Раппопорт П.А. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.). Организация строительства.

Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

П. А. Раппопорт

Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.)

Глава 3
Организация строительства

См. также:
Введение
Глава 1. Строительные материалы
Глава 2. Конструкции

Наука, СПб, 1994
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены внизу страницы. (Как и в книге)

Закладка и разбивка здания

Сроки возведения зданий

Процесс строительства

Количество и состав строительных организаций

Социальное положение строителей

^ ЗАКЛАДКА И РАЗБИВКА ЗДАНИЯ

Процесс строительства монументального сооружения начинался с процедуры закладки и затем разбивки плана здания на строительной площадке. Поскольку памятники русского зодчества домонгольской поры - главным образом церкви (из 250 памятников русского зодчества этой поры, известных к настоящему времени, светский, некультовый, характер имеют менее 20, т.е. всего около 8 %), естественно, что закладка монументальной постройки - в первую очередь закладка храма. Это была торжественная церемония, на которой присутствовали высшие церковные иерархи и князья. Правда, летописные описания относятся в большинстве не к закладке, а к освящению храма, однако даже сам факт, что в упоминаниях о закладке обычно отмечали, при каком митрополите и каком князе она совершена, свидетельствует о торжественности ритуала. ¹⁾
Прежде всего, по-видимому, подготавливалась ровная площадка для строительства. Следы подрезки грунта для выравнивания площадки неоднократно отмечались при археологических исследованиях памятников. Об этом же свидетельствуют и западные источники, восходящие к XII в. ²⁾ Затем намечалось место алтаря и проводилась продольная ось храма, ориентированная на первый луч восходящего солнца. Алтарь должен был быть ориентирован на восток, а восток понимали как восход солнца. Так делали на Руси, так же поступали и на Западе. ³⁾ Высказывались предположения, что день закладки храма должен был соответствовать дню его патрона. ⁴⁾ Проверка дней закладки, выполненная на основании азимутов существующих памятников, данных предположений не подтвердила. ⁵⁾ С днем патрона храма обычно совпадал не день закладки, а день освящения, что специально оговаривалось в церковных уставах. ⁶⁾ День же закладки лишь изредка совпадал с днем патрона храма. Торжественная церемония закладки церкви происходила уже после освящения. В русских летописях эта процедура засвиде-

-107-

тельствована лишь для более позднего времени. Так, описывая закладку церкви в Москве в 1472 г. летописец.сообщал: "...преосвященный митрополит Филипп со всем освященным собором... поидоша на основание церкви... Прииде же тако и... великий князь Иван Васильевич... И тако совершившие молебная, и прежде всех своима рукама митрополит начало полагает, идеже олтарю быти, таже по странам и по углам, и по сем мастеры начинают дело зданию". ⁷⁾ Замечательно, что с этим описанием, сделанным в XV в., почти полностью совпадает армянский текст "Основание святой церкви", относящийся к началу VI в.: "Затем устанавливают один камень в качестве основы церкви в центре алтаря, а остальные невыделенные камни - по четырем углам... Епископ читает сию молитву... и повелевает главе мастеров взять измерительный инструмент и расчертить местность по воле строителя". ⁸⁾ Видимо, процедура закладки храма в восточно-христианской церкви была более или менее единообразной и традиционной.
        Разметку контура будущего храма выполняли при помощи шнура. На Западе и на Кавказе это зафиксировано как письменными источниками, так и миниатюрами. С помощью шнура лроизводили разбивку плана храма и на Руси. Свидетельством того является легенда о постройке Успенской церкви Киево-Печерского монастыря, изложенная в Печерском патерике. Согласно этой легенде, величину будущего храма определяли золотым поясом, подаренным монастырю принявшим христианство варяжским ярлом Шимоном. ¹⁰⁾
        Вопрос о том, как производилась разбивка плана здания, а затем определялись его вертикальные размеры, давно уже интересует исследователей. Создавались самые разнообразные, часто очень сложные теории, с помощью которых пытались объяснить систему пропорционального построения древнерусских храмов. К сожалению, все теории, даже самые остроумные, могут помочь только при анализе памятников, но не служить тем рабочим методом, которым руководствовался древний зодчий, хотя некоторые из авторов таких теорий на это претендуют. ¹¹⁾ Ближе всех подошли к решению задачи К.Н. Афанасьев и Е.Ф. Желоховцева. ¹²⁾ Важнейший вывод Афанасьева сводится к тому, что основой построения являлся диаметр купола храма или, позже, сторона подкупольного квадрата. ¹³⁾ Значение диаметра купола для построения всех основных размеров в зданиях центральнокупольного типа не подлежит сомнению. ¹⁴⁾ Однако этот размер мог быть лишь промежуточным, переходным, дающим возможность перейти от плана к вертикальным построениям, т.е. к размерам разреза здания. Таким размером мог оперировать зодчий, но не заказчик храма. Между тем основные размеры будущего храма как раз относились к компетенции заказчика - князя или епископа. Поэтому основными размерами, определявшими все построение храма, могли быть только его общие габариты - длина и ширина. Кстати, именно так, согласно легенде, получили задание зодчие Успенского собора Киево-Печерского монастыря: они должны были построить храм, имевший в ширину 20 поясов (локтей), а в длину и высоту по 30. ¹⁵⁾ Об этом же свидетельствует и процедура заложения храма, при которой прежде всего отмечались его четыре угла, т.е. общие габариты плана. Очевидно, что размеры здесь определялись по наружным стенам здания, а не по его интерьеру. ¹⁶⁾
        Таким образом, несомненно, что при торжественной церемонии закладки храма намечались положение алтаря, направление продольной оси и четыре угла здания. Все последующие построения, т.е. разбивка членений плана, переход от общих габаритов здания к размеру подкупольного квадрата, а затем определение высот, относились уже к рабочему методу зодчего. Очевидно, что последний использовал при этом какие-то принятые на Руси единицы измерений. ¹⁷⁾ Относительно того, каковы были эти единицы, существуют различные точки зрения. Так, К.Н. Афанасьев пришел к выводу, что величина "пояса Шимона", которым определяли размеры Успенского собора Киево-Печерского монастыря, равнялась 1.18 м, т.е. 4 римским футам (29.5 см); в то же время подкупольные квадраты большинства древнерусских храмов, по его мнению, кратны не римскому, а

