородской твердыни. Крепость Орехова (рис. 5) сооружалась Москвой в то же время и также на остатках старого новгородского укрепленного пункта. Первая из этих крепостей расположена на стрелке мыса, образовавшегося при впадении р. Ладожки в Волхов. Вторая — занимает

¹ См. ПСРЛ, т. VIII, стр. 94 и т. XII, стр. 8.

² В. А. Богусевич. Влияние огнестрельного оружия на русские каменные укрепления XIV—XV вв. Вестник Военно-инженерной академии РККА им. В. В. Куйбышева, вып. 25 (фортификационный сборник), М., 1939, стр. 112.

³ П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси МИА, № 31, 1952, стр. 162, 178 и 182.

⁴ Псковские летописи, вып. 1, стр. 39.

⁵ Там же, вып. 2, М., 1955, стр. 125.

⁶ Там же, вып. 1, стр. 41 и вып. 2, стр. 128.

⁷ П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси, стр. 148.

- 138 -

все пространство небольшого острова, закрывающего вход в Неву из Ладожского озера. Обе они имеют в плане неправильную треугольную форму, которая соответствует форме занятых ими земельных участков. Однако их башни не сосредоточены уже на одной стороне, как в Порхове или Изборске, а расставлены по всему кольцу стен более или менее равномерно. При этом они стоят и там, где находится водное пространство, и там, где проходят заплывшие остатки вырытого рва.

5. Орехов. План крепости

Такое равномерное распределение башен по периметру крепостных стен теснейшим образом связано с теми изменениями в военно-инженерном деле, которые произошли на Руси в середине XV в.

В это время в связи с развитием литейного производства и порохового дела, а также появлением пушечных дворов — крупных мастерских по отливке огнестрельных орудий¹ — русская артиллерия делает значительные успехи. Усовершенствуется ее конструкция, становятся более совершенными способы ее применения. В результате этого во второй половине столетия происходит коренной переворот в огнестрельной технике². Развитие пушечного «наряда» идет уже быстрыми шагами³ и к концу XV в. дальнобойность русских орудий резко повышается. Увеличивается одновременно и мощность вражеской артиллерии. «Применение меди в качестве пушечного материала⁴, обладающей значительно большей упругостью, чем железо, позволило перейти к крупнокалиберным пушкам, способным по своей мощности к разрушению деревянных и каменных городовых укреплений»⁵. В силу этого артиллерия стала широко применяться не

¹ На Руси отливка пушек взамен ковки их из железа началась, очевидно, в самом конце XIV в. (см. Н. Н. Рубцов. История литейного производства в СССР М.-Л., 1947, стр. 30).

² А. Л. Монгайт. Русская артиллерия в XIV—XVI вв. Военно-исторический журнал, 1940, № 7, стр. 72.

³ К. В. Базилевич. История СССР от древнейших времен до конца XVII в. М., 1950, стр. 257.

⁴ В Европе, в том числе, видимо, и на Руси, меднолитые пушки стали появляться примерно в середине XV в. (см. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства. М., 1952, стр. 352).

⁵ К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства, стр. 352. Такая артиллерия употреблялась на Руси уже во второй половине XV в. Известен случай (правда, не совсем удачный) применения крупнокалиберной пушки псковичами в 1463 г. при осаде Нового ливонского городка: «И приступиша к городку немецькому... и начаша городок бити пущичами... и... пустиша псковичи большею пушкою на городок, и пушка растреснулася» (см. Псковские летописи, вып. I, стр. 66). Однако тут же надо указать на 1472 г., когда одновременным выстрелом из двух пушек в городских воротах была пробита брешь, размеры которой позволили вести через нее сражение (см. М. Мейер. Исторические сведения об огнестрельном оружии, ч. 1. СПб., 1841, стр. 44).

- 139 -

только в обороне укрепленных пунктов,¹ но и при их осаде². С помощью ее ядер наносились повреждения крепостям и пробивались бреши в их стенах уже с довольно больших расстояний. В связи с этим появилась возможность производить обстрел укреплений даже с противоположных берегов рек и со стороны отвесных обрывов³. Наконец, одновременно сильно увеличилась и маневренность огнестрельных орудий, которые могли устанавливаться уже на небольших судах и крупных лодках⁴.

Естественно, что все эти усовершенствования в артиллерийской технике вызвали изменение осадной тактики. Последняя, в свою очередь, повлияла на общую структуру городовой обороны. Поэтому, полностью перестраивая крепости в Ладоге и Орехове, русские строители не только довели толщину их стен до толщины стен крепостей, реконструированных с помощью прикладок в XV в.⁵, но и внесли необходимые коррективы в систему их круговой периметральной обороны. Равномерная расстановка башен по кольцу стен этих крепостей вне зависимости от их природного окружения как раз и говорит о характере тех изменений, которые были внесены в русское военно-оборонительное строительство второй половины XV — начала XVI вв.

