Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

П. А. Раппопорт

Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.)

Глава 2
Конструкции

См. также:
Введение
Глава 1. Строительные материалы
Глава 3. Организация строительства

Наука, СПб, 1994
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены внизу страницы. (Как и в книге)

Фундаменты

Стены

Арки, своды, проемы

Лестницы

Деревянные конструкции

Полы

Кровля

^ ФУНДАМЕНТЫ

        Фундамент древнейшего памятника русского монументального зодчества - Десятинной церкви - был детально изучен при раскопках 1908-1914 и 1938-1939 гг. Фундаментные рвы местами были отрыты по ширине фундаментов, а местами значительно их превосходили (ширина рвов 2.1 м при при ширине фундаментов 1.1 м). Выемка грунта сделана не только под фундаментами, но широким котлованом и под всей площадью апсид. Дно фундаментных рвов и площадки под апсидами были укреплены деревянной конструкцией, которая состояла из четырех-пяти лежней, уложенных вдоль направления стен и закрепленных многочисленными деревянными кольями. Выше поперек лежней первого яруса располагался второй ярус. Лежни имели круглое или прямоугольное сечение, колья - диаметр 5-7 см и длину около 50 см. Вся эта деревянная конструкция была залита слоем известково-цемяночного раствора, а над ней находился фундамент, состоящий из крупных камней (кварцит, песчаник, валуны), тоже залитых известково-цемяночным раствором.
        Кроме Десятинной церкви фундаменты такой же конструкции были обнаружены в дворцовых зданиях, расположенных к северо-востоку и юго-западу от Десятинной церкви, в церкви на территории митрополичьей усадьбы (вероятно, церковь Ирины), в Золотых воротах (рис. 45,46). В здании дворца, находящегося к юго-западу от Десятинной церкви, удалось установить, что применялись лежни как дубовые, так и сосновые. В здании дворца, расположенного к юго-востоку от Десятинной церкви, выявлена аналогичная конструкция под фундаментом, но лежни здесь были не только закреплены кольями, но и соединены между собой железными костылями. Судя по обнаруженным следам лежней и кольев, деревянные субструкции имелись в киевском и новгородском Софийских соборах.

-62-

Рис. 45
Субструкции под фундаментом церкви в Киеве на митрополичьей усадьбе.
Снимок 1910 г.

        Таким образом, можно утверждать, что вышеописанная конструкция фундаментов была характерна для памятников русской архитектуры, возведенных в конце X и до второй половины XI в. Во всех зданиях этой поры отмечено наличие ленточных фундаментов, имеющих деревянную субструкцию из лежней, укрепленных деревянными кольями. Впрочем, очевидно, существовали и отклонения от названного приема, поскольку в киевской Георгиевской церкви следов деревянной субструкции под фундаментом не обнаружено.
        Последним по времени памятником, в котором применена подобная деревянная субструкция, являлся, по-видимому, собор Кловского монастыря в Киеве (80-90-е гг. XI в.). В нем котлован был отрыт под всей площадью храма и его дно укреплено деревянными кольями. Лежни, кроме того, были соединены между собой железными костылями. ¹⁾
        Технический смысл деревянной субструкции под фундаментом долгое время вызывал недоумение исследователей и давал основание для далеко идущих и совершенно неверных исторических выводов. Так, Ф.И. Шмит полагал, что деревянная субструкция под фундаментом свидетельствует о желании строителей создать некую замену каменному скальному грунту, и делал из этого вывод, что только "кавказцы могли изобрести тот способ закладки фундаментов, который мы видим в постройках Владимира Святого". ²⁾ А.И. Некрасов тоже считал, что деревянная субструкция, "возможно, имитирует каменную выровненную площадку, привычную для строителей, приехавших с Востока". ³⁾ Впрочем, в отличие от Шмита, он полагал, что эта традиция связана скорее с Малой Азией, чем с Кавказом. Между тем в действительности деревянная субструкция не имеет никакого отношения ни к скальным грунтам, ни к восточным традициям, поскольку является обычным техническим приемом, вполне рациональном при грунтах средней плотности. В строительных руководствах вплоть до середины

-63-

Рис. 46
Субструкции под фундаментом здания дворца в Киеве (к юго-западу от Десятинной церкви).
Снимок 1911 г.

XIX б. отмечали, что "лежни составляют у нас самый употребительнейший способ укрепления деревом подошвы строений". ⁴⁾ При этом при ширине фундамента около 1 м рекомендовалось укладывать три параллельных лежня, а промежутки между ними затрамбовывать камнем и щебнем. Вряд ли могут быть сомнения, что конструкция фундамента Десятинной церкви - обычный византийский прием. Правда, до настоящего времени данный прием обнаружен лишь в провинциальных византийских постройках, однако, вероятно, подобные конструкции будут встречены и в самом Константинополе. ⁵⁾
        Во второй половине XI в. намечается явная тенденция к упрощению деревянных субструкций под фундаментами. Сами фундаменты делают по-прежнему из крупных камней на растворе, но лежни под ними укладывают теперь не в два, а лишь в один слой и не укрепляют забитыми в землю кольями. Часто лежни соединяют в местах пересечения железными костылями. Видимо, именно так

-64-

были исполнены деревянные конструкции в церкви на Владимирской улице в Киеве, в расположенном рядом с этой церковью дворцовом здании, в полоцком Софийском соборе.
        Конструкция из лежней, скрепленных железными костылями, отмечена во многих памятниках киевской архитектуры конца XI-начала XII в.: Борисоглебском соборе в Вышгороде, Большом храме Зарубского монастыря, церкви на усадьбе Художественного института, церкви Спаса на Берестове (рис. 47,48).
        В Переяславле из трех памятников, возведенных в конце XI в., лежни имеются в двух - Михайловском соборе и церкви Андрея, но отсутствуют под фундаментом епископских ворот. В церкви Андрея кроме железных костылей пересечения лежней укреплены также и кольями. В остальных памятниках переяславльской архитектуры, относящихся, по-видимому, уже к началу XII в., лежни отсутствуют. В Чернигове лежни под фундаментом обнаружены лишь в двух наиболее ранних (не считая Спасского собора) памятниках - соборе Елецкого монастыря и Борисоглебском. В Полоцке деревянная субструкция из лежней, скрепленных железными костылями, имеется лишь в одном, тоже наиболее раннем памятнике зодчества XII в. - Большом соборе Бельчицкого монастыря. В Смоленске лежни выявлены только в Борисоглебском соборе Смядынского монастыря - первом памятнике самостоятельного смоленского зодчества (1145 г.). В Новгороде подобная субструкция есть под фундаментами в церкви Благовещения на Городище, в соборах Антониева и Юрьева монастырей (первые два десятилетия XII в.). В апсидах лежни обычно перекрещивались под прямым углом, но часто, кроме того, вводились диагональные (рис. 49). В Михайловском соборе Переяславля выявлена иная система: здесь короткие отрезки лежней были размещены радиально (рис.50).
        В начале - первой половине XII в. прием укладки лежней под фундамент, очевидно, перестают использовать. Несколько позже, чем в других землях, удерживается применение лежней в новгородской архитектуре. Здесь лежни отмечены в церквах Климента и Успенской в Старой Ладоге (50-е гг. XII в.), а также в церкви Бориса и Глеба в новгородском детинце (1167 г.). В виде исключения известен один пример применения лежней во владимиро-суздальском зодчестве - в Успенском соборе г. Владимира.
        Отказ от укладки деревянных лежней под основание фундамента на первых порах не отразился на характере самих фундаментов. По-прежнему их делали из крупных камней на известково-цемяночном растворе. Таковы фундаменты Кирилловской церкви в Киеве, а также большинства храмов в Переяславле - Спасской церкви-усыпальницы, церквей на площади Воссоединения и на Советской улице, Воскресенской церкви. Следует отметить, что в памятниках Переяславля (в отличие от Киева) в кладке фундаментов вместе с камнями довольно широко использовали и кирпичный бой. В маленькой бесстолпной церкви, расположенной под более поздней Успенской, фундамент также на растворе, но сложен он не из камней, а из битого кирпича. В Старой Рязани каменный фундамент на растворе отмечен в Успенской и Борисоглебской церквах.
        Фундаменты из камней на растворе, но без деревянной субструкции становятся характерными для владимиро-суздальской и галицкой архитектурных школ. Здесь применяли разные породы камня, иногда использовали крупные камни, иногда мелкие, иногда отесанные блоки, но всегда без деревянной субструкции и обязательно на известковом растворе. То же характерно и для новгородского зодчества, где фундаменты клали из валунов на известковом растворе. На Волыни в середине XII в. для фундаментов стали употреблять не только камень, но и кирпич. Например, в церкви "Старая кафедра" фундаменты сложены в основном из кирпича, большей частью на растворе, но местами насухо. В церкви, раскопанной близ Васильевской церкви во Владимиро-Волынском, фундаменты также из кирпичей на растворе. В черниговской Благовещенской церкви (1186 г.) фундамент из валунов на растворе, впрочем, со значительной

-65-

Рис. 47
Следы лежней под фундаментом церкви в Киеве на усадьбе Художественного института.

Рис. 48
Железные костыли на пересечении лежней. Киев. Церковь на усадьбе Художественного института.

-66-

Рис. 49
Церковь Андрея в Переяславле. План раскопанных фундаментов.

добавкой кирпича. Своеобразный характер имеет фундамент киевской церкви Успения на Подоле. Здесь фундаменты сложены из бутового камня на растворе с чередующимися прослойками из трех-четырех выравнивающих рядов кирпичей.
        Следует отметить, что в фундаментах самой различной конструкции иногда применяли кирпич, используя для этой цели получавшийся при обжиге брак (большей частью пережог). Так поступали и в XI в. (например, в Большом храме Зарубского монастыря), и в конце XII в. (церковь в Трубчевске).
        Устройство фундаментов без деревянной субструкции, по обязательно на растворе сохраняется во владимиро-суздальской, галицкой, новгородской архи-

-67-

Рис. 50
Следы лежней в апсиде церкви Михаила и Переяславле.

тектурных школах до монгольского вторжения. Применяли такие фундаменты вплоть до XIII в. и в киево-черниговском зодчестве. Так, церковь Василия в Овруче имеет фундамент из песчаника на растворе, церковь в Путивле - из булыжников, а выше - из кирпичей на растворе. Применяли здесь и чисто кирпичные фундаменты па растворе, как например в черниговской церкви Пятницы. Иногда на растворе сложен лишь верх фундаментов, а ниже камни лежат насухо. Видимо, в этом случае раствор проливали сверху и он не доходил до нижних частей фундамента. Таковы фундаменты Спасской церкви, церкви на Советской улице в Персяславле и т.д.
        Отмечено, что в ряде случаев раствор в фундаменте в качестве заполнителя содержит не цемянку, а песок (собор Выдубицкого монастыря в Киеве) или известковую крошку (несколько памятников в Новгородской земле второй половины XII-начала XIII в.). Очень вероятно, что кладка фундамента в этих

-68-

памятниках велась в то время, когда плинфа еще не была завезена на строительство, и поэтому изготавливаемую из кирпичного боя цемянку здесь заменяли естественными материалами, имевшимися под руками.
        Во второй половине-конце XII в. помимо широкого применения кирпича отмечены случаи, когда фундаменты клали не на известковом растворе, а на глине. В Киеве так сложены фундаменты церкви на Вознесенском спуске и круглого здания (ротонды), в Белгороде - церкви Апостолов.
        В Смоленске фундаменты, сложенные на глине, применяли в постройках середины-второй половины XII в. - церкви в Перекопном переулке, "Немецкой божнице", церкви Василия (здесь часть фундаментов сложена из булыжников, а часть - из битого кирпича). В отдельных случаях кладку фундаментов на глине применяли в Смоленске и позже, вплоть до начала XIII в., - в церкви на Малой Рачевке и соборе Спасского монастыря в Чернушках. Однако в целом с конца XII в. в Смоленске перешли к устройству фундаментов, сложенных из булыжников насухо. Еще раньше, в первой половине XII в., такой прием появился в Полоцке, где фундаменты, сложенные из мелких булыжников насухо, использовали уже в храме-усыпальнице Евфросиньева монастыря и церкви на Нижнем замке, а затем в Спасской церкви Евфросиньева монастыря. Кроме Смоленска и Полоцка устройство фундаментов насухо характерно для всех построек гродненской архитектурной школы. Так же сделаны фундаменты церкви в Турове. Фундаменты, сложенные насухо, имеются и в тех зданиях, которые смоленские зодчие возводили в других русских землях, - в новгородской Пятницкой церкви, Спасской церкви Старой Рязани и в маленькой бесстолпной церкви Нового Ольгова городка (у д. Никитине). В Киеве из битых кирпичей насухо сложен фундамент собора Гнилецкого монастыря.
        По распределению материалов в фундаментах можно судить о системе работы. Так, в Десятинной церкви различные породы камня расположены по отдельности в разных местах фундамента. Очевидно, что участки фундамента здесь заполняли камнями сверху донизу по мере поступления их на строительную площадку. Чаще же различные сорта камня (или камни разного размера) разделены в фундаментах не по участкам, а по глубине залегания. В этих случаях фундаменты, видимо, заполняли послойно, но на всей площадке одновременно. Естественно, что тогда в фундаментах можно отметить слои разных материалов, в частности прослойки кирпичного боя в каменных фундаментах. Иногда это приводило к слоистой структуре всего фундамента. Так, в церкви на Садовой улице во Владимире-Волынском (60-е гг. XII в.) фундаменты состоят из перемежающихся слоев битой плинфы и известковой массы, причем видно, что каждый слой плинфы укладывался на уже схватившийся слой извести. ⁶⁾
        Подобные слоистые фундаменты представлены также в нескольких памятниках конца XII - начала XIII в. - церкви в Нестеровском переулке в Киеве, в Трубчевске, соборе в Новгороде-Северском, Спасской церкви в Ярославле. В киевской церкви фундаменты состоят из чередующихся слоев щебня на растворе и глины; в Трубчевске чередуются камни, битый кирпич, песок; в Новгороде-Северском - крупные камни и мелкая щебенкц. При этом в новгород-северском храме такая слоистость присутствует лишь в фундаменте западной стены, тогда как на других участках фундамент сложен из крупных камней на растворе.
        Таким образом, несомненно, что в конце X-середине XIII в. в русском зодчестве имела место существенная и достаточно четко выявляемая эволюция конструкции фундаментов. ⁷⁾ Причем если в XI в. эволюция эта была более или менее единой, то в XII в. появились различные варианты, характерные для местных архитектурных школ.
        Картина конструкции фундаментов еще далеко не во всем ясна, поскольку во многих памятниках фундаменты изучены слабо, а в некоторых вообще не исследованы. Кроме того, нужно учитывать, что следы деревянных конструкций под фундаментами сохраняются обычно лишь благодаря их отпечаткам в рас-

-69-

творе. В тех случаях, когда нижняя часть фундаментов имела мало раствора или же была сложена насухо, следы деревянной конструкции могли исчезнуть полностью. Далеко не всегда к тому же общая тенденция эволюции в равной мере отражена во всех памятниках. Так, совершенно ясно, что в XI в. для фундаментов использовали, как правило, крупные камни, но постепенно в течение XII в. перешли на мелкий булыжник. Однако известны памятники, не отвечающие этой общей тенденции. Например, в смоленской Пятницкой церкви, построенной в начале XIII в., в фундаменте уложены очень крупные камни.
        Отклонения от общепринятого типа конструкции имеются и в связи с назначением зданий. Так, в княжеских теремах Смоленска и Полоцка фундаменты сложены на растворе, тогда как в одновременных им храмах - насухо. Очевидно, что изменение конструкции фундаментов связано здесь с наличием у теремов полуподвального этажа.
        Далеко не прямолинейно происходил также и процесс перехода от ленточных фундаментов к системе самостоятельных фундаментов под каждую опору. Ленточные фундаменты, т.е. фундаменты, проходящие не только под стенами, но и там, где над ними нет надземных частей, были характерны для наиболее древних памятников русского зодчества. Такая система - сплошная сетка ленточных фундаментов - использована уже в Десятинной церкви. Позднее, в памятниках XI в., всюду тоже отмечена сетка ленточных фундаментов, на местах пересечения которых стояли столбы. Достаточно широко применяли сетку ленточных фундаментов в первой половине и даже в середине XII в. во всех основных строительных центрах Древней Руси. Так, подобные фундаменты выявлены в церкви "Старая кафедра" близ Владимира-Волынского, в Успенском соборе Старой Рязани, в Воскресенской церкви Переяславля, в Успенском соборе Галича и в некоторых других памятниках. В новгородском зодчестве ленточные фундаменты использованы в церкви Климента Старой Ладоги (1153 г.) и в Борисоглебской церкви Новгорода (1167 г.).
        Однако уже в некоторых памятниках рубежа XI-XII вв. зодчие начинают упрощать систему фундаментов, тем самым сокращая их протяженность. Так, например, в Большом храме Зарубского монастыря на Днепре имеются только поперечные ленточные фундаменты, а продольные отсутствуют. В церкви Спаса в Галиче (вероятно, 40-е гг. XII в.), наоборот, есть только продольные ленты фундаментов и нет поперечных. В XII в. появляются постройки, в которых ленточные фундаменты, проходящие насквозь через все здание, вовсе не применяются, а используются лишь ленточные, соединяющие столбы со стенами. Так, в Борисоглебском соборе Смядынского монастыря в Смоленске западные и восточные столбы соединены ленточными фундаментами с боковыми стенами, тогда как средние столбы имеют самостоятельные отдельные опоры.
        Короткие участки ленточных фундаментов, соединяющие столбы со стенами, продолжали устраивать вплоть до XIII в. В соборе Троицкого монастыря в Смоленске восточные столбы соединены с боковыми стенами, а западные - с западной стеной. Особенно часто соединяли фундаменты восточных столбов с межапсидными стенками. Примерами могут служить некоторые памятники Смоленска (церкви на Чуриловке, на Большой Краснофлотской улице, Пятницкая), церкви в Волковыске, на Северянской улице в Чернигове и др. Впрочем, уже в XII в. во многих случаях отказываются даже от таких отрезков ленточных фундаментов и делают фундаменты только под стенами и отдельно под каждым столбом. В чистом виде данная система представлена, например, церковью Пантелеймона в Новгороде и Спасской церковью в Старой Рязани. Однако даже на рубеже XII-XIII вв. возводят еще храмы со сплошной сеткой ленточных фундаментов (церковь Пантелеймона близ Галича).
        Ширина фундаментов большей частью равнялась толщине стен. Для выступающих пилястр в фундаменте обычно делали соответствующие расширения. Такие расширения, отвечающие выступам пилястр, зафиксированы уже в самых