-108-

греческому футу (30.8 см). ¹⁸⁾ Такому выводу противоречит тот факт, что в русских письменных источниках все измерения, как правило, указаны не в футах, а в саженях и локтях. Н.В. Холостенко и Б.А. Рыбаков определяли тот же "пояс Шимона" равным 1.08 м, т.е. 0.5 косой сажени. ¹⁹⁾ Очень вероятно, что в разное время и в разных строительных центрах Руси использовали различные единицы мер, хотя, конечно, лишь одну меру в каждой постройке. ²⁰⁾ При этом вовсе не обязательно, чтобы принятая мера в разных зданиях совпадала с большой точностью, поскольку эталонов не существовало. Приводимые обычно сведения о наличии эталона длины, о котором упоминается в "Уставе" князя Всеволода, свидетельствуют как раз об обратном: если имелся специальный "иваньский локоть", значит, могли существовать и другие варианты локтя. ²¹⁾ В то же время внутри каждого возводимого сооружения все размеры должны были согласовываться с какой-то одной точной мерой. ²²⁾ Поэтому зодчий сам определял эталон длины (независимо от того, был ли то фут, локоть или какая-либо иная мера), которым и руководствовался в процессе строительства. Эталон длины, видимо, представлял собой деревянный прут, т.е. своего рода масштабную линейку. Об этом можно судить хотя бы по тому, что деревянный прут является основным атрибутом архитектора на всех западноевропейских изображениях зодчих. ²³⁾ То, что так же обстояло дело и на Руси, подтверждает, например, древняя легенда о Соломоне и Китоврасе, где вызванный к Соломону строитель храма Китоврас "умеря прут четырех локот и вниде пред царя, и поклонися, и поверже прут пред царем...". ²⁴⁾
        Следует отметить, что, не зная статических расчетов, древние зодчие должны были эмпирически учитывать также и конструктивную сторону здания: соотношение толщины стен и столбов с размерами пролетов и пр. Очевидно, что традиционная система построения плановых и высотных размеров храма, которую древнерусский зодчий использовал в качестве своего рабочего метода, должна была обеспечивать еще и прочность сооружения. ²⁵⁾
        Известно, что древнерусские зодчие не применяли чертежей. ²⁶⁾ Это относится не только к домонгольской поре, но и к значительно более позднему времени. ²⁷⁾ Высказалось предположение, что в качестве чертежа могли использовать модели. Но такое предположение абсолютно ничем не подтверждается. Наоборот, все сведения о моделях, встречающиеся в поздних источниках, говорят о том, что их изготовляли не в качестве проектного чертежа, а лишь как средство продемонстрировать заказчику облик будущего здания. ²⁸⁾
        Несомненно, что древнерусские зодчие должны были обладать какой-то эмпирически разработанной, а затем ставшей традиционной, четкой системой построений, которая позволяла им заранее определять основные размеры частей здания как в плане, так и по высоте. Система эта должна была быть гибкой, поскольку различия в пропорциональных построениях разных памятников домонгольского зодчества очень велики, что свидетельствует о широких возможностях мастера разнообразить принимаемые им решения. В то же время система должна была быть достаточно точной. Так, изучение памятников владимиро-суздальского зодчества показало, что скульптурные рельефы в верхних частях здания высекались на отдельных камнях разного размера и затем уже в готовом виде использовались при кладке стен. Следовательно, архитектор имел возможность заранее задавать резчику размер камня, предназначенного для укладки даже в верхней части будущего здания.
        С помощью размеров, полученных из плана, зодчий должен был иметь возможность определять основные конструктивные отметки высот сооружения, прежде всего арок и сводов. ²⁹⁾ Высказывались предположения, что в основе системы работы древнерусского зодчего лежали геометрические построения. Однако при отсутствии чертежей гораздо вероятнее, что определения размеров здания имели арифметический характер - в виде простых модульных отношений с мерами длины в качестве исходной единицы. ³⁰⁾