Благодаря равномерному распределению башен по всему периметру стен, Ладожская и Ореховская крепости уже не имели лобовых и тыловых сторон, присущих крепостям Изборска и Порхова. Их круговая оборона уже не делилась на активную и пассивную. В связи с четкой расстановкой башен по контуру прикрываемых стенами пространств, оборона крепостей в Ладоге и Орехове была построена с расчетом активного сопротивления в любом направлении, независимо от имевшихся около них природных препятствий и искусственных заграждений. По существу для них стало характерным то, что было присуще лобовым сторонам оборони-

¹ В конце XV — начале XVI в. пушки и пищали находились на вооружении многих северо-западных городов Руси — Новгорода, Пскова, Копорья, Орехова, Корелы (см. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства, стр. 355). Имелись они, очевидно, тогда и в ливонских крепостях; во всяком случае известно, что в 1480 г., когда псковичи взяли немецкий костер (башню) на р. Амовже, то в числе трофеев, отправленных из него в Псков, были и пушки (см. Псковские летописи, вып. 1, стр. 77).

² Из нее в конце XV — начале XVI в. враг не раз обстреливал русские города. Так, например, в 1480 г. немецкие пушки били по Гдову, Кобыле, Изборску и Пскову. В 1501 г. опять по Изборску. В 1502 г. — по Острову, а в 1503 г. — снова по Пскову, кроме того, в 1518 г. из пушек стреляли по Опочке и поляки (см. Псковские летописи, вып. I, стр. 77-78, 86-87 и 99). К. В. Базилевич указывает, что если прежде употребление огнестрельного «наряда» ограничивалось лишь обороной крепостей, то в 80-90 гг. XV в. область его боевого применения значительно расширилась, и артиллерия стала употребляться уже при осаде укрепленных городов и при проведении боевых операций в поле. При этом он сообщает, что первыми известными случаями применения московского «наряда» при осаде неприятельских крепостей, являются осада Феллина в 1481 г. и Выборга в 1494 г. (см. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства, стр. 355).

³ В летописях зафиксированы подобные обстрелы. Известно, например, что в 1480 г. юрьевцы, прибывшие под Псков в боевых немецких снеках и ставшие станом на лугу за церковью Степана, обстреливали оттуда из пушек Запсковье и Полонище, а в 1503 г. немцы били пушками (правда, безрезультатно) из Завеличья «на дом Святой Троицы», т. е. попросту говоря, вели артиллерийскую стрельбу по Троицкому собору и Псковскому кремлю с противоположного берега р. Великой (см. Псковские летописи, вып. I, стр. 78 и 87). Эти факты убедительно показывают, что в конце XV — начале XVI в. мощность артиллерийского огня сильно возросла; в то время пушки стреляли уже на расстояние до 200-260 м и при помощи их ядер стремились нанести ущерб каменным сооружениям.

⁴ Вообще, маневренность русской артиллерии в то время была очень высокой. 3 летописях под 1518 г. отмечен случай, когда пушечный «наряд» новгородских и псковских сил, направленных великим князем под Полоцк, доставлялся к месту назначения и водным, и гужевым способом; «...и повезоша наряд весь в судех Великою рекою до пристани, а от пристани на псковские кони и на телеги положиша весь наряд поушечный...» (см. Псковские летописи, вып. I, стр. 100).

⁵ Крепость в Ладоге, например, имела толщину стен около 4 м (см. П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси, стр. 146-147).

- 140 -

тельных сооружений предшествовавшего времени. В них с любой стороны фронтальный огонь со стен перекрещивался с фланговым обстрелом с башен, образуя на подступах к ним зону сплошного поражения. Для противника такая зона была мертвой и почти непроходимой.

6. Новгород. План кремля

Как видно, с учетом эффективной обороны на всем протяжении стен был построен в 1484—1492 гг. и кремль Великого Новгорода, созданный Москвой вместо старого новгородского¹; несмотря на наличие широкого водного пространства р. Волхов с востока и обводненного рва с трех других сторон, 12 башен этого кремля стояли равномерно по всему периметру обороняемой территории² (рис. 6).