-70-

ранних памятниках, начиная с Десятинной церкви. Для памятников XII в. очень характерны расширения фундамента, на которые опираются полуколонны пилястр Борисоглебского собора на Смядыни в Смоленске или Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове. Еще четче проявился этот прием в памятниках конца XII-начала XIII в., в которых пилястры имели сложнопрофилированную форму и значительный вынос. Хорошим примером может служить фундамент Спасской церкви в Старой Рязани. Однако иногда фундаменты стен сооружали в виде ровной ленты, не уширяя их под пилястрами, как это видно в Борисоглебском соборе Вышгорода. В таких случаях общую ширину фундамента делали несколько больше толщины стен, чтобы выступающие пилястры могли опираться на обрез фундамента. Кое-где выступ фундамента от плоскости стен имеет довольно значительную ширину - до 40 см, как в киевской Кирилловской церкви.
        Боковые стенки фундамента обычно делали вертикальными, и поэтому его ширина в нижней и верхней частях бывала одинаковой. Однако известны случаи, когда основание фундамента делали более широким. Так, в Борисоглебском соборе Вышгорода основание фундамента представляет собой подушку на дне фундаментного рва шириной 2.3 м, а ширина самого фундамента 1.5-1.8 м. Впрочем, иногда, наоборот, фундамент книзу сужался. Например, в новгородской церкви Ивана на Опоках боковые стенки фундамента вверху вертикальные, а в нижней части довольно резко суженные.
        В двух архитектурных школах Древней Руси - галицкой и владимиро-суздальской - фундаменты существенно отличаются по форме. Здесь, как правило, их делали значительно более широкими, чем стены. В Успенском соборе Галича толщина стен 1.4-1.5 м, а ширина фундамента 2.25 м. Около 2 м ширина фундамента в церкви Спаса близ Галича. Также около 2 м ширина фундамента церкви в Василеве, в то время как толщина стен этой церкви 1.3 м. Не изменилось положение и к концу XII в.: в церкви Пантелеймона фундамент шире стен на 50-60 см. Изучение фундамента церкви в Василёве показало, что значительную ширину он имеет только в верхней части, а книзу заметно сужается. В церкви же Спаса стенки фундамента вертикальные.
        Такую же картину можно наблюдать и во владимиро-суздальских памятниках. В церкви Георгия во Владимире фундамент шире стен на 50 см. в Дмитриевском соборе - на 70 см, в Спасском соборе Переславля-Залесского - более чем на 1 м (в восточной части храма - на 1.45 м). Значительно шире стен фундаменты ворот Владимирского детинца и Георгиевского собора в Юрьепе-Польском. Следует отметить, что у фундаментов владимиро-суздальских построек стенки часто не вертикальные, а сужаются книзу. Так, фундамент церкви в Кидекше образует выступ-платформу шириной до 60 см, но книзу он резко сужается до ширины стен. Раскопки фундамента собора в Персславле-Залссеком выявили, что и здесь фундамент имеет большую ширину только в верхней части; боковые стенки его вначале пускаются вертикально, а ниже фундамент резко сужается. Впрочем, во владимиро-суздальском зодчестве известны примеры и иной формы фундаментов - заметно расширяющихся книзу (собор Рождественского монастыря, Дмитриевский собор, Успенский собор эпохи Всеволода). ⁸⁾
        Глубина фундаментов в памятниках зодчества домонгольской поры очень различна. Однако в этом разнообразии можно выявить определенную закономерность. Прежде всего ясно, что древние мастера считали совершенно необходимым врезать фундамент в плотный материковый грунт или в крайнем случае опереть на него подошву фундамента. ⁹⁾ Поэтому очень часто глубина фундамента определяется глубиной залегания материкового грунта. Совершенно отчетливо видно это стремление зодчих в переяславльском Михайловском соборе.
        В районе южной части храма здесь на глубине около 0.5 м залегает слой чистого лёсса, но на глубине 1.25 м он кончается и сменяется жирным черным гумусом. На глубине 1.75 м от древней поверхности вновь начинается плотный

-71-

лёсс. Зодчие придали фундаменту южной стены храма глубину, равную 1.75 м, т.е. дошли до нижнего слоя лёсса. Однако в восточной части той же южной стены слой лёсса начинается на глубине 1.4 м, и поэтому здесь зодчие ограничились фундаментом глубиной 1.45 м. Очевидно, что строители заранее знали, на какую глубину будут закладывать фундамент, т.е. до начала строительства проводили разведку грунта с помощью закладки шурфов.
        Не менее показательный пример - Спасская церковь Евфросиньева монастыря в Полоцке. Здание стоит на небольшом возвышении, образованном линзой красной глины. Строители прорезали этот слой глины и на глубине 1 м оперли подошву фундамента на плотный материковый песок. В памятниках Смоленска фундаменты всюду прорезают культурный слой и врезаются в материк. Там, где материк залегал на значительной глубине (1.2 - 1.3 м), соответственно и фундамент делали глубже, чтобы врезаться в этот плотный слой или хотя бы достичь его. Впрочем, в отдельных случаях, как например в церкви на Большой Краснофлотской улице, подошва фундамента (глубина 1.1 м) опирается не на материк, а на плотный предматериковый слой грунта; очевидно, строители посчитали это достаточным.
        Случаи, когда подошва фундамента не доходит до плотного материкового грунта, очень редки. Таковы фундаменты церкви Климента в Старой Ладоге, имеющие глубину 1.5 м, не доходящие до материка, поскольку культурный слой здесь чрезвычайно мощный. Однако и в Ладоге строители стремились дойти до материка, и там, где культурный слой был меньшей толщины, достигали этого (Никольский собор в Старой Ладоге, глубина фундамента около 1 м; Успенская и Георгиевская церкви там же - глубина всего 50-70 см).
        Кроме глубины залегания материка заложение фундаментов несомненно зависело и от веса здания. Это хорошо прослеживается в тех памятниках, где основной объем храма и более легкие его части (галереи, притворы) имеют разную глубину фундаментов. Глубина фундамента Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове 1.6 м, а его притворов - всего 1 м. В черниговском Борисоглебском соборе глубина фундамента основного объема очень большая - 2.4 м, а его галерей - 1.1 м; в смоленской церкви Ивана Богослова - соответственно 1.2 и 0.9 м. Такая же картина в смоленской церкви Спасского монастыря в Чернушках и ряде других памятников.
        Зависимость глубины фундаментов от веса здания хорошо отражена и в очень мелком заложении фундаментов большинства гражданских построек, поскольку дворцовые сооружения несомненно имели меньший вес, чем храмы. Глубина фундаментов дворцов, расположенных рядом с Десятинной церковью, 60 и даже 45 см (соответственно здания к юго-востоку и северо-востоку от церкви). Глубина фундамента терема в Смоленске всего 20-30 см, а терема в Гродно - 30-40 см.
        Не вполне ясно, учитывали ли древние строители глубину промерзания почвы. В средней полосе России максимальная глубина промерзания несколько превышает 1 м. ¹⁰⁾ В большинстве случаев глубина заложения фундаментов превосходит эту величину. Так, в Десятинной церкви глубина фундаментов 1.4 м, в киевской Софии - около 1.1 м, в полоцком Софийском соборе - 1.35 м, в новгородской Софии - 1.8-2.5 м, в черниговском Спасе - более 2 м. Среди монументальных памятников XI-начала XIII в. глубину фундамента менее 1 м имеют очень немногие - церковь на усадьбе Художественного института в Киеве (60-70 см), некоторые небольшие храмики Переяславля (церковь на площади Воссоединения - 70 см, церковь Андрея - 50 см). Как правило, не менее чем на 1.4 м заглублены фундаменты в памятниках галицкого и владимиро-суздальского зодчества. Однако во второй половине XII в. случаи мелкого заложения фундаментов все же нередки. Так, фундаменты мельче 80 см в Смоленске отмечены у церквей Василия, на Окопном кладбище, на Протоке, Спасского монастыря в Чернушках. В Киеве совсем мелкие фундаменты имеет церковь на

-72-

Вознесенском спуске. Особенно неглубоки фундаменты у ряда новгородских храмов конца XII-начала XIII в.: у церквей Успения в Аркажах, Пантелеймона, Спаса-Нередицы, на Перыни. Однако во всех этих случаях подошва фундамента лежит на материковом плотном грунте или даже врезается в него. Закладка фундаментов выше уровня промерзания не может считаться признаком низкой квалификации строителей, поскольку такие фундаменты могут быть вполне рациональны в том случае, если под их подошвой находится плотный материковый грунт и нет грунтовых вод.
        Своеобразную картину можно видеть в церкви Климента Старой Ладоги (1153 г.). ¹¹⁾ Здесь общая глубина фундамента около 1.5 м. Врезан он в мощный культурный слой, далеко не достигая материка. До глубины 0.75 м котлован был отрыт под всей площадью храма, а фундаментные рвы имели глубину еще около 0.75 м. После укладки фундаментов (вероятно, с помощью деревянной опалубки) пространство котлована между фундаментами было заполнено слоями песка и известкового раствора. В полоцкой церкви на Рву (вторая половина XII в.) обычный фундамент был заглублен на 1.05 м, причем нижние 10-15 см врезаны в материк. ¹²⁾ Однако в восточной части храма уровень почвы, видимо, резко понижался, и устройство фундамента здесь иное: его глубина всего 70 см (из них нижние 30 см - в материке); выше уровня земли была сделана искусственная подсыпка, состоящая из слоя извести, и общая высота фундамента поэтому примерно 1 м. Наконец, совсем особняком стоит фундамент полоцкой церкви на Нижнем замке (первая половина XII в.). ¹³⁾ Здесь фундаментные рвы врезаны в мощный культурный слой всего на 30-35 см и намного не доходят до материка. Затем вся площадка была поднята на 70 см подсыпкой чистого ярко-желтого суглинка. Каменные фундаменты также подняты на эту высоту, и в результате общая высота их получилась равной приблизительно 1 м. В той части, где фундаменты проходят сквозь подсыпку, стенки их вертикальные, а ниже, т.е. в фундаментных рвах, слегка наклоненные, и фундаменты книзу сужаются. В этом памятнике отмечены и дополнительные фундаменты, параллельные главным, но заглубленные только в искусственную подсыпку. В подошве фундамента имеется слой горелого дерева и обожженных камней, а ниже желтой подсыпки обнаружено несколько погребений; очень вероятно, что это остатки деревянной церкви на каменном основании, сгоревшей до постройки кирпичного храма.
        Как видно во всех этих случаях, структуру фундаментов с подсыпкой грунта применяли там, где не могли опереть их подошву на плотный материковый грунт. Видимо, выборка сплошного котлована и устройство мощной подсыпки должны были обеспечивать пол храма от оседания на мягком грунте, а искусственный подъем уровня земли в церкви на Нижнем замке, быть может, связан с наличием на этом участке остатков сгоревшей более ранней деревянной церкви. В церкви Успения на Подоле в Киеве мастера также должны были учитывать, что ведут строительство на месте разрушившейся более ранней церкви. Кроме того, здесь нужно было считаться еще и со сложными геологическими условиями киевского Подола. Поэтому они отрыли общий котлован под все здание, а ниже заложили фундаментные рвы: ленточные фундаменты подняли до уровня дна котлована, а выше вели кладку только под стенами и столбами. Общая глубина фундаментов здесь получилась совершенно необычной для древнерусских памятников - около 4 м. ¹⁴⁾ Впрочем, в начале XIII в. известны примеры, когда фундамент отрывался в виде сплошного котлована и в менее сложных условиях. Таковы фундаменты Пятницкой церкви в Чернигове, Спасского собора в Новгороде-Ссверском, Спасского собора в Ярославле.
        Верхняя поверхность фундамента всегда тщательно промазывалась раствором. Такие слои заглаженного раствора бывали неоднократно находимы при изучении памятников. Примером может служить собор Выдубицкого монастыря в Киеве. В черниговском соборе Елецкого монастыря отмечено, что слой

-73-

раствора несколько выступал в сторону от фундамента и закрывал стык фундамента и края фундаментного рва. Выше, как правило, делалась кирпичная вымостка. Конструктивный смысл такой вымостки совершенно ясен - это слой, выравнивающий фундамент и создающий на нем ровную платформу, на которой возводятся стены и столбы здания. Вымостка иногда равна ширине фундамента, но чаще несколько шире его, выступая над ним как козырек. Верх вымостки расположен в уровне почвы, окружающей здание, и поэтому ее козырек мог защищать фундамент от проникновения дождевой воды. Толщина вымостки различна. Изредка это один слой кирпичей. Подобные вымостки обнаружены, например, в церкви Спаса на Берестове в Киеве, в нереяславльской Спасской церкви, в смоленских церквах Василия и на Малой Рачевке, в нескольких памятниках новгородского зодчества (церковь Георгия в Старой Ладоге, Ивановский собор в Пскове). Чаще, однако, вымостки делали более толстыми, в два-три ряда кирпичей. Такие отмечены в нескольких памятниках Смоленска, Полоцка, Волыни. Кое-где вымостки имеют еще большую толщину. Так, в киевской Кирилловской церкви вымостка сделана в шесть рядов кирпичей. В черниговской Благовещенской церкви толщина вымостки шесть-семь рядов, из них три выступают наружу в виде отмостки. Разнообразные варианты толщины и типов вымостки изучены в Смоленске. Толщина ее здесь колеблется от одного до девяти рядов кирпичей, причем, спускаясь вниз от поверхности земли на значительную глубину, иногда вымостка как бы частично заменяет собой каменный фундамент. В уровне поверхности земли вымостка порой расширяется до нескольких рядов кирпичей: создавая вокруг стен и особенно столбов кирпичную отмостку, лежащую на земле или на слое глины. Сама вымостка, как правило, сделана на растворе, хотя известны примеры, когда кирпичную вы мостку делал и на глине (в Смоленске - собор на Протоке и Воскресенская церковь). Вымостка обычно покрывает фундамент не только там, где выше стоят стены, но и там, где стен нет, например, поверх ленточных фундаментов.
        Контур вымостки, как правило, лишь очень обобщенно передает очертания вышележащих частей здания. Так, например, в Борисоглебском соборе Смядынского монастыря в Смоленске вымостка на местах пилястр образует большие неправильно округлые расширения, а в черниговском Елецком соборе - прямоугольные выступы. В соборе Троицкого монастыря на Кловке в Смоленске в западной части здания вымостка образует под пилястрами прямоугольные расширения, а в восточной - довольно детально прорисовывает форму вышележащих пучковых пилястр. В здании терема в Гродно вымостка, имеющая толщину в три кирпича, покрывает в восточной части здания пространство шириной почти в 2.3 м, служа основанием двум параллельным стенкам и небольшому помещению между ними. ¹⁵⁾
        Совершенно особый характер имеет фундамент церкви Покрова на Нерли. Здесь мастера получили задание построить храм на участке заливаемой поймы. Поэтому, заложив фундамент до материковой глины, они поставили на него не само здание, а белокаменный цоколь, отвечающий по плану зданию будущего храма. Подняв цоколь на высоту 3.7 м, засыпали его землей, превратив, таким образом, в искусственный холм. На вершине холма, выше уровня паводковых зод, на цоколе и была построена церковь Покрова. ¹⁶⁾

^ СТЕНЫ

        Техника кладки стен, применявшаяся в памятниках зодчества Киевсхой Руси, представляла собой своеобразное сочетание кладки из кирпича и камня, т.е. была смешанной, каменно-кирпичной. Часто такую кладку называют "opus mixtum", хотя в действительности этот термин относится к более широкому кругу строительной техники и киевская кладка является лишь одним из ее вариантов.

-74-

Рис. 51
Поперечный разрез стены. 1 - при кладке со скрытым рядом; 2 - при равнослойной кладке.