-109-

В чем заключался рабочий метод древнерусского зодчего, мы пока не знаем, несмотря на многочисленные попытки исследователей разгадать его. Неясно также, был ли этот метод разработан византийцами, или же он имел более широкий ареал, включая зодчество Кавказа, а может быть, и романское. Очень важно будет в дальнейшем выяснить и то, насколько специфично применялся данный метод на Руси, что внесли в него древнерусские мастера.

^ СРОКИ ВОЗВЕДЕНИЯ ЗДАНИЙ

        Начало строительства храмов, если судить по данным летописей, обычно падает на весенние или летние месяцы. Так, собор Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве был заложен 11 июля 1108 г., церковь Георгия в Каневе - 9 июня 1144 г., Успенский собор во Владимире - 8 апреля или 8 мая 1158 г. (по разным спискам летописи), а ворота детинца - 4 июня 1194 г., собор Княгинина монастыря - 15 июля 1200 г., Успенский собор в Смоленске - 7 марта или, по другим источникам, 2 мая 1101 г., церковь Спаса в Старой Руссе - 21 мая 1198 г. В Новгороде церковь Федора Тирона заложена 28 апреля 1115 г., Петра и Павла 6 мая 1185 г., Благовещения на Мячине - 21 мая 1179 г., Спаса-Нередицы - 8 июля 1198 г., Кирилла - в апреле 1196 г., надвратная церковь в детинце - 4 мая 1195 г. О новгородской церкви Бориса и Глеба отмечено более обобщенно, что ее заложили "на весну". ³¹⁾
        Таким образом, судя по летописям, закладка храмов производилась начиная с марта или апреля до середины июля. Однако есть сведения и о более поздней закладке. Так, осенью 1192 г. был заложен собор Рождественского монастыря во Владимире; правда, здесь в летописи раздельно отмечено, что князь Всеволод "заложи церковь", а потом "почата же бысть здати месяца августа в 22-й день". Очевидно, иногда строительство храмов начинали и в августе.
        О времени закладки храмов можно судить не только по письменным источникам, но и по ориентации продольной оси самих храмов, поскольку при закладке продольную ось ориентировали на ту точку горизонта, где в день закладки всходило солнце. ³²⁾ Ориентация эта в настоящее время фиксируется с помощью магнитного компаса, т.е. представляет собой магнитный азимут. Зная магнитное склонение пунктов, где расположены памятники, легко определить истинный азимут продольной оси храмов. ³³⁾ По истинному азимуту можно с помощью таблиц найти угол склонения солнца, а по углу склонения определить день, в который солнце всходило соответственно данному азимуту, т.е в той точке горизонта, куда направлена продольная ось храма. ³⁴⁾ Естественно, что это будет не один, а два дня, поскольку в каждой такой точке горизонта солнце всходит дважды в году. Они будут соответствовать современному, т.е. григорианскому календарю, а не древнему, юлианскому. Разница между календарями в X-XI вв. составляла шесть дней, а в XII в. - семь, и, следовательно, довольно легко определить дни, в которые солнце всходило в данной точке горизонта при закладке храма.
        С какой степенью точности можно определить название даты? Измерить ориентацию продольной оси церкви с точностью свыше 1-2° трудно, ибо этому обычно мешает некоторая неопределенность разбивки самих древнерусских памятников. Отклонение оси в 2° дает в итоге разницу примерно в три дня, а для летних месяцев - даже до 10 дней. Кроме того, расчеты производятся для геометрического горизонта, тогда как неровности рельефа часто делают реальный, видимый горизонт несколько суженным или расширенным. ³⁵⁾ Поэтому определение дней закладки древнерусских храмов по ориентации их продольной оси можно совершать с точностью не большей, чем примерно в одну неделю. Однако и такая точность дает нам достаточно ценные сведения (см. таблицу).