Таким образом, система обороны, примененная в Ладоге, Орехове и Великом Новгороде — это вторая система, в корне отличная от системы обороны русских крепостей предшествовавшего времени. Ее появление было вызвано широким внедрением мощной огнестрельной артиллерии и изменением тактических приемов захвата укрепленных пунктов. Впервые такая система была применена, однако, не в новгородской, а в псковской земле. Ее получил упомянутый выше кремль Гдова, стены которого во второй половине XV в. были каменными уже на всем протяжении, имели толщину более 4 м и были снабжены башнями и захабами, распределенными равномерно по всей их длине независимо от р. Гдовки с одной стороны, рва — с другой и ручья — с третьей. Вместе с тем, каменный Гдовский кремль имел в плане форму слегка вытянутого деформированного четырехугольника, а его башни и захабы располагались либо на углах, либо в центре стен. Следовательно, равномерная расстановка башен приобрела в нем определенную четкость и симметричность и сочеталась с более или менее правильной плановой геометричностью. Идеальное совмещение всех этих особенностей можно видеть в знаменитой «четвероугольной» крепости Ивангород, построенной на Девичьей горе правого берега р. Наровы в 1492 г. и расширенной четырехугольным Большим Бояршим

¹ А. Л. Монгайт. Оборонительные сооружения Новгорода Великого, МИА, № 31, 1952, стр. 56-57.

² Заметим, что у Московского кремля (1485—1495 гг.) башни также стоят равномерно по всему периметру стен.

- 141 -

городом в 1496 г.¹ (рис. 7). Это говорит о том, что «регулярность» в русском городовом строительстве конца XV в. является результатом изменения планировки и оборонительных систем русских крепостей предшествовавшего времени. Гдов — это несомненный предшественник Ивангорода.

7. Ивангород. План крепости

Несколько особняком от рассмотренной выше второй системы городовой обороны стоит крепость Копорье. Эта крепость, как известно, выстроена Москвой на высокой известняковой скале в конце XV — начале XVI вв.², т. е. одновременно с крепостями в Ладоге и Орехове. Однако, несмотря на это, система ее круговой обороны построена наподобие системы обороны крепостей XIV — начала XV вв., т. е. с выделением ее двухсторонней структуры (рис. 8). Лобовой — фасадной и наиболее доступной стороной Копорской крепости являлась стена, возвышающаяся на краю неглубокого оврага, превращенного когда-то в ров, и укрепленная башнями; а тыловой была стена противоположная, не имеющая башен, но благодаря резкой крутизне склона скалы почти недоступная даже в настоящее время. В Копорской крепости есть также элемент, роднящий ее со вторым вариантом этой структуры: в ней наиболее ответственная стена, снабженная сквозным проездом, также минимальна по длине и также укреплена по концам мощными башнями. По существу здесь налицо совмещение двух вариантов одного и того же типа построения городовой обороны, известного нам, с одной стороны, по Изборску и Порхову, а с другой — по Острову. Это объясняется, по-видимому, тем, что существующая Копорская крепость была выстроена несколько раньше крепостей, имеющихся теперь в Ладоге и Орехове. Она строилась на основе старых традиций и воздвигалась на месте не дошедшей до нас новгородской каменной твердыни 1297 г., которая повлияла и на ее плановую структуру, и на распределение ее боевых и защитных средств. В результате в ней и сохранилась конфигурация ее предшественницы. Последняя

¹ В. В. Косточкин. Архитектура Ивангородской крепости. Архитектура СССР, 1953, № 2, М., стр. 20-21.

² В. А. Богусевич. Уничтожение Александром Невским немецко-рыцарского войска в Копорье. Новгородский исторический сборник, вып. III-IV, Новгород, 1938, стр. 25, 32 и 37.

- 142 -

сыграла в построении боевой системы существующей крепости Копорье, пожалуй, гораздо большую роль, нежели предшественницы крепостей, стоящих в Ладоге и Орехове.

8. Копорье. План крепости

Таким образом, рассмотренные примеры убеждают в том, что природные условия играли решающую роль при построении оборонительных систем русских крепостей XIV—первой половины XV вв.; общая плановая структура последних создавалась в зависимости от характера рельефа местности и ее естественного окружения, а также в соответствии с особенностями военной техники и боевой тактики противника. Благодаря этому крепостные сооружения XIV — первой половины XV вв. были хорошо; увязаны с природой, что и создавало определенный архитектурно-художественный эффект.

Крепостные сооружения более позднего времени — конца XV — начала XVI вв.— также строились в зависимости от военной техники и боевой тактики, и также в тесной связи с рельефом местности. Однако в отличие от крепостей предшествовавшего времени, они менее подчинялись природному окружению. Это окружение не предопределяло характера системы их обороны; в зависимости от качеств оно лишь прикрывало подступы к крепостям и препятствовало приближению к ним.

Выявление этих особенностей в крепостях северо-западной Руси XIV — начала XVI вв. и раскрытие смысла их связи с природой весьма существенно для истории русского оборонного зодчества. Если раньше для суждения о времени постройки отдельных памятников древнерусской крепостной архитектуры вообще не существовало какого-либо критерия, то теперь некоторые из них можно датировать приблизительно на основе характера плановой структуры и общей системы построения круговой обороны, относя их к тому или иному периоду. Материал для этого дает также каменная кладка их стен и башен, которая в каждом случае обладает своими особенностями.

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!