        Кладка велась в основном из кирпича, но с рядами больших необработанных камней. Последние находились на разном расстоянии друг от друга; в большем количестве и более крупные камни использовали в средних частях стен, где их укладывали в качестве забутовки вместе с кирпичами (большей частью битыми). Сама кирпичная кладка имела характер так называемой кладки со скрытым рядом (иногда ее называют кладкой с утопленным рядом). При такой кладке на фасад выводят не все ряды кирпичей, а через ряд, тогда как промежуточные немного отодвинуты в глубь кладки и прикрыты снаружи слоем раствора (рис.51). Поскольку горизонтальные швы раствора по толщине примерно равны кирпичам, на фасадах между рядами кирпичей образуются полосы раствора, равные по ширине приблизительно трем толщинам кирпича. Наружный слой раствора при этом тщательно заглаживался, почти полировался, в вдоль краев кирпичей делалась аккуратная подрезка. Таким образом, обработка наружной поверхности стен при подобной системе кладки производилась дважды: сперва черновая, а затем более тщательная - гладкая затирка мастерком с полировкой лощилом. ¹⁷⁾ В результате получалась чрезвычайно живописная полосатая структура поверхности. Эта система кладки давала к тому же широкие возможности исполнения декоративных выкладок и узоров.
        Кладка со срытым рядом с применением полос естественного камня имеет производственно-техническое происхождение. Введение полос камня давало значительную экономию дорогостоящего кирпича, не снижая при этом прочности стен. Система же кладки со скрытым рядом обеспечивала возможность перевязки швов, которая при почти квадратном формате кирпича-плинфы могла бы иначе вызывать затруднения. В то же время несомненно, что такая система кладки рассматривалась строителями как дающая определенный эстетический эффект, обеспечивая живописно-декоративное решение фасадов. Впрочем, очень вероятно, что, за исключением участков с чисто декоративной кладкой (меандры, кресты и пр.), поверхность стен все же иногда затиралась раствором. ¹⁸⁾
        Несомненно, что система кладки со скрытым рядом имеет византийское (точнее - константинопольское) происхождение. В византийском зодчестве, особенно в столичной архитектурной школе, подобная кладка получила широкое распространение. Правда, наиболее ранние памятники, исполненные в подобной технике, известны в Константинополе лишь для первой половины XI в., в то время как в Киеве в такой технике была возведена уже Десятинная церковь, построенная в самом конце X в. На этом основании некоторые исследователи высказывали предположение, что техника кладки со скрытым рядом была впервые разработана на Руси. ¹⁹⁾ Ошибочность подобных предположений теперь уже ни у кого не вызывает сомнений. ²⁰⁾ К сожалению, памятники византийского (особенно константинопольского) зодчества X-XI вв. пока еще слабо изучены, ²¹⁾

-75-

поэтому выяснить точное время появления в Византии техники кладки из плинфы со скрытым рядом не удается. Очевидно, что дальнейшее изучение техники византийского зодчества выявит памятники, исполненные в подобной технике уже в X в. ²²⁾
        На Руси техника кирпичной кладки со скрытым рядом и с применением полос камня применялась в киевском зодчестве начиная с конца X в. (Десятинная церковь) и вплоть до начала XII в. В той же технике возведены и здания, построенные в XI в. вне Киева, - Спасский собор в Чернигове и Софийский собор в Полоцке. В целом к той же группе следует отнести и новгородский Софийский собор, несмотря на то что здесь техника несколько видоизменена в связи с широким применением местного строительного материала - известняковой плиты. В конце XI - начале XII в., когда параллельно с Киевом на Руси появились новые архитектурно-строительные центры - Чернигов и Переяславль, там применялась та же техника.
        В начале XII в. в церкви Спаса на Берестове можно видеть некоторое изменение строительных приемов. Здание также возведено из кирпича в технике со скрытым рядом, однако в нем полностью отсутствуют полосы камня. Стены церкви Спаса производят впечатление построенных целиком из кирпича, хотя внутри стен в забутовке наряду с кирпичами использованы и камни. Церковь Спаса на Берестове представляет собой в Киеве последний по времени сохранившийся памятник, исполненный в кирпичной технике со скрытым рядом. В первой половине XII в. исчезает данная техника и в Переяславле. Зато именно с этого времени она появляется в Полоцке, где удерживается в течение всего XII в., вплоть до прекращения там монументального строительства. Все полоцкие памятники построены в кирпичной технике со скрытым рядом, но без применения полос необработанного камня. ²³⁾ Камни использовались здесь лишь в забутовке стен. Отступ промежуточного (скрытого) ряда кирпичей от плоскости фасада обычно равен 1 - 2 см, таким образом, несомненно, что этот прием уже полностью утратил свой конструктивный смысл, а использовался лишь как традиционно сложившийся. Для XII в., когда кладка со скрытым рядом в других русских землях уже не применялась, названный прием сразу же выдает руку полоцких мастеров, даже тогда, когда встречается вне пределов Полоцкой земли. Так сложены галереи Борисоглебской церкви в Новогрудке, церковь Петра и Павла на Синичьей горе в Новгороде, так же исполнены некоторые участки кладки церкви архангела Михаила в Смоленске.
        В XII в. на смену технике кладки со скрытым рядом приходит новая - равнослойная, или порядковая. В Киеве и Киевской земле наиболее ранние памятники, возведенные в равнослойной технике, относятся к 40-м гг. XII в. (церкви Кирилловская и в Каневе). ²⁴⁾ Таким образом, в Киеве эта техника стала применяться вскоре после того, как перестали строить в старой манере. Однако в Чернигове равнослойная кирпичная техника появилась несколько раньше. Например, в равнослойной технике возведены собор Елецкого монастыря, Ильинская и Борисоглебская церкви. Эти здания построены в начале XII в. Следовательно, в Чернигове начали строить в новой технической манере тогда, когда в Киеве еще продолжали возводить здания в технике кладки со скрытым рядом. Вскоре равнослойная кладка сменила старую манеру и в Переяславле, в такой же технике были построены церкви в Старой Рязани, началось строительство во Владимире-Волынском. С середины XII в. сложился крупный самостоятельный строительный центр в Смоленске, где тоже строили в новой строительной технике. Наконец, в конце XII в. равнослойная техника кладки применялась в гродненской архитектурной школе.
        Начиная со времени своего появления на Руси и вплоть до монгольского вторжения равнослойная техника кирпичной кладки не претерпела существенных перемен. Правда, изменились формат кирпича, характер раствора и подрезки швов, некоторые второстепенные детали, но основы технического приема

-76-

оставались теми же. Наиболее поздние памятники киево-черниговского круга (церкви в Трубчевске, Путивле и др.) демонстрируют кирпичную технику, принципиально не отличающуюся от техники кладки таких ранних памятников, как собор Елецкого монастыря. В церкви Василия в Овруче при сохранении всех основных конструктивных особенностей появилась лишь одна новая черта - прием декоративного оформления поверхностей стен вставками больших цветных камней со шлифованной наружной поверхностью. Еще ярче этот декоративный прием проявился в памятниках гродненской архитектурной школы, где кроме камней стены были украшены вставками поливных керамических плиток.
        В ряде случаев отмечено, что кирпичные стены, исполненные в равнослойной технике, затирали раствором. Когда была осуществлена затирка - сразу же после возведения здания или несколько позже - не всегда ясно. Известны примеры, где наружная затирка (иногда довольно плотная, типа штукатурки) была сделана сразу по окончании кладки. Особенно четко это удалось проследить в смоленском соборе на Протоке, где все части безусловно одновременного сложного комплекса (западная пристройка, притвор, галереи, часовни) примыкают к уже оштукатуренным стенам предыдущего по исполнению объема. ²⁵⁾ В некоторых памятниках обмазка была обработана и разграфлена, имитируя каменную квадровую кладку (в Чернигове Борисоглебская и Ильинская церкви, собор Елецкого монастыря).
        В равнослойной кладке все ряды кирпичей доходят до поверхности стены, и поэтому на фасадах создается четкое чередование рядов кирпичей и приблизительно равных им по толщине швов раствора. Перевязка швов достигается при такой системе кладки поворотом кирпичей - ложком или тычком. Обычно большинство рядов кирпичей - тычковые, а ложковых меньше - их располагали через несколько тычковых. ²⁶⁾ Иногда ложковые ряды делали не сплошными, а чередуя участки, выложенные ложками, с тычковыми. Видимо, это считали вполне достаточным для соблюдения перевязки швов, жестких же правил чередования ложков и тычков не было.
        Однако если перевязка швов в стенах делалась не всегда достаточно аккуратно, то в углах здания, в столбах (особенно в углах и закрестьях столбов) и в пилястрах она выдерживалась очень строго. Здесь тычковые и ложковые кирпичи чередуются регулярно через ряд и, как правило, для перевязки швов используются кирпичи более узкого формата. При этом мастера отчетливо различали участки кладки, несущие определенную нагрузку, и детали, такой нагрузки не несущие. Например, в Смоленске в конце XII-начале XIII в., когда начали применять узкие полуколонки на фасадах, строители понимали, что они не обязательно должны иметь большую прочность, и поэтому использовали через ряд узкие кирпичи с полукруглым торцом, специально изготовленные для выкладки полуколонок: а через ряд между ними укладывали обломки таких кирпичей, только их скругленную часть.
        При кладке со скрытым рядом в средней части стены обычно использовали не только кирпичи, но и камни, отчего кладка имела характер ящика с кирпичными стенками, пространство между которыми представляло забутовку, При равнослойной кладке средняя часть стены заполнялась кирпичами, но менее регулярной кладкой с применением битых экземпляров. Это, однако, не означает, что кладка велась в виде двух самостоятельных стенок с последующей забутовкой пространства между ними, поскольку заполнение внутренней части стен содержит четко выраженные слои, соответствующие слоям кирпичной кладки наружных стен. Очевидно, что кладка велась горизонтальными рядами, а в каждом ряду из целых кирпичей аккуратно выкладывали наружные поверхности и заполняли середину битыми кирпичами. После этого весь ряд кладки перекрывался слоем раствора, а затем - следующим рядом кирпичей. Даже в тех случаях, когда при равнослойной кладке в средней части стены использовали камни

-77-

Рис. 52
Коложская церковь в Гродно. Северо-восточный столб.

(например, в гродненской Нижней церкви), основным материалом заполнения все же служили кирпичи и общий характер всей стены был послойным.
        На памятниках Смоленска удалось установить, что в более ранних постройках (середина XII в.) внутренние части стен заполнены почти исключительно целыми кирпичами, лежащими в достаточно строгом порядке. В более поздних постройках (конец XII-начало XIII в.) заполнение средних частей стен становится менее регулярным: здесь употреблены уже только битые кирпичи, уложенные в полном беспорядке, хотя с соблюдением горизонтальной порядовки. Лишь в одном смоленском памятнике (собор на Протоке) внутренние части стен действительно превращены в забутовку с использованием не только кирпичей, но и камней, без сохранения горизонтальных рядов.
        Можно отметить, что ложковые ряды кирпичей, свидетельствующие о желании усилить перевязку швов, чаще встречаются там, где внутренняя часть стены уложена менее регулярно (например, собор на Протоке в Смоленске), и реже - при тщательной кладке средней части стены (Борисоглебский собор Смядынского монастыря в Смоленске). В литературе высказывались предположения о том, что через определенное количество рядов кладки стены для укрепления перевязывали сквозными рядами регулярной кладки. На исследованных памятниках такую систему удалось обнаружить только в черниговской Пятницкой церкви, где каждые пять-семь рядов кладки внешних поверхностей чередовались с двумя-тремя рядами кладки, пропущенными сквозь всю толщу стены (так называемая кладка "в ящик"). ²⁷⁾
        Наружные ряды кирпичей кладки стен ("наружная верста") делались, как правило, из целых кирпичей. Очевидно, именно эти ряды кладки выполняли по отвесу и шнуру. В некоторых случаях можно даже видеть, как зодчие укладывали "опорные" кирпичи, по которым определяли точную форму здания. Например, в круглом столбе гродненской Борисоглебской церкви на Коложе мастер явно сперва разметил положение четырех кирпичей, лежащих строго по диагонали квадратной базы столба и определявших, таким образом, диаметр столба, а после этого выложил кирпичи по периметру круга (рис. 52). ²⁸⁾
        Подрезка швов на фасадах при равнослойиой кладке большей частью делалась косой, односторонней - скосом вниз наружу. ²⁹⁾ При такой подрезке каждый кирпич всегда несколько выступает над нижележащим швом (на 0.5 см, иногда несколько больше). Однако встречаются и другие системы подрезки, например двусторонняя по краю кирпичей, близкая по типу к подрезке, применяемой при кладке со скрытым рядом. Отмечена подрезка в виде вдавленного скругления швов. В некоторых памятниках (особенно в конце XII-начале XIII в.) подрезка швов на фасадах вообще не делалась, а выступавший из швов раствор затирался по поверхности фасада.

-78-

        Совершенно особый характер приобрела кладка в памятниках новгородского зодчества. Уже в новгородском Софийском соборе мастера значительно видоизменили киевскую систему кладки со скрытым рядом, введя значительное количество известняковых плит. Так, кладка стен и столбов основного объема храма снизу до уровня хор исполнена в основном из постелистых плит, прикрытых снаружи на фасадах затертым раствором. Забутовка в средних частях стен сделана из мелких камней и кирпичей на обильном растворе. Кладка основного объема здания выше хор, а также кладка галерей исполнена из плит, но многие камни здесь выходят на фасадную поверхность и сфальцованы, т.е. подчеркнуты подрезкой раствора. Однако, ведя кладку стен и столбов почти целиком из известняковых плит, мастера все основные конструктивные элементы - арки, паруса, купола, лопатки фасадов - строили целиком из кирпичей в технике со скрытым рядом. Кроме того, в каменной кладке стен и столбов имеются горизонтальные прослойки кирпичной кладки, состоящие из нескольких (обычно от четырех до семи) рядов кирпичей, тоже уложенных со скрытым рядом. Кое-где на фасадах собора есть участки декоративной кирпичной кладки, близкие тому, как это сделано в Киеве и черниговском Спасском соборе.
        Позднее (в памятниках новгородской архитектуры XII в.) от кладки стен почти исключительно из плит отказались и установилась уже вполне разработанная система чередования плит и кирпичей - через ряд. Система эта далеко не всегда аккуратно выдерживалась, и иногда ряды кирпичей прерывались, а ряды плит сдваивались. Изменения почти всегда происходили в сторону уменьшения количества кирпичей, а не плит. Порой для выравнивания камней куски кирпичей в такой кладке ставились на ребро. Подобная система кладки встречена уже в самом раннем памятнике новгородской архитектуры XII в. - в церкви Благовещения на Городище, а затем используется вплоть до XIII в.
        Другой вариант смешанной кладки - из камня и кирпича - можно видеть в церкви Благовещения в Витебске. Здесь один ряд тесаных камней чередуется с двумя рядами кирпичей. Кладка не везде абсолютно идентична: кое-где вместо двух рядов кирпичей проходит всего один или, наоборот, несколько рядов. Точно так же местами вместо одного ряда камней проходит несколько смежных. Камень отесан не очень тщательно. Наряду с горизонтальными блоками встречаются вставки небольших, вертикально поставленных камней. Такая система смешанной кладки кроме витебской церкви отмечена еще в здании Борисоглебской церкви в Новогрудке, где она исполнена гораздо небрежнее. Более в русской архитектуре подобная техника нигде не встречается, хотя для византийской, болгарской и сербской архитектуры это достаточно обычный прием. В витебской церкви данная система кладки снаружи не видна, так как фасады затерты раствором, по которому прочерчена имитация кладки из крупных отесанных квадров. ³⁰⁾
        Совершенно иной характер имеет кладка памятников галицкой и владимиро-суздальской архитектурных школ - она белокаменная, без применения кирпича. Из хорошо отесанных известняковых блоков складывали две стенки, а промежуток между ними заполняли обломками того же камня, кусками туфа, валунами на известняковом растворе. После того как раствор схватывался, стена превращалась в монолит, имевший тщательно обработанные внешние поверхности. Каменные блоки отесывали обычно настолько точно и гладко, что швы между ними получались чрезвычайно тонкими. Поэтому стенки из каменных блоков оказывались сложенными почти насухо, в то время как в забутовке был обильно использован раствор.
        Задняя сторона каменных блоков, обращенная к средней части стены, не обрабатывалась, чтобы создать лучшее сцепление с раствором забутовки. Толщина каменных блоков была обычно 20-40 см, иногда несколько больше, Встречающееся в литературе утверждение, что блоки облицовки имели выступающие "хвосты" для перевязки с забутовкой, не подтверждается. Отсутствие хорошей перевязки каменных блоков облицовочных стенок с забутовкой отмечено на ря-

-79-

де памятников владимиро-суздальского зодчества, особенно при реставрации Дмитриевского собора во Владимире. ³¹⁾ Судя по сохранившимся отпечаткам нижнего ряда каменных блоков над фундаментом церкви в Василёве, тесаные блоки и в галицкой архитектуре не перевязывались с забутовкой. ³²⁾ Скульптурные рельефы во владимиро-суздальских памятниках высекали на отдельных камнях, которые монтировали в кладку в процессе строительства, а растительный орнамент в нижней части Георгиевского собора в Юрьеве-Польском выполняли уже на сложенной стене. ³³⁾
        Можно отметить, что в процессе развития владимиро-суздальского зодчества белокаменная кладка претерпела некоторые изменения, хотя основные принципы ее исполнения остались неизменными. Так, в памятниках середины XII в. нет четкой одноразмерности рядов кладки, а начиная со строительства 60-х гг. XII в. заметно стремление к одноразмерности. В поздних владимиро-суздальских памятниках (например, Георгиевском соборе в Юрьеве-Польском) теска камней менее аккуратная: иногда в кладке встречаются более мелкие камни. В Суздальском соборе (начало XIII в.) кладка стен исполнена не из плотного известняка, а из туфа, поверхность которого, вероятно, затирали раствором. Из плотного камня в этом соборе сложены цоколь, частично лопатки, элементы декора.
        В памятниках Боголюбовского комплекса отмечено, что для скрепления отдельных элементов кладки - колонок, капителей - в камнях были сделаны четырехгранные отверстия, очевидно, для железных или свинцовых стержней.
        Белокаменная кладка галицкой и владимиро-суздальской архитектурных школ полностью совпадает с романской строительной техникой Центральной Европы.
        Толщина стен древнерусских храмов в верхней части здания обычно была несколько меньшей, чем в нижней. Утонение стен иногда давал уступ кладки, расположенной в интерьере храма в уровне хор. Впрочем, часто утонение стен происходит равномерно, без уступа. В нескольких новгородских памятниках можно отметить, что одна из стен имеет уступ, а другая утоняется без него. Во владимиро-суздальских памятниках уступ всегда находится на внешней стороне стены, над аркатурно-колончатым поясом. Вероятно, на внешней стороне стены размещался уступ и в галицкой архитектуре, о чем можно судить по ранним владимиро-суздальским памятникам, возведенным галицкими мастерами. ³⁴⁾

^ АРКИ, СВОДЫ, ПРОЕМЫ

        Монументальные здания Древней Руси, как правило, перекрывались сводами (древнерусский термин - "комары"). ³⁵⁾ Наличие деревянных балочных перекрытий можно предполагать только в некоторых дворцовых зданиях, например в теремах, остатки которых были раскопаны в Смоленске и Полоцке. Стены этих теремов имели гораздо меньшую толщину, чем стены даже самых небольших храмов.
        Общая схема сводов во всех храмах домонгольской Руси одинакова. Это четкая сиртема арок, соединяющих между собой столбы и стены здания. В центре храма четыре столба соединены арками. Крестчатая форма столбов точно отражает их функциональное назначение - служить опорой четырем подпружным аркам. Когда со второй половины XII в. стали довольно часто применять не крестчатые, а квадратные в плане столбы, пяты подпружных арок опирали уже не на пилястры столбов, а непосредственно врезали в сами столбы. В тех случаях, когда опорные столбы были круглыми (или многоугольными), в верхней части они завершались квадратной плитой, выше которой приобретали крестчатую или квадратную форму (полоцкий Спасский собор Евфросиньева монастыря, гродненская Борисоглебская церковь на Коложе).