-110-

Определение дней заложения храмов по их азимуту

№ п/п Памятник Азимут храма Магнитное склонение Истинный азимут Широта Склонение солнца Дни современные Дни древние

1 Успенский собор (Владимир) 53 +9 62 56 + 14 28 апр.- 16 авг. 21 апр. - 9 авг.

2 Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (Новгород) 115 +6 121 59 -16 5 февр.- 7 нояб. 29 янв.- 31 окт.

3 Церковь Благовещения на Мячине (Новгород) 92 +6 98 59 -5 8 марта- 6 окт. 1 марта- 29 сент.

4 Церковь Спаса-Нередицы (Новгород) 57 +6 63 59 +13 25 апр.- 19 авг. 18 апр.- 12 авг.

5 Церковь Благовещения на Городище (Новгород) 80 +6 86 59 +1 24 марта- 21 сент. 17 марта- 14 сент.

6 Церковь Василия на Смядыни (Смоленск) 56 +6 62 55 +15 1 мая- 13 авг. 24 апр.- 6 авг.

7 Церковь Иоанна (Перемышль) 54 +1 55 50 +21 25 мая- 19 июля 19 мая- 12июля

8 Собор Выдубицкого монастыря (Киев) 90 +4 94 50.5 -3 13 марта- 1 окт. 6 марта- 24 сент.

9 Церковь Андрея у ворот (Переяславль) 61 +4 65 50 +15 1 мая- 13 авг. 24 апр.- 6 авг.

10 Спасская церковь, апсида (Переяславль) 62 +4 66 50 +14 28 апр.- 16 авг. 21 апр.- 9 авг.

11 Спасский собор (Чернигов) 60 +4 64 51.5 +15 1 мая- 13 авг. 24апр.- 6 авг.

12 Собор в Боголюбове 80 +9 89 56 0 21 марта- 23 сент. 14 марта- 16 сент.

13 Церковь под Успенской церковью (Переяславль) 65 +4 69 50 +12 22 апр.- 22 авг. 15 апр.- 15 авг.

14 Успенская церковь (Старая Рязань) 69 +8 77 54 +7 8 апр.- 5 сент. 1 апр.- 29 авг.

15 Церковь архангела Михаила (Смоленск) 77 +6 83 55 +3 29 марта- 16 сент. 22 марта- 9 сент.

16 Церковь Ивана Богослова (Смоленск) 87 +6 93 55 -2 16 марта- 29 сент. 9 марта- 22 сент.

17 Борисоглебский собор Смядынского монастыря (Смоленск) 68 +6 74 55 +8 11 апр.- 3 сент. 4 апр.- 27 авг.

18 Церковь у устья р. Чуриловки (Смоленск) 99 +6 105 55 -9 26 февр.- 17 окт. 19 февр.- 10 окт.

19 Церковь Ивана на Опоках (Новгород) 104 +6 110 59 -11 20 февр.- 22 окт. 13 февр.- 15 окт.

20 Церковь Благовещения (Чернигов) 92 +4 96 51.5 -5 8 марта- 6 окт. 1 марта- 29 сент.