-80-

        Арки, соединяющие столбы в центре храма, образуют подкупольный квадрат, над которым размещена световая глава, т.е. купол, поднятый на барабане, имеющем окна. Переход от четырехугольного пространства между подпружными арками к кольцу барабана осуществлен с помощью сферических треугольников - парусов. Ветви крестообразного внутреннего пространства перекрыты цилиндрическими сводами. При наличии такой общей схемы в перекрытии угловых членений существуют различные варианты: здесь могут быть поставлены боковые световые главы или размещены своды разной конструкции.
        Следует отметить, что конструкции завершающих частей зданий, в частности сводов, изучены значительно хуже, чем нижние части и особенно фундаменты, поскольку зданий домонгольской поры, сохранивших древние своды, очень немного. Кроме того, даже в уцелевших постройках детально изучить конструкцию сводов обычно удается лишь при серьезных реставрационных работах.
        В памятниках русского зодчества древнейшего этапа - первой половины и середины XI в. - арки и своды нам известны по трем сохранившимся зданиям - киевскому и новгородскому Софийским соборам и черниговскому Спасскому собору. Храмы эти многоглавые: в киевском 13 глав, в новгородском и черниговском - по 5. Кроме того, в киевском и новгородском соборах есть галереи, тоже перекрытые сводами, очертания всех арок полуциркульные. Угловые членения храмов и членения галерей имеют различные перекрытия: либо цилиндрические, либо купольные на парусах, но без барабанов (например, в киевской Софии - под хорами и в первом ярусе внутренних галерей, в черниговском Спасе - под хорами и над ними). В новгородской Софии в крайних северном и южном нефах и в западном поперечном цилиндрические своды чередуются со сводами, у поперечного разреза которых треугольные очертания. ³⁶⁾ Такие своды не были, однако, уникальной особенностью только новгородского собора, поскольку в киевской Софии на западном и восточном торцах северной наружной галереи тоже отмечены арки треугольных очертаний, т.е. щипкового типа. ³⁷⁾ В галереях новгородского собора и в наружных галереях киевского основу конструкции составляют мощные полуарки в виде четверти круга, т.е. типа аркбутанов. Во втором ярусе южной галереи новгородского собора применены полуцилиндрические своды, также имеющие в сечении четверть круга. Апсиды всюду перекрыты полукуполами (конхи). Возможно, что во втором ярусе внутренних галерей киевского Софийского собора существовали крестовые своды. ³⁸⁾
        Во всех трех упомянутых памятниках арки и своды возведены из кирпича в технике со скрытым рядом. При этом в киевском и черниговском соборах камней в арках и сводах почти не применяли, а в новгородской Софии некоторые своды исполнены из плоских камней. ³⁹⁾ Паруса, судя по черниговскому Спасу, были сложены из горизонтальных, слегка нависающих рядов кирпичей, т.е. по системе ложного свода. ⁴⁰⁾ Купола, сложенные в один перекат (в один ряд кирпичей), в нижних двух третях также выведены напуском рядов кирпичей с незначительным, но кверху все более увеличивающимся уклоном. Верхняя треть больших куполов выводилась как подлинный свод, т.е. из наклонных рядов кирпичей. Эта верхняя треть обычно имела несколько меньший диаметр кривизны поверхности, чем нижние части того же купола, такая верхняя часть купола называется скуфьей. В малых куполах после выведения нижних частей отверстие оставалось настолько небольшим, что скуфью не делали, а заполняли отверстие вертикально поставленными кирпичами. Снаружи купола покрывали обмазкой и, вероятно (судя по Киеву), специально выгнутыми плинфами, поверх них - снова слоем обмазки. ⁴¹⁾
        Своды киевских памятников второй половины и конца XI в., судя по Успенскому собору Киево-Печерского монастыря и собору Выдубицкого монастыря, не имели существенных отличий от более ранних. В этих двух памятниках использовались цилиндрические и купольные своды на парусах (как со световы-

-81-

ми барабанами, так и без них). Сложены они были из кирпичей в технике со скрытым рядом.
        Среди памятников зодчества древнего Полоцка своды сохранились только в Спасском соборе Евфросиньева монастыря. Обследование этого здания показало, что арки здесь сложены из кирпича в той же технике со скрытым рядом, а купол - из одного ряда кирпичей, поставленных "на ребро". ⁴²⁾
        Существенные изменения в конструкции сводов происходят в русском зодчестве при переходе к новой системе кирпичной кладки - равнослойной. Теперь арки и своды исполняют из кирпичей в этой новой технике, где все ряды кирпичей выходят на поверхность стены. Меняется и набор сводов: раньше, в XI в., применяли купольные своды на парусах и цилиндрические. ⁴³⁾ Как частные случаи известно использование полуцилиндрических сводов и сводов треугольного сечения, изредка, быть может, крестовых. Теперь уже в самых ранних памятниках, исполненных в равнослойной технике (собор Елецкого монастыря и Борисоглебская церковь в Чернигове), помимо куполов и цилиндрических сводов применены крестовые - в угловых членениях под хорами. В несколько более поздней Кирилловской церкви в Киеве эти угловые членения перекрыты цилиндрическими сводами со столь большими распалубками, что практически они почти превращаются в крестовые своды. Членения же, расположенные к западу от угловых, перекрыты чисто крестовыми сводами. Подобный набор форм сводов характерен и для памятников середины XII в. Так, в церквах Георгия в Каневе, Петра и Павла в Смоленске под хорами размещены цилиндрические своды с большими распалубками, а в Успенском соборе во Владимире-Волынском, судя по сохранившимся пятам, своды были крестовыми. Таким образом, несомненно, что крестовые своды в это время получают распространение, тогда как в предшествующий период они либо вовсе не применялись, либо применялись очень редко. В отличие от крестовых купольные своды без барабанов стали использовать значительно реже, почти исключительно над часовнями (таковы глухие купольные своды над часовнями во втором ярусе Спасского собора Евфросиньева монастыря в Полоцке).
        В XII в., по-видимому, более свободно стали относиться к форме подкупольного кольца. Так, в соборе Елецкого монастыря, а затем в черниговской Борисоглебской и киевской Кирилловской церквах кольцо под барабаном явно не круглое, а четырехугольное со скругленными углами. Переход от такого кольца к круглому барабану в Кирилловской церкви сделан с помощью введения дополнительной арки шириной 60 см, примыкающей к западной подпружной арке. ⁴⁴⁾
        Все арки по-прежнему имеют, как правило, полуциркульную форму, однако при наличии несколько вытянутого подкуполыюго пространства некоторые из них, чтобы сохранить на одной высоте пяты и замки, делали более пологими. ⁴⁵⁾ Своды выводили, как правило, толщиной в один кирпич. Тоже в один перекат (толщиной в один кирпич) делали большей частью и арки. Впрочем, подпружные арки иногда делали и в два переката (толщиной в два кирпича). Там, где цилиндрический свод опирался на подпружную арку, образовывалась, таким образом, арка в два или даже в три переката. ⁴⁶⁾ Паруса по-прежнему выкладывались напуском кирпичей, т.е. в виде ложного свода.
        Несколько иной характер имеют арки и своды в памятниках новгородского зодчества. В связи с переходом к новой системе кладки, включающей хроме кирпича местную известняковую плиту, последнюю стали применять и в кладке арок и сводов. Изредка арки выводили целиком из плоских плит (некоторые арки в соборе Антониева монастыря), но обычно плиты чередовалась с кирпичами. При этом ряды плит чуть-чуть отступали от поверхности и были затерты раствором, благодаря чему внешние арки приобретали характер кирпичной кладки со скрытым рядом. Своды имели толщину в один кирпич, как и арки, которые также делали в один перекат (т.е. в один ряд кирпичей). Там, где цилиндрические своды опирались на подпружные арки, создавалась общая толщина, равная двум

-82-

кирпичам. ⁴⁷⁾ Наружные поверхности сводов иногда обкладывали плинфами, уложенными плашмя (Георгиевский собор в Старой Ладоге). Количество типов сводов в новгородском зодчестве крайне ограничено: только цилиндрические своды, купола на световых барабанах и полукупола на апсидах.
        О конструкции арок и сводов в галицком зодчестве никаких сведений нет, поскольку своды не сохранились ни в одном памятнике этой архитектурной школы. Судя по полному отсутствию в остатках сооружений кирпича, ясно, что своды здесь были каменными. Точно так же, целиком каменными, были своды и во владимиро-суздальской архитектуре, где кладка арок и сводов выполнена из специально отесанных клинчатых камней. Своды делали из одного ряда камней, причем для облегчения их веса большей частью применяли пористый камень - туф (церковь Покрова на Нерли, Дмитриевский собор). ⁴⁸⁾ Арки и паруса сложены из более плотного известняка, блоки которого отесывали очень тщательно. Снаружи каменные своды, как и кирпичные, покрывали слоем известковой обмазки.
        Наряду с куполами на световых барабанах, полукуполами на апсидах и цилиндрическими сводами во владимиро-суздальской архитектуре применяли и крестовые своды. Таковы своды в башне и переходе Боголюбовского комплекса, а также в двух членениях боковых нефов Успенского собора во Владимире. В Успенском же соборе имеется своеобразное решение перехода от вытянутого прямоугольника к барабану купола угловых восточных глав путем введения дополнительной арки. Обращает на себя внимание совершенно уникальный в древнерусском зодчестве образец устройства системы перехода от квадрата подпружных арок к кольцу барабана центральной главы Успенского собора: здесь по краям каждого сферического паруса размещено по две небольшие арочки (типа тромпов). Форма арок во владимиро-суздальской архитектуре, как и во всех остальных древнерусских архитектурных школах, полуциркульная, но встречаются и незначительные отклонения. Например, в соборе Переславля-Залесского подпружные арки барабана главы построены из двух центров: симметричные кривые боковых сторон проведены из центра, лежащего в уровне пят арок, а средняя часть кривой - из центра, приподнятого несколько выше пят. ⁴⁹⁾ Таким образом, подпружные арки получили едва заметную подвышенность. Возможно, что слегка эллиптическую форму имеют арки Дмитриевского собора; вопрос об их форме остается пока нерешенным. ⁵⁰⁾
        Определенные закономерности можно видеть в расположении цилиндрических сводов, занимающих угловые членения храмов. Торец свода здесь образовывал закомару фасада, тогда как соседняя закомара на примыкающем фасаде оказывалась ложной, поскольку отвечала не торцу свода, а его боковой стороне или распалубке. К сожалению, направление осей угловых цилиндрических сводов известно в очень небольшом количестве памятников. В Успенском соборе Киево-Печерского монастыря западные угловые своды были расположены осями поперек храма, т.е. по линии север-юг. В соборе Елецкого монастыря так же расположены и западные, и восточные угловые своды, а в черниговском Борисоглебском - только западные, в то время как восточные повернуты осями вдоль храма, т.е. по линии восток-запад. В киевской Кирилловской церкви угловые своды были повернуты осями вдоль храма. Значит, в киево-черниговской группе памятников ориентация угловых сводов, видимо, не имела четко установившихся правил. Судя по единичным примерам памятников, где своды сохранились, в Смоленске (церковь Петра и Павла) и на Волыни (Успенский собор во Владимире-Волынском) угловые своды ориентированы поперек здания. В нескольких архитектурных школах можно говорить о более определенной системе. Так, во Владимиро-Суздальской земле (Дмитриевский собор и церковь Покрова на Нерли) и в Новгородской (соборы Николо-Дворищенский, Антониева и Юрьева монастырей, церковь Спаса-Нередицы; в Ладоге - Успенская и Георгиевская церкви) все угловые своды, повернуты осями вдоль храма. Исключением в Новгородской земле является только псковский Ивановский собор, где один угловой

-83-

свод (северо-западный) повернут поперек храма в связи с устройством здесь выхода на кровлю.
        Показательно и соотношение западных углов сводов с лежащими под ними сводами, на которые опираются хоры. Так, в черниговском Елецком соборе и Борисоглебской церкви, в смоленской церкви Петра и Павла, владимиро-волынском Успенском соборе, где верхние западные угловые своды повернуты осью по линии север-юг, своды под хорами либо крестовые, либо цилиндрические с большими распалубками, что и делает их близкими крестовым. В киевской Кирилловской церкви и во всех новгородских памятниках, где верхние западные своды повернуты по линии восток-запад, нижние тоже цилиндрические, но им перпендикулярные, т.е. повернутые осями по линии север-юг. И наконец, во владимиро-суздальских памятниках (церковь Покрова на Нерли, Дмитриевский собор) направления верхних и нижних угловых цилиндрических сводов совпадают по линии восток-запад.
        Таким образом, насколько можно судить по небольшому количеству примеров, ориентация угловых сводов в различных архитектурных школах Руси имела собственные традиции. ⁵¹⁾
        В памятниках конца XII-начала XIII вв. в связи с изменением композиции завершающих частей храма происходит изменение и в конструкции сводов. В угловых членениях вместо цилиндрических начинают использовать полуцилиндрические своды, т.е. своды, имеющие в сечении четверть окружности. Применение этих сводов придает завершению фасадов трехлопастную форму. К сожалению, в подлинном виде такие своды сохранились, да и то частично, только в черниговской Пятницкой церкви. Кроме того, следы подобных сводов, позволяющие достаточно уверенно судить о их форме и конструкции, выявлены еще в двух церквах: Михаила в Смоленске ⁵²⁾ и Пятницкой в Новгороде. ⁵³⁾
        В черниговской Пятницкой церкви при реставрации здания после разрушения в период Великой Отечественной войны удалось установить наличие конструкции ступенчато-повышающихся подпружных арок, т.е. арок, расположенных не ниже, а выше примыкающего свода. ⁵⁴⁾
        Очень вероятно, что в памятниках, обладавших ступенчато-башнеобразной композицией объема, начали применять не только полуциркульные арки, но и арки более заостренных очертаний. Единственный сохранившийся пример известен в той же черниговской Пятницкой церкви, где средние закомары фасадов имели эллиптическую трехцентровую форму. ⁵⁵⁾
        Во всех кирпичных и каменно-кирпичных сводах, в их пазухах и парусах, были заложены сосуды-голосники. Они обнаружены во всех архитектурных школах Руси, кроме владимиро-суздальской и галицкой, т.е. кроме тех школ, где своды сооружали из тесаного камня.
        Размер пролета в домонгольском русском зодчестве был сравнительно невелик. Максимальный пролет определяется шириной среднего нефа церкви и центрального поперечного нефа, т.е. размерами подкупольного пространства. Этими размерами определяется и диаметр купола. Правда, размеры подкупольного пространства и диаметра купола не всегда полностью совпадали. Подкупольное пространство часто имело не квадратную, а слегка вытянутую форму. В XI в. большей частью преобладал размер по ширине храма; начиная с середины XII в. - размер по длине храма, что стало особенно заметно к концу XII в. Естественно, что в таких случаях при наличии только плана здания (там, где своды не сохранились) нельзя точно определить диаметр купола. К тому же к концу XII в. появляются примеры все более свободного отношения строителей к форме барабана главы. Так, в черниговской Пятницкой церкви этот барабан имеет явно выраженную, овальную в плане форму. ⁵⁶⁾ В смоленской церкви архангела Михаила удалось определить, что диаметр барабана заметно сужен по отношению к подкупольному пространству за счет напуска кладки в уровне верха парусов. ⁵⁷⁾ Поэтому, зная, как правило, точные размеры только подкупольного

-84-

пространства, о диаметре куполов можно судить лишь приблизительно. ⁵⁸⁾ В храмах средней величины данный размер был равен примерно 3-5 м. Среди памятников XII в. наиболее крупные купола имели Успенский собор во Владимире-Волынском (размер подкупольного пространства 7.45 х 8.0 м), киевская Кирилловская церковь (диаметр купола около 7.7 м), Успенские соборы в Галиче (размер сторон подкупольного квадрата около 7 м) и во Владимире (приблизительно 6.5 м). Крупные купола можно отметить в некоторых памятниках эпохи Киевской Руси; например, размер подкупольного пространства Десятинной церкви 6.5 х 7.2 м, а центрального купола новгородской Софии - около 6.2 м. У ряда памятников XI в. были еще более крупные купола. Так, диаметр центрального купола киевской Софии и черниговского Спаса около 7.7 м, а в Борисоглебском соборе Вышгорода размер сторон подкупольного квадрата несколько более 8 м. Очень крупный купол в домонгольском зодчестве имел Успенский собор Киево-Печерского монастыря - диаметр достигал почти 8.6 м. Возможно, что еще больше был купол Киевского собора, ибо если согласиться с одним из вариантов реконструкции его плана, то ширина подкупольного пространства бьша равна 9.5-9.7 м (при опоре купола на восемь столбов с помощью тромпов). ⁵⁹⁾
        Кроме обычной конструкции купола, опирающегося с помощью парусов на четыре отдельно стоящие опоры, в русском зодчестве применялась и бесстолпная конструкция перекрытия храмов, где вместо столбов опорами служили выступы в углах помещения. В подлинном виде такая конструкция сохранилась только в одном экземпляре - в черниговской Ильинской церкви. Эта конструкция представляет собой как бы вырезанную центральную часть обычного четырехстолпного храма. В Переяславльской земле уцелели остатки нескольких небольших храмов, имевших по два столба. Здесь, по-видимому, подпружные арки выделяли в центре здания более или менее квадратное пространство, которое тоже перекрывалось куполом на парусах. Однако существуют, правда, довольно редкие примеры, когда древнерусские храмы имели какую-то иную систему перекрытия. Так, в Смоленске были раскопаны остатки бесстолпной церкви в детинце. Она несомненно была покрыта сводами, о чем свидетельствуют ее толстые стены и мощный фундамент, проходящий по восточной стороне основного помещения храма, в устье апсид. ⁶⁰⁾ Внутренние размеры помещения этой церкви 10.45 х 8.25 м. Такое помещение не могло быть перекрыто куполом, к тому же наружные стены церкви расчленены лопатками (каждый фасад на три поля), что исключает возможность покрытия храма куполом во всю ширину здания. Очевидно, в этом памятнике использовалась какая-то система сужения внутреннего пространства с помощью дополнительных арок, ступенчато повышающихся или перекрещивающихся. Очень вероятно, что конструкция перекрытия подобного типа имела достаточно широкое распространение. Так, во Владимире-Волынском на Садовой улице были раскопаны остатки бесстолпной церкви, внутренние размеры которой равны 10.2 х 8.2 м. ⁶¹⁾ Церковь эта, по-видимому, не была достроена, но ее толстые стены и мощные фундаменты свидетельствуют, что она должна была быть перекрыта сводами. Несколько меньший размер внутреннего пространства (максимальный размер в интерьере 8 м) у бесстолпной церкви на Советской улице в Переяславле.
        Совершенно особая форма сводов была применена в притворах церкви Спаса на Берестове. Здесь свод имел трехлопастное очертание и в местах перелома кривизны опирался на деревянные балки. ⁶²⁾
        В Спасской Церкви Евфросиньева монастыря в Полоцке цилиндрические своды имели нормальное полукруглое сечение, но сверху на них были сделаны килевидные подвышения из битых кирпичей на обильном растворе. ⁶³⁾ Такую же килевидную форму имели в этом здании кокошники, примыкавшие к барабану, и бровки над окнами второго яруса. Килевидные подвышения в Спасской церкви уцелели лишь потому, что своды здесь в течение нескольких веков были прикрыты более поздней стропильной кровлей и, следовательно, защищены от действия

-85-

непогоды. Возможно, что подобные детали некогда существовали и в других памятниках, но не сохранились. Очень небольшие килевидные подвышения чисто декоративного характера есть в арках, завершающих фасады притворов в поздних памятниках владимиро-суздальской архитектуры (собор в Суздале, Георгиевский собор в Юрьеве-Польском).
        Окна и двери в памятниках древнерусского зодчества перекрывали арки полуциркульного очертания. Исключение составляют узкие щелевидные перемычки. У дверных проемов была обычно плоская деревянная перемычка, а их тимпан заполнялся кладкой, поэтому арка над порталом служила обрамлением ниши. Если же заполнение тимпана делалось во всю толщину стены, арка оказывалась целиком утопленной в нее и становилась, таким образом, разгрузочной. Во владимиро-суздальской архитектуре, где дверные проемы, по-видимому, не имели плоских перемычек, над аркой проема часто делали еще дополнительную разгрузочную арку. ⁶⁴⁾
        Снаружи порталы были оформлены уступами, в простейшем случае - одним, но иногда несколькими. Уступы, как правило, были прямоугольными в сечении, и лишь в памятниках конца XII-начала XIII в. встречаются порталы, в которых наряду с прямоугольными членениями употреблены также и скругленные, типа колонок (например, в церкви Василия в Овруче). Такие многоуступчатые проемы в какой-то мере напоминают перспективные порталы, хотя подлинные романские перспективные порталы известны только в галицкой и владимиро-суздальской архитектурных школах.
        Окна применялись исключительно однопролетные, без промежуточных колонок. Единственным исключением является романское трехпролетное окно в башне Боголюбовского ансамбля. Щеки окон обычно были параллельными, но имели уступ, оформлявший окна снаружи. Кроме такого типа окон применяли также окна с амбразурами, расширявшимися как внутрь, так и наружу, т.е. представлявшие в плане как бы две трапеции, обращенные наружу длинными сторонами. При этом внешние расширения окон в памятниках владимиро-суз-дальского зодчества начиная с 60-х гг. XII в. обычно отмечались сложной профилировкой. Особый характер имели окна в Суздальском соборе.- фланкировались снаружи колонками. ⁶⁵⁾

^ ЛЕСТНИЦЫ

        Уже в первой монументальной постройке Киевской Руси - Десятинной церкви - должна была существовать лестница для подъема на хоры. К сожалению, ее следы не были обнаружены при раскопках. В киевском Софийском соборе имелись две лестничные башни, включенные в западную наружную галерею. В новгородском Софийском соборе ограничились одной такой башней. В полоцкой Софии не было галерей, и поэтому прямоугольная по наружным очертаниям башня примыкала сбоку к зданию собора, к западному членению его северного фасада. Такое же положение занимали башни в двух новгородских храмах; церкви Благовещения на Городище и соборе Юрьева монастыря. В черниговском Спасском соборе башня тоже примыкала к западному членению северной стены, но имела снаружи не прямоугольную, а круглую форму. Так же была устроена лестничная башня в новгородском соборе Антониева монастыря. В соборе Выдубицкого монастыря и в церкви Спаса на Берестове башня была в значительной степени введена внутрь храма, в северное членение нартекса, и снаружи здания выступала лишь частично. Наконец, известны примеры, когда башня целиком встроена в северо-западное членение здания и снаружи вообще никак не выделена. Таковы башни в соборе киевского Михайловского Златоверхого монастыря, в Борисоглебском соборе Вышгорода и в киевской церкви Ирины. Аналогичное положение занимали башня в Михайловской церкви Переяславля.

-86-

        Таким образом, все памятники, имеющие лестницу, расположенную в специальной башне, относятся к XI-самому началу XII в. Других способов се размещения в это время не применяли.
        В Киевской земле наиболее поздний пример храма, имевшего лестничную башню, - церковь Спаса на Берестове, возведенная между 1113 и 1125 гг. В Новгороде, судя по косвенным данным, можно предположить, что башню, встроенную в одно из угловых западных членений, имела церковь Ивана на Опоках, построенная в 1127-1130 гг. ⁶⁶⁾ Позже лестничные башни перестали строить, и известно всего несколько случаев подобного размещения лестниц. Так, во второй половине XII в. лестничная башня была встроена в юго-западное членение Николо-Дворищенского собора Новгорода, но этот исключительный случай оказался вызван особыми условиями - ликвидацией перехода на хоры, ведшего непосредственно со второго этажа княжеского дворца. Известны также два памятника конца XII в. с лестничными башнями - церковь Василия в Овруче, западный фасад которой фланкировали две круглые лестничные башни, и недостроенная церковь в Волковыске, имевшая квадратную башню у юго-западного угла.
        Лестницы в башнях делали винтовыми, опирающимися на центральный круглый столб. В тех случаях, когда при археологических раскопках выяснялось, что центральный столб лестницы был полностью уничтожен, о лестничном назначении помещения может свидетельствовать фундамент, заполняющий, как правило, всю площадку под лестничной башней, а не только под стенами. Такая сплошная платформа фундамента обнаружена под башней полоцкого Софийского собора, в северо-западных угловых членениях Борисоглебской церкви в Вышгороде и церкви Михаила в Переяславле.
        Иногда лестничные башни имели ярко выраженный парадный характер. Так, исследование северной башни киевского Софийского собора показало, что ступени лестницы были сделаны из плит красного шифера, а подступенки покрыты мозаичным орнаментом. Стены лестницы киевской Софии украшала фресковая живопись.
        В XII в. лестницы для подъема на хоры стали размещать в толще стены церкви. Наиболее ранний пример такой лестницы известен в соборе Елецкого монастыря в Чернигове, возведенном в самом начале XII в. В нем лестница была устроена в западном членении северной стены. Там же размещены лестницы в киевской Кирилловской церкви, в каневской церкви, в Успенском соборе Старой Рязани и в Борисоглебской церкви Смядынского монастыря в Смоленске. Еще чаще лестницу делали в северном членении западной стены храма. Примерами могут служить церкви Успения на Подоле в Киеве, Борисоглебская в Чернигове, Петра и Павла в Смоленске, Воскресенская в Переяславле, Благовещения в Витебске, Спасская в полоцком Евфросиньевом монастыре и Успенский собор в Галиче. В памятниках конца XII-начала XIII в. аналогичное размещение лестниц можно видеть в церквах Апостолов в Белгороде и Пятницкой в Чернигове. Среди памятников новгородского зодчества так расположена лестница только в псковском соборе Ивановского монастыря, а позднее, примерно с 60-х г. XII в., здесь установилась традиция устраивать лестницу не в северном, а в южном членении западной стены. В смоленской церкви архангела Михаила, где вместо хор имелись ложи во втором этаже притворов, лестница была устроена в северной стене западного притвора. ⁶⁷⁾
        В памятниках владимиро-суздальской архитектуры лестницы вообще отсутствугот и вход на хоры осуществлялся либо через примыкавшие к храму башни или переходы (Дмитриевский и Успенский соборы во Владимире, собор в Боголюбове), либо по лестнице, устроенной в стене галереи (церковь Покрова на Нерли). Для некоторых памятников владимиро-суздальскои архитектуры этот вопрос вообще пока не выяснен. В соборе Суздаля, относящемся уже к началу XIII в. и имевшем три притвора, лестница проходит в северной стене западного

-87-

притвора, подобно тому как это сделано в смоленской церкви архангела Михаила.
        Своеобразное решение устройства лестницы можно видеть в Нижней церкви в Гродно и церкви в Турове, где для ее размещения в одном из западных углов храма (в Гродно - в юго-западном, в Турове - в северо-западном) была встроена специальная тонкая стенка в четверть окружности, выделявшая лестничную клетку. Следует отметить, что в киевской Кирилловской церкви помимо основной лестницы на хоры имеется еще вторая, в толще восточного членения южной стены, выводившая на небольшой балкон в южной апсиде. В Борисоглебской церкви на Коложе в Гродно основная лестница, вероятно, размещалась в западной стене, но, кроме того, сохранились две дополнительные, начинающиеся в торцах междуапсидных стенок и проходящие в толще стен боковых апсид.
        По-разному устраивали лестницы в сооружениях, не имевших культового характера. Во владимирских Золотых воротах лестница проходила в толще одного из пилонов. Так же была расположена лестница в воротах княжеского двора в Чернигове (начало XIII в.). ⁶⁸⁾ В епископских воротах Переяславля была построена специальная камера для двухмаршевой лестницы. Где находилась лестница в киевских Золотых воротах, выяснить не удалось. В ансамбле Боголюбовского замка существовала башня с винтовой лестницей, включенная в переходы, ведшие из церкви во дворец.
        Перекрытие лестниц в башнях киевского и новгородского Софийских соборов исполнено с помощью отрезков цилиндрических сводов, ступенчато размещенных над винтовой лестницей. Такое же покрытие имела лестница в башне новгородского собора Юрьева монастыря, хотя здесь сечение некоторых отрезков сводов подвышенное, несколько напоминающее стрельчатое. В новгородском соборе Антониева монастыря своды над лестницей тоже ступенчатые, но с сечением, близким к треугольному.
        Перекрытия лестниц, проходивших в толще стен, вначале делали с помощью плоских каменных плит. Так, в киевской Кирилловской церкви, соборе Елецкого монастыря и Борисоглебской церкви в Чернигове лестницы перекрыты наклонно расположенными шиферными плитами. Плоскими плитами перекрыта лестница и в псковском соборе Ивановского монастыря. Позже перекрытие лестниц обычно делали в виде ступенчатого свода, состоящего из отрезков цилиндрических сводов. В Новгородской земле примерами могут служить церковь Спаса-Нередицы и ладожская Успенская церковь, в Чернигове - Пятницкая церковь, в Суздале - Рождественский собор, в Гродно - Борисоглебская церковь на Коложе. Во Владимире лестница в Золотых воротах перекрыта ступенчатыми сводами, а винтовая лестница в Боголюбове - сплошным ползучим сводом.
        Лестницы, расположенные в толще стены, как правило, были узкими (шириной около 70 см) и довольно крутыми, а высота их подступенков - большей, чем ширина ступеней. Ступени лестниц обычно кирпичные, но в ряде памятников выявлено, что кирпичные ступени покрыты досками, заделанными концами в кладку стены.

^ ДЕРЕВЯННЫЕ КОНСТРУКЦИИ

        В толще стен древнерусских зданий, как правило, были заложены деревянные связи. Они образовывали сплошное кольцо, опоясывающее здание, а внутри помещения большей частью проходили через интерьер, перекрещиваясь в столбах. Расположенные в несколько ярусов связи создавали замкнутые контуры, игравшие существенную роль в сохранении прочности сооружения, особенно при наличии неравномерных осадок или деформаций. К сожалению, о количестве ярусов связей и их конструкции можно судить лишь по небольшому количеству памятников, поскольку связи, выходившие в интерьер, сохранились

-88-

лишь в редких случаях, а отверстия от выходов этих связей обычно залицовыва-лись при ремонтах. Во всяком случае несомненно, что в уровне пят арок связи закладывались почти всегда. Очевидно, помимо значения общего каркаса задние связи играли роль затяжек в основании арок. Очень вероятно, что связи, проходившие через интерьер, могли быть оформлены резьбой или живописью и служить, таким образом, одним из элементов художественного оформления внутреннего пространства.
        Следы связей, лежавших в основании стен, были обнаружены при раскопках Десятинной церкви (рис. 53). Система связей была прослежена в киевском Софийском соборе. ⁶⁹⁾ Здесь связи проходили в стенах под окнами, в уровне дверных и оконных арочных проемов, в уровне пят арок, у основания барабанов глав. Несколько ярусов связей прослежено также в новгородской Софии. ⁷⁰⁾
        Связи имелись и во всех более поздних памятниках киево-черниговского круга. Так, несколько ярусов связей обнаружено в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря. При этом связи отмечены не только в здании самого собора, но и в крещальне. В соборе черниговского Елецкого монастыря связи проходили поверх фундаментов, над арками хор и в уровне пят закомар, причем не только по периметру стен, но и поперек здания, соединяя стены со столбами. ⁷¹⁾ Пустоты от связей отмечены и в киевской Кирилловской церкви.
        Традиция эта продолжалась и позже, вплоть до монгольского вторжения. Пустоты от нескольких ярусов связей отмечены в памятниках конца XII - начала XIII в., например в Черниговской Пятницкой церкви и церкви Василия в Овруче.
        Существенные наблюдения над местонахождением связей были сделаны при изучении памятников Смоленска. Раскопки Борисоглебского собора Смядынского монастыря показали, что нижний ярус связей располагался непосредственно над фундаментом в толще кирпичной вымостки (рис. 54). Связи проходили как вдоль стен храма, так и поперек всего здания, перекрещиваясь под его столбами и образуя общий деревянный каркас (рис. 55). Как были размещены связи в апсидах, установить не удалось. Сверху уровень связей, пересекавших здание поперек, был прикрыт полом. Связи в основании стен выявлены также в бесстолпном храме в детинце. По-видимому, такой нижний ярус связей существовал во всех смоленских храмах, относящихся ко времени до 80-х гг. XII в. В более поздних смоленских памятниках нижний ярус связей был обнаружен только в храмах, возведенных одной из строительных артелей, - в соборе на Протоке и в церкви на Окопном кладбище. Это были парные деревянные связи, расположенные непосредственно над фундаментом. В храмах, возведенных другой смоленской строительной артелью, нижний ярус связей не был найден даже там, где кладка нижних частей стен сохранилась относительно хорошо. Очевидно, что такой прием укрепления основания здания с конца XII в. в большинстве смоленских храмов уже не применялся. В церкви архангела Михаила в интерьере в кладке стен и столбов видны квадратные отверстия - места выхода некогда существовавших связей. Судя по этим отверстиям, связи располагались в пять ярусов, но связей в основании стен здесь, видимо, не было (рис. 56). Пять ярусов связей отмечено и в новгородской Пятницкой церкви, встроенной смоленскими мастерами. ⁷²⁾ В Полоцке (в отличие от Смоленска), как показали вскрытые раскопками остатки храма-усыпальницы в Евфросиньевом монастыре и церкви на Нижнем замке, связей в основании стен не применяли и в первой половине XII в.
        Связи имелись во всех памятниках новгородского зодчества. Так, отмечено что в Георгиевском соборе Юрьева монастыря часть связей соединяла стены со столбами. Особенно детально связи были прослежены в Спасо-Нередицкой церкви. ⁷³⁾ Они проходили в три яруса. Нижний ярус размещался в уровне пола хор, второй - в уровне пят подпружных арок, третий - у основания купола. Два нижних яруса связей образовывали замкнутые кольца по периметру здания, а третий - по периметру барабана. Связи второго яруса пересекали церковь, пере-

-89-

Рис. 53
Следы связей в основании стен Десятинной церкви в Киеве. Снимок 1908 г.

Рис. 54
Отверстия от связей в основании подкупольного столба. Смоленск. Борисоглебская церковь Смядынского монастыря.

-90-

Рис. 55
Борисоглебская церковь Смядынского монастыря в Смоленске (основное здание без галерей).
Схема размещения нижнего яруса связей.