-111-

Насколько можно доверять полученным датам? И насколько часто даты закладки совпадают с определениями, сделанными по азимутам? К сожалению, имеется очень-небольшое количество храмов, у которых известны и азимут, продольной оси, и летописные данные о дне закладки. Успенский собор во Владимире, судя по его азимуту, мог быть заложен 21 апреля или 9 августа (см. таблицу, 1). Но расположение здания на высокой горе над пойменной низиной дает сдвиг азимута к северу. Если допустить, что сдвиг этот был равен примерно 8-9°, то восход точно совпадает с летописной датой - 8 мая. Однако три новгородских памятника демонстрируют явное несовпадение дат: в церквах Петра и Павла, Благовещения на Мячине и Спаса-Нередицы расчет, сделанный по азимутам, даже приближенно не дает дней, названных в летописи (см. таблицу, 2-4). Может быть, не случайно в летописи заложение и начало строительства указаны раздельно. Так, о церкви Благовещения записано: "Заложи архиепископ Илия... церковь камяну... и начя здати церковь майя месяця в 21...". Возможно, что в данном случае летопись отмечает день не закладки, а начала строительных работ. Тем более что этот день, видимо, тоже порой оформлялся торжественной процедурой с участием заказчика. ³⁶⁾ Реально также, что несовпадение летописных дат с датами, полученными в соответствии с азимутами церквей, объясняется тем, что летописец под закладкой мог иногда понимать не первоначальную разбивку храма, а заложение первого камня здания. Так, автор первой половины XV в. Симеон Фессалоникийский указывает, что архиерей торжественно закладывает первый камень алтаря уже после того, как отрыты фундаменты. ³⁷⁾ Наконец, вполне возможно, что в ряде случаев церкви вообще не ориентировали продольной осью на восход солнца, а ставили в соответствии с направлением уже существовавшей улицы, ориентацией предшествующей деревянной церкви или исходя из каких-либо особых условий. ³⁸⁾
Сравнение дней закладки, полученных по азимутам, с днями патронов храмов также показывает, что в большинстве случаев дни эти не совпадают. И все же, даже учитывая такие несовпадения, можно выделить ряд памятников, дни закладки которых, судя по азимутам, близки патрональным дням данного храма. Так, согласно азимуту, церковь Благовещения на Городище близ Новгорода была заложена 17 марта или 14 сентября (см. таблицу, 5). При расположении на всхолмлении сдвижка точки восхода дает дату, очень близкую 25 марта, т.е. дню Благовещения. Церковь Василия на Смядыни в Смоленске, видимо, была заложена в день святителя Василия - 26 апреля (по азимуту - 24 апреля; см. таблицу, 6), а церковь Иоанна в Перемышле - в день обретения главы Иоанна Предтечи - 25 мая (по азимуту - 19 мая; см. таблицу, 7). Собор киевского Выдубицкого монастыря заложен, судя по азимуту, 6 марта или 24 сентября (см. таблицу, 8). Учитывая сдвижку, связанную сочень высоким горизонтом, закладка, вероятно, была произведена 6 сентября, т.е. в день чуда архангела Михаила. Имеется еще ряд памятников, совпадающие даты которых оказываются осенними. Так, ориентация церкви Андрея в Переяславле близка дню Андрея Стратилата (19 августа; см. таблицу, 9), а ориентация Спасской церкви в Переяславле почти точно совпадает с праздником Спаса (6 августа; см. таблицу, 10). Азимут Спасского собора в Чернигове свидетельствует о закладке либо 24 апреля, либо 6 августа, т.е. тоже совпадает с праздником Спаса (см. таблицу, 11). Ориентация собора в Боголюбове очень близка дню Рождества Богородицы (8 сентября; см. таблицу, 12). С днем Успения (15 августа) совпадает ориентация маленькой церкви, раскопанной под более поздней Успенской церковью в Переяславле (см. таблицу, 13). Этому же дню близка ориентация церкви в Старой Рязани, которую обычно считают Успенской (см. таблицу, 14). Осенняя дата более вероятна и для смоленской церкви архангела Михаила, заложенной, видимо, 6 сентября, в день, когда отмечают чудо архангела Михаила (см.таблицу, 15). Еще более позднюю дату, очевидно, следует принимать для церкви Ивана Богослова в Смоленске, поскольку расчет по азимуту почти точно совпадает с днем памяти Иоанна