-91-

Рис. 56
Церковь архангела Михаила в Смоленске. Аксонометрический разрез. По С.С. Подъяпольскому.

-92-

крещиваясь в столбах. Кроме трех ярусов связей поперек боковых нефов на линии западных столбов имелись еще дополнительные. В церкви Петра и Павла на Синичьей горе связи были расположены в три яруса и в отличие от Нередицкой церкви проходили через оконные проемы. Также в три яруса размещались связи в староладожской Георгиевской церкви.
        Совершенно особая, очень своеобразная система расположения связей обнаружена при раскопках церкви Климента в Старой Ладоге. Здесь по периметру стен непосредственно над фундаментом проходили парные связи, причем их наружные стороны располагались точно под наружными обрезами стен, а сами связи но бокам были прикрыты кладкой, образующей расширения стен типа цоколя. ⁷⁴⁾ В местах пересечения связи соединялись железными костылями. В интерьер храма, к столбам, связи не выходили. Расположение наружных краев связей точно под обрезами стен позволяет рассматривать эти связи как своеобразные шаблоны, направляющие при кладке стен.
        Связи выявлены и в памятниках владимиро-суздальской архитектуры. Здесь они, как правило, размещались в уровне пола хор и в уровне пят подпружных арок. Выходя внутрь помещения, связи перекрещивались в столбах. Такие связи обнаружены в церкви Покрова на Нерли и в Успенском соборе во Владимире. В Дмитриевском соборе связей в уровне пят подпружных арок не найдено; здесь они располагались только в уровне пола хор. ⁷⁵⁾ Возможно, что отсутствие верхнего яруса связей в Дмитриевском соборе объясняется наличием башен, гасивших распор сводов. ⁷⁶⁾ В башне Боголюбовского комплекса связи размещены в уровне пола второго этажа.
        Отсутствие сохранившихся памятников зодчества Галицкой земли не дает возможности установить, существовали ли связи в зданиях этой архитектурной школы. Лишь в Успенском соборе Галича при раскопках были обнаружены следы деревянных лаг в основании стен галерей храма; в основании стен самого храма таких лаг не было. ⁷⁷⁾
        Во всех случаях, когда удавалось определить породу дерева, из которого выполнены связи, это оказывался дуб. Сечение связей обычно квадратное, иногда прямоугольное, по высоте немного превышающее ширину. Но довольно часто встречаются и круглые бревна, причем большей частью и тех же зданиях, где остальные связи квадратные или прямоугольные. Размер сечения связей (т.е. размер сторон при квадратных или диаметр при круглых), как правило, колеблется от 22 до 28 см. В Спасо-Нередицкой церкви удалось установить, что некоторые бревна связей с одного конца имели круглое сечение, а с другого - квадратное. Видимо, для мастеров было важно не столько выдержать единообразие формы сечения, сколько сохранить более или менее единообразный размер его. ⁷⁸⁾ Соединение связей на углах выполнялось обычно врубкой "вполдерева" с выпуском остатков; надставка связей по длине делалась "зубом" (или "косым зубом" ). ⁷⁹⁾ Скрепление связей в местах соединения железными костылями отмечено в большинстве памятников владимиро-суздальской архитектуры (Успенский и Дмитриевский соборы во Владимире, башня в Боголюбове); в других архитектурно-строительных центрах такой прием, видимо, не применялся. ⁸⁰⁾ Кроме железных костылей во владимиро-суздальских памятниках места пересечения связей укреплялись еще накладками из полосового железа, один конец которых закреплялся в кладке, а второй загнутым концом врубался в связь. В церкви Покрова на Нерли обнаружено, что дубовые связи были обернуты берестой.
        Дерево применялось в памятниках зодчества домонгольской Руси не только в связях, но и в виде балок, поддерживавших хоры. Так, в черниговском Спасском соборе на балки опирались участки хор, проходившие над боковыми нефами. В киевской Кирилловской церкви деревянные балки поддерживали площадку во втором ярусе южной апсиды. На балках были хоры в черниговской Ильинской церкви и церкви Василия в Овруче. Широко использовали балки для устройства

-93-

хор в новгородском зодчестве. Здесь обычно на балки опиралось среднее членение хор (церковь Петра и Павла на Синичьей горе, староладожские церкви Георгия и Успенская), но иногда полностью все хоры (псковский Ивановский собор, церковь Спаса-Нередицы).
        Судя по тому что стены теремов, которые были вскрыты раскопками в Смоленске и Полоцке, имели очень незначительную толщину, у этих зданий должны были быть не сводчатые, а деревянные балочные перекрытия. При раскопках в Смоленске удалось установить, что балки в большинстве случаев перекрывали галереи, примыкавшие к храмам. Следы торцов бревен, сохранившиеся на стенах церкви Покрова на Нерли, свидетельствуют, что и здесь галереи были перекрыты балками. ⁸¹⁾ Дерево применялось также и в качестве балок-перемычек, перекрывавших дверные проемы. При этом кроме балки над дверными проемами возводили и арочную перемычку, а пространство между балкой и нею, т.е. тимпан, заполняли кладкой. В новгородском Софийском соборе перекрытием дверных проемов служит одиночная балка, и поэтому сооруженная над ней стенка тимпана очень тонкая. В более поздних памятниках новгородского зодчества, например в церкви Спаса-Нередицы, дверные проемы перекрывала не одиночная балка, а настил из нескольких балок и стенка над ними была почти равна толщине стены самой церкви, благодаря чему арка перемычки превратилась в разгрузочную. ⁸⁾ Дубовая балка перемычки выявлена в западном портале церкви Петра и Павла в Смоленске.
        В Борисоглебской церкви на Коложе в Гродно толстые дубовые доски использованы в качестве перекрытия нескольких участков лестницы в толще стены, тогда как остальные участки лестницы перекрыты ступенчатыми цилиндрическими сводиками.
        По-видимому, наиболее ранним памятником, в котором широко применены деревянные перемычки проемов, является церковь Спаса на Берестове (построена между 1113 и 1125 гг.). Здесь над западным входным проемом лежал брус, имевший в длину около 5 м. В этот брус перпендикулярно к нему были врублены балки, служившие опорой для сводчатого трехлопастного перекрытия западного притвора. ⁸³⁾ Они составлены из двух брусьев, лежавших один на другом. Вероятно, такую же конструкцию имели и несохранившиеся боковые притворы.
        Совершенно особый пример применения дерева в конструкции здания отмечен в Спасском соборе Евфросиньева монастыря в Полоцке. В данном памятнике у двух западных пар столбов восьмигранное сечение, над восьмигранной частью расположены невысокие цилиндрические пояса, а над ними - квадратные плиты толщиной около 16 см. Выше этих плит кладка столбов имеет четырехугольное сечение, служа переходом к аркам. При обследовании собора в 1947 г. архитектор Е. Ащенков детально исследовал квадратную плиту крайнего северо-западного столба и выяснил, что она не каменная, а деревянная, исполненная из очень плотного темно-коричневого дуба ("производит впечатление мореного дуба"). ⁸⁴⁾ На углах деревянные брусья, составляющие плиту, соединены "в ус". Плита сохранила слабые следы серо-желтой краски, в настоящее время обшита дранкой и оштукатурена.
        В окнах древнерусских храмов обычно были вставлены деревянные оконницы. Такие оконницы (или их остатки) найдены в очень небольшом количестве памятников (не более 10), однако принцип их устройства все же достаточно ясен. Оконницы представляли собой тесаную дубовую или сосновую доску толщиной около 3 см, с прорезанными в ней отверстиями (рис. 57, 58). Иногда эти оконницы составные - из нескольких досок, связанных шпонками. Отверстия большей частью круглые, реже - треугольные. Как выяснилось, в нескольких памятниках (например, в киевской Кирилловской церкви) оконницы наглухо закладывались в кладку в процессе строительства здания. В новгородской церкви Спаса-Нередицы и в староладожской Георгиевской церкви в окнах на уровне пят их арочных перемычек закладывался брус, к которому с помощью деревянных

-94-

Рис. 57
Оконницы церкви Спаса-Нередицы и Новгороде

нагелей кренилась оконницу. ⁸⁵⁾ В новгородской же церкви Петра и Павла оконницы крепились к деревянным связям, проходившим через оконные проемы ⁸⁶⁾.
        Деревянные оконницы иногда находили в сочетании с обломками оконных стекол. Отверстия в оконницах обычно расширялись в сторону интерьера, что, вероятно, позволяло вставлять в них стекла не вполне одинакового диаметра.
        Совершенно особое место занимает оконница, обнаруженная в киевском Софийском соборе. ⁸⁷⁾ Оконница эта была в XII в. заложена вместе с окном, и, таким образом, ее принадлежность к XI в. не вызывает сомнений. Она представляет собой не доску, а раму из дубовых брусков, прямоугольную, с закругленным верхом. Общая высота рамы 145 см, ширина 92 см, т.е. соответствует размеру окна. В раме имеются квадратные отверстия 20 х 20 см, в которые вставлялись стекла, расположенные в виде трех вертикальных рядов. В среднем ряду таких отверстий пять, в боковых - по четыре, вверху - отверстие для половинки стекла. В раме обнаружены остатки круглых стекол диаметром 22 см; они хорошего качества,

Рис. 58
Новгород. Собор Антониева монастыря. Окно с сохранившейся древней оконницей.

-95-

с загнутыми бортиками. Вставлялись стекла с наружной стороны оконницы в специально сделанные в брусках врезки и кренились с помощью замазки, остатки которой тоже были найдены. Оконница была соединена со связями, выходившими в оконный проем, и наглухо закреплена штукатуркой.
        Деревянными были также полотнища дверей. К сожалению, ни в одном случае такие полотнища до нас не дошли, за исключением "писаных золотом врат" в западном и южном порталах Суздальского собора, исполненных в первой половине XIII в. ⁸⁸⁾ Это большие двухстворчатые двери, деревянный каркас которых обит изнури железом, а снаружи - медными листами с рисунком, сделанным золотой наводкой по черному лаковому фону.

^ ПОЛЫ

        В Десятинной церкви - древнейшем памятнике монументального зодчества Киевской Руси - при раскопках были обнаружены полы двух типов: наборные из плиток цветного мрамора, порфира и смальты, а также из поливных керамических плиток. Мрамор, использованный для полов, несомненно греческого происхождения; таким образом, очевидно, что материал для наборных полов был привезен из Византии. Позднее, в XI в., данный прием более никогда не повторялся и полы делали исключительно из материалов местного происхождения или из искусственных, тоже вырабатывавшихся на месте. ⁸⁹⁾
        В течение всего XI в. в памятниках монументального зодчества делали мозаичные полы, шиферные или из керамических плиток. Мозаика из кусочков смальты набиралась как непосредственно в слой раствора, так и в шиферные плиты, в которых для этой цели вырезались специальные канавки. Большей частью оба способа укладки мозаики применялись совместно в одном здании. При этом часть шиферных плит обычно оставляли гладкими, без мозаичного набора. Следовательно, полы из шиферных плит и мозаичные почти всегда совмещались в одной постройке. Так было в киевской Софии, черниговском Спасском соборе, Успенском соборе Киево-Печерского монастыря, соборе Выдубицкого монастыря, церкви Михаила в Переяславле. Почти всегда в этих же зданиях часть пола (в боковых нефах, порой в апсидах) настилали поливными керамическими плитками. Однако иногда при раскопках находили только керамические плитки: видимо, в менее значительных постройках полы делали более скромными, без мозаики и шиферных плит.
        Среди памятников XI в. несколько выделяются полы новгородского Софийского собора. Здесь первоначальный пол представлял собой слой гладко затертого известково-цемяночного раствора. Позднее, но, видимо, еще в пределах XI в., поверх этого пола был настлан второй, из каменных плит.
        В XII в. характер полов в памятниках монументального зодчества существенно изменился. ⁹⁰⁾ Вышли из употребления мозаичные и шиферные полы и получили очень широкое распространение полы из керамических плиток, впрочем, достаточно распространенные и в XI в. Кроме того, стали применять известковые полы, а также кирпичные и из каменных плит. Правда, в первой половине XII в. еще встречаются примеры шиферных и мозаичных полов. Так, шиферные плиты с мозаичными наборами применены в киевской Кирилловской церкви и черниговской Борисоглебской. Мозаичный пол существовал в полоцком храме-усыпальнице Евфросиньева монастыря. По-видимому, к XII в. относится мозаичный пол в центральной апсиде новгородского Софийского собора. Примеров употребления мозаичных и шиферных полов даже в первой половине XII в. уже очень немного, а для второй половины XII в. известен лишь один памятник - Благовещенская церковь в Чернигове, где в центральной части имелся мозаичный пол.

-96-

        Известковые полы представляют собой хорошо затертый слой раствора (большей частью это специальный, очень прочный мелкозернистый раствор, состоящий из извести и мелкотолченого кирпича или известняка) небольшой толщины - около 1-2 см; под ним обычно лежит более грубый слой раствора. Очень широкое распространение такие полы получили в новгородской архитектуре, где они отмечены в новгородских церквах Благовещения на Мячине и Пантелеймона, в псковских церквах Дмитрия Солунского и Ивановского монастыря, во всех памятниках Старой Ладоги. В Полоцке известковый пол известен в Большом соборе Бельчицкого монастыря, а в Смоленске - в церкви на Окопном кладбище и в соборе на Протоке. Вероятно, эти полы не обладали большой прочностью, ибо в церкви Пантелеймона в Новгороде пол растрескался и еще в Древности был покрыт вторым слоем такого же раствора.
        Другой тип пола - кирпичный. В Смоленске такие полы были обнаружены в Васильевской церкви, в церквах на Малой Рачевке и на Большой Краснофлотской улице. В последнем случае удалось выяснить характер выкладки кирпичей: лежали полосами, ориентированными параллельно западной стене храма, причем кирпичи в одной полосе располагались длинной стороной вдоль нее, а в соседней полосе - поперек. Пол настилался из обычных кирпичей, уложенных очень плотно один к другому, но без всякого связующего, непосредственно на слой подсыпки. Кроме Смоленска кирпичные полы известны в новгородской церкви на Перыни и на отдельных участках в гродненской Нижней церкви. Известны случаи, когда для вымостки полос использовали специальные кирпичи, покрытые поливой (например, в Спасской церкви Новгорода-Северского).
        Полы из каменных плит известны в нескольких памятниках новгородской архитектуры - в соборе Юрьева монастыря и церкви Петра и Павла на Синичьей гоpe. Темно-красные известняковые плиты применены для настила пола в новгородской Пятницкой церкви. Кроме Новгорода пол из каменных плит (песчаник) был вскрыт раскопками в самом раннем памятнике галицкого зодчества - церкви Иоанна в Перемышле.
        Наиболее распространенными были полы из поливных керамических плиток. Такие плитки или их обломки находили при раскопках в большинстве памятников русского зодчества домонгольской поры. Укладывали плитки очень отнодруг к другу, но обычно без раствора, на слой специальной подготовки. ⁹¹⁾ Лишь в нескольких памятниках оказалось, что плитки были уложены на растворе. Таков, например, пол в черниговской церкви Пятницы. Судя по следам на тыльной стороне плиток, на растворе был уложен плиточный пол в храме-усыпальнице Евфросиньева монастыря в Полоцке.
        Совершенно особый пример чрезвычайно роскошного пола обнаружен при раскопках собора в Боголюбове. Здесь найдены остатки пола из полированных плит красной меди. По сведениям летописи, медный пол ("дно медяное") имелся же в Успенском соборе во Владимире. ⁹²⁾ В церкви Ивана в Холме "внутрьнии же ей помост бе слит от меди и от олова чиста, яко блещатися яко зерцалу". ⁹³⁾
        Поскольку в памятниках зодчества домонгольского времени, как правило, не существовало подклетных этажей или крипт, полы лежали на грунте. ⁹⁴⁾ Однако под настилом пола обязательно делали специальный слой подготовки. В памятниках XI в. уже можно видеть различные варианты таких подсыпок. Иногда это был просто слой чистой земли толщиной 25-30 см, как например в Выдубицком соборе. В церкви Ирины в Киеве в центральном нефе плитки были уложены на слой известковой подготовки, ниже которой находился слой кирпичного щебня, а в боковых нефах - на слое глиняной подмазки. Очень разнообразны слои подготовки пола в памятниках XII в.: это прослойки песка, глины, суглинка, земли, известкового раствора, мелкого кирпичного или известнякового щебня. Состав слоев и их сочетание были самыми разными, а общая толщина колебалась от 10 см до весьма значительных величин. Судя по разнообразию применявшихся материалов, состав подсыпки в глазах строителей не играл существен-

-97-

ной роли. Главное, по-видимому, чтобы материал подсыпки был достаточно плотным и мелкозернистым, не подверженным неравномерной осадке.
        В памятниках XI - первой половины XII в., как правило, пол находился на уровне земли или чуть выше ее. Позднее пол часто поднимали выше земли с помощью слоев подсыпки или сплошного слоя глины (земли, суглинка). Особенно четко это удалось установить в памятниках Смоленска. Здесь в церкви Петра и Павла и в бесстолпном храме в детинце (середина XII в.) пол был очень значительно поднят над землей. Но уже в церкви Василия (80-е гг. XII в.) пол примерно на 40 см возвышался над окружающей поверхностью. В дальнейшем указанная особенность - положение пола храма выше уровня земли - приобрела в Смоленске еще более ярко выраженный характер. Несомненно, что это было связано с общим изменением композиции храмов, поскольку приподнятый пол, естественно, вызывал появление лестниц перед входом и тем подчеркивал высоту постройки. В небольших храмах подъем пола сравнительно невелик: так, в церкви на малой Речевке он равен всего 35 см, но в церквах на Чуриловке и на Большой Краснофлотской улице - до 50 см. В Спасском соборе в Чернушках и в церкви на Окопном кладбище толщина слоя подсыпки около 80 см. Снаружи во всех этих храмах никакого поднятия грунта не отмечено, и, следовательно, пол был выше земли на всю толщину подсыпки. В соборе на Протоке песчаная подсыпка лежит на выравненных слоях, образовавшихся в процессе строительства, составляя в целом слой толщиной около 1 м. В соборе Троицкого монастыря на Кловке пол был поднят выше уровня поверхности земли с помощью подсыпки, имевшей толщину 1.1 м. Наконец, глиняная подушка, лежащая в основании пола церкви на Воскресенской горе, поднимала его почти на 1.5 м.
        Таким образом, увеличение толщины слоя подсыпки пола и связанный с этим подъем уровня пола над поверхностью земли становятся для памятников смоленского зодчества конца XII-первой трети XIII в. характерной чертой. Кроме Смоленска подъем пола на 50-60 см отмечен в новгородской церкви Пятницы - постройке смоленских зодчих. Очень возможно, что подъем уровня пола был свойствен не только памятникам Смоленска, но и всему русскому зодчеству конца XII в., хотя при исследовании памятников это не отмечено. Среди несколько более ранних построек подъем пола примерно на 1 м выше уровня земли обнаружен в витебской церкви Благовещения. Следует отметить, что никаких следов наружных лестниц, даже при высоком положении пола, не найдено. Возможно, что ступени перед порталами было принято делать деревянными. Вероятно, деревянными были, как правило, и пороги, хотя в нескольких памятниках обнаружены каменные пороги. Так, порог из нескольких каменных плит был раскопан в смоленской бесстолпной церкви в детинце.

^ КРОВЛЯ

        В древнерусских письменных источниках имеются упоминания о покрытии кровель свинцом. Так, в 1151 г. в Новгороде архиепископ Нифонт "поби святую Софию свиньцем". ⁹⁵⁾ В Новгородской пятой летописи об этом сообщается под 1156 г.: "И всю извну церковь известью обели и свинцом поби". ⁹⁶⁾ В более поздних известиях летописей (XV в.) тоже неоднократно упоминаются "доски свинцовые", которыми покрывали кровли. Как материал для покрытия кровель в летописях называется и олово. Например, в 1194 г. владимирская церковь Богородицы (т.е. Успенский собор) "покрыта бысть оловом от верху до комар и до притворов". ⁹⁷⁾ Сообщая о том, что мастера были местные, летописец вновь отметил: "...иных олову льяти, иных крыти, иных известью белити"; ⁹⁸⁾ в 1280 г.: "...покры церковь Ростовскую оловом". ⁹⁹⁾ Описывая церкви "Святой земли", игумен Даниил (начало XII в.) также сообщал: "...церковь велика... покрыта же есть вся оловом". ¹⁰⁰⁾

-98-

        Известия летописей в отношении свинца полностью подтверждаются находками свинцовых кровельных листов. Но олово не могло применяться для кровель, так как этот металл не выдерживает холода и разрушается при температуре ниже +13°. ¹⁰¹⁾ Очевидно, под словом "олово" понимался тоже свинец. ¹⁰²⁾ Это тем более вероятно, что свинец и сейчас по-болгарски называется "олово", а по-польски - "olow".
        Своих разработок свинца на Руси не было. Откуда же тогда он попадал в Русскую землю? В Новгороде в слоях XIV в. был найден кусок свинца с польскими клеймами. Судя по анализу, свинец этот происходил из разработок, находившихся в районе Свентокшишских гор. ¹⁰³⁾ Однако известные ранее находки свидетельствовали, что в Новгород через ганзейские города доставляли свинец из Венгрии и Англии. Каковы были источники получения свинца в домонгольскос время, пока неясно. Следует отметить, что свинец и свинцовые изделия довольно часто обнаруживали при раскопках древнерусских поселений в Южном Поднепровье. ¹⁰⁴⁾ Не означает ли это, что свинец получали здесь из караванов, проходивших по Днепровскому пути? В таком случае можно утвердительно говорить о доставке свинца на Русь из Византии. ¹⁰⁵⁾
        В процессе исследования памятников древнерусского зодчества неоднократно находили остатки свинцовой кровли. Если здания погибали в пожаре, свинец большей частью оказывался сплавленным в бесформенные куски, иногда довольно значительные по величине. Бывали, однако, случаи, когда остатки кровли сохраняли первоначальную форму листов или, чаще, их обрывков. Как правило, листы имели прямоугольную форму. В Переяславле при раскопках Спасской церкви-усыпальницы был найден целый свинцовый лист размером 72 х 45 см. ¹⁰⁶⁾ Два листа были встречены при раскопках гражданской постройки в том же Переяславле; один из них - целый, длиной 86-88 см, шириной 67-70 см. ¹⁰⁷⁾ При раскопках кирпичных ворот XII в. в Чернигове обнаружены два свинцовых листа, сохранивших полные размеры (85 х 35 см); на одном из них есть орнамент, исполненный графьей и, вероятно, некогда позолоченный. ¹⁰⁸⁾ В Чернигове в 1985 г. при раскопках ворот, ведших на княжеский двор (началаXIII в.), открыт завал свинцовых листов, сброшенных, видимо, с кровли надвратной церкви; некоторые сохранились полностью. Свинцовый лист, найденный при раскопках Спаса в Галиче, имел ширину 31 см, в длину он сохранился на 47 см. Листы кровли Успенского собора во Владимире были квадратными - 53 х 53 см. ¹⁰⁹⁾ При раскопках собора на Протоке в Смоленске был обнаружен свинцовый лист трапециевидной формы, очевидно, от покрытия главы (рис. 59). Толщина свинцовых листов, как правило, 1.5-3 мм. В Новгороде в слоях рубежа XI-XII вв. был найден обрывок свинцового листа с процарапанной на нем надписью, в которой упоминалось, что "крыли" какое-то здание. ¹¹⁰⁾
        Остатки свинцового листового покрытия были отмечены во всех строительных центрах Древней Руси (как от наиболее ранних памятников - Софийский собор в Киеве, так и от построек начала XIII в.).
        Свинцовые листы кровли прибивались гвоздями к наружной известковой обмазке сводов. В листах довольно часто находили отверстия от железных гвоздей, а иногда и сами гвозди. Длина таких гвоздей обычно около 7.5 см; шляпки их круглые или продолговатые, размером около 2.5 см. В некоторых случаях обнаружены гвозди, забитые в своды. Например, в Спасском соборе полоцкого Евфросиньева монастыря в сводах были гвозди с оторванными шляпками. Кованые гвозди без шляпок (вероятно, с оторванными шляпками) находили на поверхности сводов некоторых новгородских памятников первой половины XII в. ¹¹¹⁾ При реставрации Успенского собора во Владимире выявлены железные гвозди с широкими шляпками, выступавшие над обмазкой сводов и некогда закрепляющие листы свинцовой кровли. Гвозди расположены на расстоянии 53-58 см один от другого. ¹¹²⁾ Возможно, однако, что иногда свинцовые листы кровли прибивали не непосредственно к сводам, а к лежащей на них деревянной

-99-

Рис. 59
Свинцовый лист от кровли. Собор на Протоке в Смоленске.

обрешетке. Так, в Смоленске при раскопках собора на Протоке в 1868 г. была обнаружена "часть свинцовой крыши с остатками сгнившей стропилы", причем "свинцовый пласт был прибит к дереву гвоздем с широкой шляпкой". ¹¹³⁾
        Свинцовые листы соединялись между собой с помощью фальца, что удалось отметить на многих найденных фрагментах. Впрочем, свинцовые листы, обнаруженные у ворот княжеского двора в Чернигове, имели не фальц, а простой загиб края, причем гвозди были пробиты именно через эту сдвоенную полосу краев.
        Кроме свинцовых листов для покрытия куполов наиболее богатых и парадных храмов употребляли также листы золоченой меди. Об этом прежде всего свидетельствуют некоторые названия церквей. Так, собор Михайловского монастыря в Киеве именовался Михайловским Златоверхим. Тоже Златоверхой называлась церковь Василия в Овруче - дворцовый храм князя Рюрика Ростиславича. О Дмитриевском соборе во Владимире летопись прямо отмечает: "И връх ею позлати". ¹¹⁴⁾ То же сказано в летописи и об Успенском соборе во Владимире: "Пристави четыре връхы и такоже позлати их". ¹¹⁵⁾ При ремонте Успенского собора в 1881-1891 гг. выяснилось, что на центральной главе здания сохранились древние листы позолоченной красной меди с цифровыми пометками на каждом из них. ¹¹⁶⁾ В этом соборе медными листами покрывали не только купола, но и простенки между окнами барабана. Были найдены небольшие фигурные листы, склепанные из кусочков (видимо, обрезков) и предназначенные для обивки промежутков между зубцами городчатого пояса. ¹¹⁷⁾ Куски листовой меди были обнаружены также при раскопках близ Спасского собора в Переславле-Залесском. ¹¹⁸⁾
        В одном единственном случае - в киевской Десятинной церкви - выявлены

-100-

остатки покрытия кровли черепицей. ¹¹⁹⁾ Здесь при раскопках на упавших остатках закомары западной стены обнаружено несколько черепиц. Они представляли собой как бы очень крупные плинфы (65 х 35 см), имеющие изогнутость в поперечном и продольном направлениях (рис.60). На поверхности черепиц есть неглубокие желобки, исполненные пальцем по сырой глине. То обстоятельство, что при раскопках Десятинной церкви не было больше найдено ни одного фрагмента подобных черепиц, заставляет думать о покрытии ими не всего здания, а, быть может, только краев кровли, т.е. как бы о завершении карнизов. Кроме Десятинной церкви, ни в одном другом древнерусском памятнике такие черепицы не встречались; предположение, что их находили в Новгороде и Полоцке, не подтвердилось, так как все они оказались относящимися к гораздо более позднему времени.
        Во многих случаях археологическое изучение памятников зодчества не дало никаких сведений о древней кровле. Конечно, это еще ни о чем не говорит, поскольку свинцовые листы могли по каким-либо причинам не сохраниться. Однако очень возможно, что иногда в таких случаях покрытие могло быть деревянным. Например, при изучении новгородской Пятницкой церкви были обнаружены гнезда от бревен-водотечников, а вокруг храма на древней дневной поверхности лежал слой горелого дерева с гвоздями, что, по-видимому, свидетельствует о деревянной кровле. ¹²⁰⁾
        Структура сводчатых перекрытий древнерусских храмов всегда такова, что обеспечивает хороший сток дождевых вод. Схема сводов строилась так, что вода по разжелобкам отводилась от центральной части храма на его края, откуда сбрасывалась с помощью водометов, причем стремились к тому, чтобы на сводах не залеживался снег. Видимо, древнерусские мастера придавали этим вопросам большое значение, о чем можно, например, судить по истории строительства собора псковского Мирожского монастыря. ¹²¹⁾ Здание собора было, очевидно, построено греческим зодчим и явно не учитывало условий сурового северного климата. Поэтому сразу после постройки пониженные углы его были надстроены и тем самым ликвидированы пониженные "карманы".

Рис. 60
Плинфа-черепица из Десятинной церкви в Киеве.

-101-

Рис. 61
Водомет Рождественского собора во Владимире. По Н.А. Артлебену

Рис. 62
Водометы Успенского собора во Владимире. По И.О. Карабутову

-102-

        Водометы для сброса воды были в принципе аналогичны западноевропейским гаргулям. Они обеспечивали сброс воды на некотором расстоянии от стен и этим предотвращали ее сток по ним. Наличие водометов определяется самой структурой кровли, хотя реальных их остатков до сих пор не находили. Возможно, что водометы делали не каменными, а свинцовыми или деревянными. Остатки каменных водометов известны только в памятниках владимиро-суздальской архитектуры. В Успенском и Рождественском соборах Владимира, а также в Боголюбском соборе были выявлены обломки белокаменных желобов, как гладких, так и покрытых резьбой (рис. 61, 62). ¹²²⁾ Резьба имела растительный характер, но были также изображения животных и людей. Судя по обломкам, желоба первоначально, видимо, состояли из двух частей — верхней и нижней — и выполняли функции труб. Следы гвоздей и патина свидетельствуют, что водометы бывали иногда окованы золоченой медью. В Дмитриевском соборе найден водомет без резьбы; это каменный блок длиной 70 см, в сечении 22 х 25 см, с полукруглым желобком глубиной 7 см. ¹²³⁾
        Высказывалось предположение, что защитой от стекания дождевой воды по стенам служили также карнизы, проходившие по обводам закомар. Однако на примере новгородских храмов удалось доказать, что карнизы имели исключительно декоративное значение, и в отличие от карнизов в классической архитектуре не могли оградить от атмосферных осадков. ¹²⁴⁾ Видимо, такую же роль играли карнизы и в других архитектурных школах Древней Руси.
        __________________________
        ¹⁾ Мовчан I.I., Харламов В.О. Стародавнiй Клов // Археологiя Киева: Дослiдження i матерiали. Киiв, 1979. С. 75; Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 215.
        ²⁾ Шмит Ф.И. Искусство Древней Руси—Украины. Харьков, 1919. С. 35.
        ³⁾ Некрасов А.И. Очерки по истории древнерусского зодчества XI—XVII вв. М., 1936. С. 22.
        ⁴⁾ Красовский А. Гражданская архитектура. 2-е изд. М., 1886. С. 37; 1-е изд. СПб., 1851. Правда, в наставлениях конца XVIII в. применение лежней под фундаментом ("ростверк") рекомендуется при рыхлом или болотистом грунте (Краткое руководство к гражданской архитектуре или зодчеству. СПб., 1789. С. 22).
        ⁵⁾ Лежни под фундаментом, скрепленные в перекрестьях железными костылями и залитые раствором, известны, например, в церкви в Сардах (западная часть Малой Азии), относящейся к первой половине XIII в. (Buchwald H. Sardis church E — a preliminary report // Jb. der Osterreichischen Byzantinistik. Wien, 1977. Bd 28. S. 274). Укрепление дна фундаментных рвов деревянными колышками и лагами отмечено в некоторых памятниках Болгарии IX в. (Михайлов С. 1) Археологически материалы от Плиска // Изв. на Ареол. ин-т. София, 1955. Т. 20. С. 14, 115; 2) Дворцовата църква в Плиска // Там же. С. 250, 251).
        ⁶⁾ Пескова А.А., Pannonopm П.А. Неизвестный памятник Волынского зодчества XII в. // ПКНО: Ежегодник 1986. Л, 1987. С. 541.
        ⁷⁾ Особенно ясно это удалось проследить на памятниках Новгорода (Штендер Г.М. Древняя строительная техника как метод изучения русского зодчества // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1986. С. 10, 11).
        ⁸⁾ Столетов А. В. Конструкции владимиро-суздальских белокаменных памятников и их укрепление // Памятники культуры: Исслед. и реставрация. М., 1959. Т. 1. С. 18S.
        ⁹⁾ По-видимому, такой принцип господствовал и у византийцев (Милонов Ю.К. Строительная техника Византии // Всеобщая история архитектуры. Л.; М., 1966. Т. 3. С. 179). Очевидно, это древняя традиция: еще Витрувий рекомендовал копать фундаментный ров до материка, "если можно до него дойти" (см.: Витрувий. Десять книг об архитектуры. М., 1936. С. 32).
        ¹⁰⁾ В Смоленске средняя глубина промерзания грунта 0.66 м; максимальная — 1.15 м; расчетная, принимаемая при современном проектировании, — 1.4 м.
        ¹¹⁾ Большаков Л.Н., Pannonopm П.А. Раскопки церкви Клемента в Старой Ладоге // Новое в археологии Северо-Запада. Л., 1985. С. 111.
        ¹²⁾ Pannonopm П.А. Полоцкое зодчество XII в. // СА.1980. №3. С. 156.
        ¹³⁾ Там же. С. 153.
        ¹⁴⁾ Ивакин Г.Ю. Исследование церкви Пирогощи // Древнерусский город. Киев, 1984. С.40.
        ¹⁵⁾ Pannonopm П.А. Новые данные об архитектуре древнего Гродно // Древнерусское искусство. М., 1988. С. 65.
        ¹⁶⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII— XV вв. М., 1961. Т. 1.С. 279.
        ¹⁷⁾ Маленький мастерок, применявшийся для декоративной обработки поверхности раствора, был найден под древнейшим полом новгородского Софийского собора. Длина пластины мастерка 13 см, ширина — 5.7 см. Керамическая плитка — лощило для полировки поверхности обнаружена при изучении Успенского собора киевского Печерского мона-