-112-

Богослова (26 сентября; см. таблицу 16). Борисоглебский собор на Смядыни в Смоленске, судя по азимуту, заложен 4 апреля или 27 августа (см. таблицу, 17). При низком положении храма соответственно должен быть сдвиг азимута к югу. В таком случае получается, что собор был заложен 5 сентября, т.е. в день 130-летия смерти князя Глеба, происшедшей на Смядыни.
        Зимняя закладка храмов - явление редкое. Однако известны случаи, когда, судя по азимутам, храмы все же закладывали зимой. Такую своеобразную ориентацию имеет, например, смоленская церковь в устье р. Чуриловки. Продольная ось этого храма обращена на юго-восток (истинный азимут 105°; см. таблицу, 18), т.е. на зимний восход. Это, вероятно, связано с тем, что закладку храма хотели приурочить ко дню его патрона - Константина-Кирилла (14 февраля). Возможно, что с февральской закладкой связана ориентация новгородской церкви Ивана на Опоках, близкая дню обретения главы Ионна Предтечи (24 февраля; см. таблицу, 19).
        Известно несколько случаев, когда азимут храма настолько близок к северу, что не может соответствовать точке восхода солнца даже в день летнего солнцестояния. Таков, например, азимут собора Спасского монастыря в Новгороде-Северском, равный 30° (при магнитном склонении +4 истинный азимут 34°). Однако следует учесть, что храм стоял на высоком месте, откуда начинался спуск к Десне, противоположный берег которой низкий. Следовательно, горизонт на участке храма был очень расширенным. Если сдвижка здесь достигала 15°, то азимут мог соответствовать середине июня.
        Таким образом, сопоставление письменных источников и расчетов по азимутам дает основание заключить, что день закладки храма обычно падал на весну или на первую половину лета, но нередко и на осень. Причем день закладки большей частью не совпадал с днем патрона данного храма, хотя к этому, видимо, иногда стремились. ³⁹⁾ Изредка, для того чтобы совместить указанные события, закладку переносили даже на зимнее время. Вероятно, это было возможно потому, что после торжественной церемонии закладки не обязательно было сразу же начинать строительство; к нему можно было приступить и через два-три месяца, т.е. тогда, когда начнется строительный сезон. Значительно чаще с днем патрона церкви совпадала не ее закладка, а освящение.
        Сроки начала и конца строительного сезона в Древней Руси определяются в настоящее время лишь очень приблизительно, и главным образом по документам более позднего времени. Рамки эти имели огромное значение для организации древнего строительного производства. Известно, что осенью, с наступлением холодов, работы обычно прекращались. В Смоленске в конце XVII в. был случай, когда плохое качество кирпичной кладки заинтересованные лица объясняли тем, что "то, де, дело было осеннее, в самые заморозы и в ненастные дни каменщики работали от зимности и от ненастья в шубах и епанчах и в рукавицах". ⁴⁰⁾ На основании документов о строительстве в середине XVII в. Валдайского Иверского монастыря М.А. Ильин сделал вывод, что строительный сезон заканчивался ко дню Воздвижения (14 сентября). ⁴¹⁾ Очень вероятно, что сезон длился около пяти месяцев, т.е. начинался в апреле. Этнографические данные свидетельствуют, что примерно такова была в XIX в. продолжительность сезона формовки и обжига кирпича. В "Урочном положении" вплоть до начала XX в. рабочий день на строительстве определялся длительностью в 12 часов, но только от апреля до сентября, а в остальные месяцы его продолжительность резко сокращалась. ⁴²⁾ Видимо, это и были примерные рамки древнерусского строительного сезона. ⁴³⁾ С учетом воскресений и праздников строительный сезон вряд ли превышал 120 рабочих дней.
        Естественно, что наиболее удобным временем для начала строительства являлось наступление строительного сезона или во всяком случае его первая половина. Между тем нередки случаи, когда закладку производили осенью, всего за месяц до окончания сезона, а порой даже почти в самом его конце. Почему была

-113-

возможна такая поздняя дата закладки храмов? Ведь ее производили не обязательно в день патрона данного храма, а при необходимости могли начать и раньше. Если же все-таки не боялись приступать к строительству нового храма в такое позднее время, то, видимо, цикл работ, предназначенный к выполнению в течение строительного сезона, был очень невелик, вполне укладывался в короткий срок и к тому же не очень зависел от наступления холодной и дождливой погоды. Очевидно, цикл этот в основном включал устройство фундамента, т.е. отрывку рвов и укладку самого фундамента. Более детальное изучение остатков древних построек показывает, однако, что в цикл первого строительного сезона, по-видимому, входило не только устройство самого фундамента, но и покрытие его кирпичной вымосткой. После этого наступал зимний перерыв, а следующей весной поверх вымостки, которая вместе с фундаментом успевала уже хорошо осесть, начинали кладку стен. ⁴⁴⁾
        Разбивку здания в начале второго строительного сезона производили заново, на этот раз более точно, чем разбивку фундамента и вымостки, из-за чего в целом ряде случаев план фундамента и вымостки не вполне точно совпадает с планом наземных частей здания. Это очень хорошо удалось проследить при исследовании нескольких смоленских памятников. Так, кривая центральной апсиды бесстолпного храма в детинце, исполненная в вымостке, не совпадает с кривизной стен той же апсиды. Имеются существенные несовпадения в разбивке членений вымостки и стен Борисоглебского собора на Смядыни. Не менее отчетливо это проявляется в Троицком соборе на Кловке, где разбивка пилястр и положение северо-восточного угла храма в вымостке и кладке стен оказываются не вполне одинаковыми. Более того, даже профилировка пилястр данного храма в вымостке несколько иная, чем осуществленных в натуре. Не сходится положение подкупольных столбов и ленточных фундаментов в псковском Ивановском соборе. В киевской церкви Успения на Подоле направление стен и фундаментов не совпадает на несколько градусов. В Гродно здание терема построено так, что вымостка точно совпадает с обрезом северной и восточной стен, тогда как в западной стене она несколько выступает наружу, образуя уступ.
        Частое несовпадение плана фундамента и вымостки с планом стен здания в сочетании с поздними датами закладки некоторых храмов позволяет думать, что строители XII-XIII вв. полагали нужным, чтобы фундамент, покрытый кирпичной вымосткой, простоял зиму и хорошо осел, прежде чем на нем начнут возводить кирпичные стены. ⁴⁵⁾ Несомненно, что это было особенно важно в тех случаях, когда фундамент выводили насухо, без раствора.
        Таким образом, очевидно, что цикл работ первого строительного сезона завершался закрытием фундамента кирпичной вымосткой, а кирпичную кладку стен начинали уже во втором строительном сезоне. Конечно, количество изученного материала, еще не дает оснований распространять данный вывод на все древнерусские постройки; быть может, это не было всеобщим правилом и в отдельных случаях кладку стен начинали сразу же после укладки фундамента, т.е. еще в первом строительном сезоне.
        Сколько же сезонов занимало строительство храма? Письменные источники дают достаточно точный ответ. Десятинную церковь строили, судя по летописи, 8 лет. Но это была первая каменно-кирпичная постройка Киева; очевидно, что ее строительство не могло вестись такими темпами, как при налаженном строительном производстве. Действительно, в XI в. сроки строительства становятся более короткими. По расчетам Г.Н. Логвина, основанным на изучении конструкции и кладок, киевский Софийский собор возвели за 5 лет, не считая года закладки фундамента, т.е. всего за 6 лет. ⁴⁶⁾ За такой же срок построили Софийский собор в Новгороде (1045-1050). Но Софийские соборы были грандиозными зданиями, значительно превосходящими рядовые храмы. Обычно же строительство храма не превышало 5 лет. Собор киевского Михайловского монастыря был заложен в 1108 г., а в 1113 г. в нем уже был погребен его заказчик; следова-

-114-

тельно, строительство было закончено еще до этого. О строительстве Успенского собора Киево-Печерского монастыря в летописи сказано, что оно было завершершено "на третее лето", не считая года закладки, т.е. всего за четыре строительных сезона. ⁴⁷⁾
        В течение всего домонгольского периода для строительства более или менее крупной церкви был нормальным такой же срок - 4 - 5 лет. Так, по 5 лет (иногда 6) строили церкви Рождественского монастыря во Владимире (1192-1196), Бориса и Глеба в Ростове (1214-1218), Богородицы Пирогощей в Киеве (1131- 1136). Столько же лет шло строительство собора в Юрьеве-Польском (1230-1234), хотя в этом случае в первый год, кроме того, "рушили" древнюю церковь, на месте которой ставили новую.
        Достаточно часто храмы строили не 5, а всего 4 года. Так, церковь Федоровского монастыря в Киеве была заложена в 1129 г., а в 1133 г. в уже законченном храме был похоронен ее заказчик - князь Мстислав Владимирович. За 4 года построили собор в Суздале (1222-1225). Иногда строительство шло еще быстрее: Успенский собор (1158-1160) и собор Княгинина монастыря (1200-1202) во Владимире возвели за 3 года. Успенский собор в Ростове строили всего 2 года, но здесь летописец счел нужным специально отметить, что "бе церковь основана мала" (1161-1162). ⁴⁸⁾
        Гораздо реже удается получить археологические данные, свидетельствующие о сроках строительства. В одном случае ответ на этот вопрос дали раскопки в Смоленске: стратиграфические наблюдения у апсидной части церкви на Воскресенской горе выявили прослойки, связанные с тремя строительными сезонами. ⁴⁹⁾ Очень вероятно, что эти прослойки отвечают только постройке стен, тогда как последний строительный сезон, во время которого выводили своды, мог не дать известковых прослоек снаружи здания. В таком случае возведение здания должно было занять четыре строительных сезона, а вместе с устройством фундамента - 5 лет.
        Очень существенная эволюция сроков строительства прослеживается в Новгороде. В первой половине XII в. здесь строили с такой же скоростью, как в других городах. Церковь Ивана на Опоках возвели за 4 года (1127-1130), а собор Антониева монастыря - за 3 или 4 года (1116 или 1117-1119). Однако во второй половине XII в. стали строить быстрее. Небольшие размеры храмов и их упрощенные формы позволили возводить церкви за два сезона, а еще чаще - за один. Так, за два сезона построили церковь Успения в Аркажах (1188-1189) и церковь Воскресения (1195-1196). При этом в церкви Воскресения в первый строительный сезон успели не только уложить фундамент, но "и възделаша до двьрии". Все церкви, возведенные за один сезон, естественно, были заложены в его начале (апреле, мае, первой половине июня). Таковы надвратная церковь в детинце (заложена 4 мая 1195 г.), церкви Кирилла (апрель 1196 г.), Спаса-Нередицы (8 июня 1198 г.). Строительство каждой из этих церквей продолжалось около трех месяцев. Еще быстрее закончили постройку церкви Спаса в Старой Руссе - с 21 мая по 31 июля 1198 г., т.е. за 72 календарных дня. В действительности, учитывая наличие воскресных и праздничных дней, конечно, рабочих дней было меньше. В одном случае летопись дает даже точный подсчет: церковь Благовещения на Мячине начали строить 21 мая и закончили 25 августа 1179 г., т.е. через 97 дней; однако в летописи отмечено: "А всего дела церковьнаго зьдания днии 70". Скорость строительства, заставлявшая сразу же после укладки фундамента начинать возведение стен, была одной из причин, почему в Новгороде, в отличие от Смоленска, Полоцка и других городов, не перешли на безрастворные фундаменты.
        После завершения строительных работ начинали внутреннюю отделку храма, и прежде всего его роспись. Если имелась возможность, роспись производили в следующем строительном сезоне, т.е. сразу же после окончания строительства. Так, Успенский собор во Владимире был возведен в 1160 г., а в 1161 г.