-103-

стыря (Штендер Г.М. Инструментарий каменщика-новгородца XI—XV вв. // Новгородский край. Л., 1984. С. 207).
        ¹⁸⁾ Логвин Г.Н. О первоначальном облике храмов Киевской Руси // Архитектура Киева. Киев, 1982. С. 62.
        ¹⁹⁾ Брунов Н.И. К вопросу о некоторых связях русской архитектуры с зодчеством южных славян // Архитектурное наследство. М., 1952. Т. 2. С. 12.
        ²⁰⁾ Раппопорт П.А. Археологические исследования памятников русского зодчества X— XIII вв. // СА, 1962. № 2. С. 76.
        ²¹⁾ Delvoye Ch. L'architecture byzantine au XI-е siecle // Proc. XIII Intern. Congr. Byzantine Studies. Oxford, 1967. P. 227.
        ²²⁾ П. Вокотопулос приводит наиболее ранний известный пример системы кладки со скрытым рядом — 1028 г. (Салоники, церковь Панагия Халкеон), но полагает, что эта техника была изобретена в Константинополе во второй или третьей четверти X в (Vocotopoulos P.L. The concealed coures technique // Jb. der Osterreichischen Byzantinistik. Wien, 1979. Bd 28. S. 258).
        ²³⁾ По не вполне достоверным сведениям XIX в., ряды камней имелись в Большом соборе Бельчицкого монастыря.
        ²⁴⁾ Раппопорт П.А. Из истории киево-черниговского зодчества XII в. // КСИА 1984. Вып. 179. С. 59.
        ²⁵⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. Л., 1979. С. 324.
        ²⁶⁾ В современном строительстве также допускается перевязка швов через пять рядов (см., напр.: Технология строительного производства / Под ред. Д.Д. Бизюкина. Л.; М., 1951. С. 416).
        ²⁷⁾ Холостенко Н.В. Архитектурно-археологические исследования Пятницкой церкви в Чернигове // СА 1956. Т. 26. С. 285.
        ²⁸⁾ Раппопорт П.А. Новые данные об архитектуре древнего Гродно // Древнерусское искусство. М., 1988. С. 65.
        ²⁹⁾ При равнослойной системе кладки косая подрезки швов была характерна и для византийской архитектуры этого времени (Schneider A.M. Byzanz, Istanbuler Forschungen. Amsterdam, 1967. Bd 8. S. 13; Eyice S. La ruine byzantine dite "Ucayak" // Cahiers archeologiques. Paris, 1968. T. 18. P. 146).
        ³⁰⁾ Раппопорт П.А. Церковь Благовещения в Витебске // ПКНО: Ежегодник 1985. Л., 1987. С. 522.
        ³¹⁾ Столетов А.В. К истории архитектурных форм Дмитриевского собора в г. Владимире // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. М., 1975. Вып. 3. С. 138. Впрочем, некоторые резные камни, найденные при раскопках Боголюбского собора, имели такие "хвосты" (Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 308).
        ³²⁾ Логвин Г.Н., Тимощук Б.А. Белокаменный храм XII в. в Василёве // Памятники культуры. М., 1961. Т. 3. Рис. 4 на с. 42.
        ³³⁾ Романов К.К. К вопросу о технике выполнения рельефов собора св. Георгия в г. Юрьеве-Польском // Seminarium Kondakovianum. Praha, 1928. Вып. 2. С. 153; Новаковская С.М. Камнетесное дело Владимиро-Суздальской Руси в XII-XIII вв. // СА. 1986. № 3. С. 79.
        ³⁴⁾ Иоаннисян О.М. О раннем этапе развития галицкого зодчества // КСИА 1981. Вып. 164. С. 42.
        ³⁵⁾ Рорре A. Materiaty do slownika terminjw budownictwa staroruskiego X—XV ww. Wroclaw, 1962. S. 30. Впрочем, уже в XIV в. употреблялся и термин "свод" (Ibid. S. 67).
        ³⁶⁾ В.В. Суслов называл такие своды фронтончатыми (см.: Суслов В.В. О сводчатых перекрытиях в церковных памятниках древнерусско7 го зодчества // Тр. II съезда русских зодчих. М., 1899. С. 140).
        ³⁷⁾ Кресальний М.И. Софiйський заповiдник у Киевi. Киiв, 1960. С. 224.
        ³⁸⁾ Асеев Ю.С., Тоцкая И.Ф., Штендер Г.М. Исследования галерей киевского Софийского собора // Строительство и архитектура. Киев, 1980. № 7. С. 26.
        ³⁹⁾ Штендер Г.М. К вопросу о декоративных особенностях строительной техники Новгородской Софии // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 203. Рис. 1,8.
        ⁴⁰⁾ Моргилевський I. Спасо-Преображенський собор у Черниговi // Чернигiв i пiвнiчне Лiвобережжя. Киiв, 1928. С. 178. Любопытно, что даже в XIX в. рекомендовали выкладывать паруса горизонтальными рядами во избежание распора (Красовский А. Указ. соч. С. 205).
        ⁴¹⁾ Кресальний М.И. Указ. соч. С. 228.
        ⁴²⁾ Обследование было исполнено в 1946 — 1947 г. архитектором Е. Ащепковым по заданию Академии архитектуры СССР. Отчеты хранятся в Центральном государственном архиве народного хозяйства (ф. 337, оп. 1, № 175—177). Копия текста отчетов имеется в рукописном архиве ЛОИА.
        ⁴³⁾ О правильности применения термина "цилиндрический свод" независимо от формы его сечения см.: Михайловский И.Б. Архитектурная терминология // Проблемы архитектуры. М., 1937. Т. 2, кн. 1. С. 8; см. также: Красовский А. Указ. соч. С. 174.
        ⁴⁴⁾ Холостенко Н.В. Новые данные о Кирилловской церкви в Киеве // Памятники культуры. М., 1980. Т. 2. С. 16.
        ⁴⁵⁾ Там же. С. 15. Рис.9.
        ⁴⁶⁾ Там же. С. 15. Рис. 8.
        ⁴⁷⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы // Новгородский исторический сборник. Новгород, 1961. Вып. 10. С. 169-205.
        ⁴⁸⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1.С. 310, 474.
        ⁴⁹⁾ Чиняков А. Архитектурный памятник времени Юрия Долгорукого // Архитектурное наследство. М., 1952. Т. 2. С. 56.
        ⁵⁰⁾ Столетов А.В. К истории архитектурных форм Дмитриевского собора в г. Владимире. С. 140.
        ⁵¹⁾ В.В. Суслов, пользовавшийся в основном материалами новгородских памятников, считал, что своды под хорами и над ними всегда располагали осями, перпендикулярными друг другу. Он полагал, что такой прием связан с желанием зодчих уменьшить влияние распора сводов (см.: Суслов В.В. О сводчатых перекрытиях... С. 141).

-104-

        ⁵²⁾ Подъяпольский С.С. Церковь архангела Михаила // Воронин Н.Н., Раппопорт ПЛ. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979. С. 178.
        ⁵³⁾ Архитектура Новгорода в свете последних исследований // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. С. 207 (автор раздела — Г.М. Штендер).
        ⁵⁴⁾ Барановский П.Д. Собор Пятницкого монастыря в Чернигове // Памятники искусства, разрушенные немецкими захватчиками в СССР. М.; Л., 1948. С. 20.
        ⁵⁵⁾ Штендер Г.М. Разметка архитектурных форм древними зодчими // Памятники культуры. М., 1959. Т. 1.С. 71.
        ⁵⁶⁾ Холостенко Н.В. Архитектурно-археологические исследования Пятницкой церкви в г. Чернигове. С. 282.
        ⁵⁷⁾ Подъяпольский С.С. Указ. соч. С. 173.
        ⁵⁸⁾ Подробнее об этом см.: Афанасьев К.Н. Построение архитектурной формы древнерусскими зодчими. М., 1961. С. 195.
        ⁵⁹⁾ Логвин Г.Н. Архитектура храма на Клове // Исследование и охрана архитектурного наследия Украины. Киев, 1980. С. 72.
        ⁶⁰⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. Рис. 37 на с. 93.
        ⁶¹⁾ Пескова А.А., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 541.
        ⁶²⁾ Штендер Г.М. Трехлопастное покрытие церкви Спаса на Берестове // ПКНО: Ежегодник 1980. Л., 1981. С. 534.
        ⁶³⁾ Раппопорт П.А., Штендер Г.М. Спасская церковь Евфросиньева монастыря в Полоцке // ПКНО: Ежегодник 1979. Л., 1980. С. 459.
        ⁶⁴⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1.С. 308.
        ⁶⁵⁾ Там же. Т. 2 (М., 1962). С. 38.
        ⁶⁶⁾ Пескова А.А., Раппопорт П.А., Штендер Г.М. К вопросу о сложении новгородской архитектурной школы // СА. 1982. № 3. С. 39. Лестничную башню имела также новгородская церковь Бориса и Глеба, возведенная в 1167 г., но возможно, что эту церковь начали строить еще в 1146 г. (Там же. С. 45).
        ⁶⁷⁾ Подъяпольский С.С. Указ. соч. С. 179, примеч. 25.
        ⁶⁸⁾ Большаков Л.Н., Коваленко В.П., Раппопорт П.А. Новые данные о памятниках древнего зодчества Чернигова и Новгорода-Северского // КСИА. 1989. Вып. 195. С. 56.
        ⁶⁹⁾ Логвин Г.Н. К истории сооружения Софийского собора в Киеве // ПКНО: Ежегодник 1977. Л., 1977. С. 172, 173, 180.
        ⁷⁰⁾ Штендер Г.М. Первичный замысел и последующие изменения галерей и лестничной башни Новгородской Софии // Древнерусское искусство: Пробл. и атрибуции. М., 1977. С. 34—37.
        ⁷¹⁾ Холостенко Н.В. Архитектурно-археологическое исследование Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове // Архитектурное наследство. М., 1961. Т. 3. С. 52.
        ⁷²⁾ Штендер Г.М. Архитектура домонгольского периода // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. С. 211.
        ⁷³⁾ Покрышкин П.П. Отчет о капитальном ремонте Спасо-Нередицкой церкви в 1903 и 1904гг. СПб., 1906. С. 26. Таблицы.
        ⁷⁴⁾ Большаков Л.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 115.
        ⁷⁵⁾ Столетов А.В. Конструкции владимиро-суздальских белокаменных памятников и их укрепление. С. 192.
        ⁷⁶⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 554, примеч. 89 — предположение А.В.Столетова.
        ⁷⁷⁾ Пастернак Я. Старий Галич. Краков; Львов, 1944.
        ⁷⁸⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 193.
        ⁷⁹⁾ Штендер Г.М. Первичный замысел... С. 36; Покрышкин П.П. Указ. соч. С. 26.
        ⁸⁰⁾ Впрочем, в барабане главы крещальни Успенского собора Киево-Печерского монастыря существовало кольцо связей, скрепленных железными костылями (см.: Холостенко М.В. Новi дослiдження Iоанно-Предтеченськоi церкви та рекострукцiя Успенського собору Киево-Печерськоi лаври // Археологiчнi дослiдження стародавнього Киева. Кiев, 1976. С. 134, рис. 5).
        ⁸¹⁾ Новаковская С.М. К вопросу о галереях белокаменных соборов Владимирской земли // КСИА. 1981. Вып. 164. С. 46. Предположение К.Н. Афанасьева, что галереи не могли перекрываться балками, а в церкви Покрова на Нерли вообще не было галерей, настолько противоречит фактам, что не может послужить даже базой для дискуссии (Раппопорт П.А. Еще раз о галереях церкви Покрова на Нерли // Архитектура СССР. 1984. № 1. С. 106).
        ⁸²⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 193.
        ⁸³⁾ Асеев Ю.С., Харламов В.О. Новi дослiдження церкви Спаса на Берестовi // Археологiя Киева. Кiев, 1979. С 87.
        ⁸⁴⁾ Отчет Е.Ащепкова хранится в Центральном государственном архиве народного хозяйства (ф. 337, оп. 1, № 175—177). Копия текста отчета имеется в рукописном архиве ЛОИА (фонд М.К.Каргера).
        ⁸⁵⁾ Сапунов Б., Драги А. Оконная рама XII в. из церкви Георгия в Старой Ладоге // Сообщ. Гос. Эрмитажа. Л., 1962. Т. 23. С. 15.
        ⁸⁶⁾ Штендер Г.М. Архитектура домонгольского периода. С. 193.
        ⁸⁷⁾ Висоцький С. Вiконна рама та шибки Киiвськоi Софii // Киiвська старовина. Киiв, 1972. С. 54.
        ⁸⁸⁾ Овчинников А.Н. Суздальские Златые врата. М., 1978.
        ⁸⁹⁾ В летописях имеются два упоминания о том, что пол церквей был вымощен мрамором. Так, церковь в Суздале была "измощена моромором красным разноличным" (1233 г.), а в ростовской церкви "дно ея помести мрамором красным" (1280 г.) (см.: Рорре А. Op. cit. S. 41). Трудно сказать, какой именно материал здесь понимался под термином "мрамор". В.Н.Татищев, указывая, что мрамор для церкви в Суздале был прислан "от князя болгарского в дар великому князю", высказал сомнение в том, что это был действительно мрамор: "Мрамор красной, где бы болгарский князь взял, неизвестно, ибо ныне онаго нигде в близости не находится, разве бы доски поли-

-105-

рованныя, каковых в развалинах их домов немало находят, но неведущий разности писатель мрамором именовал" (см.: Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1964. Т. 3. С. 228, 269. Примеч. 639).
        ⁹⁰⁾ Полам в памятниках древнерусского зодчества посвящена специальная статья М.К.Каргера (см.: Каргер М.К. К вопросу об убранстве интерьера в русском зодчестве домонгольского периода // Тр. Всерос. акад. художеств. Л.;М., 1947. Т. 1.С. 15).
        ⁹¹⁾ Замечательно, что в некоторых постройках XVIII в. в Поволжье применяли такой же способ укладки керамических плиток пола на слой сухой подсыпки, без раствора (см.: Сахарова И.Г. О технике настила майоликовых полов // КСИИМК. 1957. Вып. 68. С. 141).
        ⁹²⁾ Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1885. Т. 10. Под 1293 г.
        ⁹³⁾ Ипатьевская летопись // ПСРЛ. М., 1962. Т. 8. Под 6767 (1259) .г.
        ⁹⁴⁾ В Чернигове были раскопаны руины храма-усыпальницы конца XI в., имевшего подклетный этаж, пол которого лежал примерно на 1.5 м ниже уровня поверхности земли (Коваленко В.П., Раппопорт П.А. Неизвестный памятник зодчества на Руси // Визант. временник. 1991. Т. 51. С. 201—204). Подземную камеру, видимо гробницу, имела также Пятницкая церковь Бельчицкого монастыря в Полоцке, но здесь эта камера могла быть сделана в более позднее время.
        ⁹⁵⁾ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. Под 6659 г.
        ⁹⁶⁾ Новгородская пятая летопись // ПСРЛ. 2-е изд. Пг., 1917. Т. 4, ч. 2. С. 157.
        ⁹⁷⁾ Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Под 6702 г.
        ⁹⁸⁾ Там же.
        ⁹⁹⁾ Воскресенская летопись // ПСРЛ. СПб., 1856. Т. 7. Под 6788 г.
        ¹⁰⁰⁾ Путешествие игумена Даниила по Святой земле. СПб., 1864. С. 79.
        ¹⁰¹⁾ Краткая химическая энциклопедия. М., 1964. Т. 3. С. 737; Гальнбек. И.А. Изделия из олова и оловянная чума // Материалы по методологии археологической технологии. Л., 1927; Вып. 9. С. 21.
        ¹⁰²⁾ В словаре В.Даля среди смысловых значений слова "олово" отмечено как старинное — "свинец" (см.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1881.. Т. 2. С. 694). Не совсем понятны тексты, где олово и свинец упомянуты одновременно (см., напр.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1912. Т. 3. Стб. 273).
        ¹⁰³⁾ Янин В.Л. Находка польского свинца в Новгороде // СА. 1966. № 2. С. 326.
        ¹⁰⁴⁾ Сведения, полученные автором от А.А. Козловского (Киев).
        ¹⁰⁵⁾ В XIX в. Греция по добыче свинца входила в первую десятку стран (см.: Энциклопедический словарь / Брокгауз и Ефрон. СПб., 1900. Т. 29, [кн.] 57. С. 132).
        ¹⁰⁶⁾ В публикации М.К. Каргера размер листа указан неточно (см.: Каргер М.К. Памятник древнерусского зодчества в Переяславе-Хмельницком // Зодчество Украины. Киев, 1954. С. 288).
        ¹⁰⁷⁾ Асеев Ю.С., Сикорский М.И., Юра Р.А. Памятник гражданского зодчества XI в. в Переяславе-Хмельницком // СА. 1967. № 1. С. 210.
        ¹⁰⁸⁾ Богусевич В.В. Раскопки в Чернигове / КСИУ. 1955. Вып. 4. С. 10; Холостенко Н.В. Черниговские каменные княжеские терем XI в. // Архитектурное наследство. М., 1963, Т. 15. Рис.32 на с. 16. Судя по чертежу Н.В. Холостенко, ширина орнаментированного листа 37 см, длина сохранилась на 81 см.
        ¹⁰⁹⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 548, примеч. 55.
        ¹¹⁰⁾ Apцuxoecкuй А.В. Новые новгородские грамоты // СА. 1960. № 1. С 235.
        ¹¹¹⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 192.
        ¹¹²⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 548, примеч. 55.
        ¹¹³⁾ Полесский-Щепилло М.Л. Раскопки развалин древнего храма св. великомученицы Екатерины в восточном предместье г. Смоленска // Памятная книжка Смоленской губернии на 1870 г. Смоленск, 1870. С. 20.
        ¹¹⁴⁾ Воскресенская летопись. Под 6720 (1212) г. Медная кровля главы Дмитриевского собора сохранялась до 1850 г. ( Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 552, примеч. 25).
        ¹¹⁵⁾ Воскресенская летопись. Под 6720 (1212) г.
        ¹¹⁶⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 475. Судя по различию почерков цифровых пометок, эту работу выполняли три мастера (Рыбаков Б А. Мерило новгородского зодчества XIII в. // Из истории культуры Древней Руси. М., 1984. С 118). Медная кровля Успенского собора к XVII в. уже была частично разобрана. Так, в описи имущества патриарха Никона перечислено: "...красной меди дощатой... взято из Володимера, из соборной церкви, что были накрыты главы" (Временник Московского общества истории и древностей Российских. М., 1852. Кн. 15. С. 101).
        ¹¹⁷⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1.С. 184, 185.
        ¹¹⁸⁾ Там же. С. 87.
        ¹¹⁹⁾ Каргер М.К. Древний Киев. Т. 1. С. 462; Т. 2. С. 53,54.
        ¹²⁰⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 193.
        ¹²¹⁾ Мильчик М.И., Штендер Г.М. Западные камеры собора Мирожского монастыря в Пскове: К вопр. о первоначальной композиции храма // Древнерусское искусство. М., 1988. С. 77-94.
        ¹²²⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 182, 217,389.
        ¹²³⁾ Там же. С. 552, примеч. 22.
        ¹²⁴⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 190.

-106-

Продолжение смотри:
Глава 3. Организация строительства

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!