-115-

"почата бысть писати... кончана августа в 30". Строительство церкви Спаса-Нередицы в Новгороде закончили в 1198 г., а уже в следующем году "испьсаша церковь". Точно так же была завершена и расписана церковь Спаса в Старой Руссе. В 1195 г. была построена церковь на воротах новгородского детинца, а в 1196 г. она была расписана. Однако, по-видимому, так делать не всегда удавалось, и иногда роспись начинали лишь через несколько лет после окончания строительства. Например, церковь в новгородском Антониеве монастыре построили в 1119 г. (по другим источникам - в 1122 г.), а расписали только в 1125 г. Новгородскую церковь 40 мучеников возвели в 1211 г., а расписали в 1227 г. Порой разрыв между завершением строительства и росписью храма бывал еще большим, а иной раз церковь навсегда оставалась без живописного убранства. Примеры церквей, в которых так и не была исполнена фресковая роспись интерьера, достаточно многочисленны.
Судя по летописям, роспись, особенно в небольших храмах, производили за один сезон, хотя в более крупных храмах исполнение фресковой росписи, видимо, могло затягиваться. ⁵⁰⁾ Так, в новгородском Софийском соборе изображение Спаса в центральном куполе храма заняло "годищное время и боле".

^ ПРОЦЕСС СТРОИТЕЛЬСТВА

        Древнерусские письменные источники не дают практически никаких сведений о том, как был организован процесс строительства. В качестве аналогий иногда удается привлекать более поздние русские, а также западноевропейские письменные источники и изображения. Известны и византийские миниатюрные изображения процесса строительства. ⁵¹⁾ Однако эти материалы следует использовать очень осторожно, поскольку они могут отвечать совершенно иной строительной практике. Поэтому реконструировать процесс строительства в Древней Руси можно в основном лишь по тем данным, которые удается получить при изучении самих сооружений и при археологических исследованиях.
        Приступая к работе над возведением монументального здания, мастера организовывали строительную площадку, служившую для складывания и обработки строительных материалов. Археологическим путем такая площадка была выявлена лишь один раз - в Волковыске. Там во второй половине XII в. начали строительство церкви, однако после закладки фундамента работа по каким-то причинам была прекращена и строительная площадка брошена вместе со всеми находившимися на ней материалами. К сожалению, площадка бьша раскопана очень небрежно и без необходимой фиксации. Тем не менее здесь все же отмечено значительное количество подготовленных для строительства материалов. ⁵²⁾ Так, к северу и западу от фундаментов храма, приблизительно в 5-10 м от него, обнаружены запасы неиспользованных плинф. Они лежали в штабелях большей частью на ребре. Тоже к северо-западу от храма, но несколько дальше (в 10- 12 м), располагался пласт глины мощностью до 0.6 м. Еще дальше в 20-25 м к северо-западу от храма, находилась яма с гашеной известью, имевшая площадь более 30 м² при толщине слоя извести 1.0-1.2 м. Наконец, к западу от храма были сложены рядами большие камни со шлифованной поверхностью, предназначавшиеся для вставления в стены в качестве декоративных элементов.
        Следы строительной площадки обнаружены в Минске, где возведение церкви также было прекращено после укладки фундамента. ⁵³⁾ Здесь к северо-западу от фундамента храма раскопками вскрыта трапециевидная в плане яма для гашения извести, имевшая площадь около 25 м² Края этой ямы были укреплены досками. Неподалеку найдены многочисленные известняковые плитки, использовавшиеся при строительстве. ⁵⁴⁾
        Строительные площадки в Волковыске и отчасти в Минске сохранились только потому, что работа здесь бьша неожиданно прервана. В случае же оконча-

-116-

ния строительства остатки материалов, очевидно, убирали, и следы строительной площадки, таким образом, исчезали. Тем не менее В.В. Хвойка отметил, что рядом с Десятинной церковью он обнаружил при раскопках следы обработки мрамора, шифера и других пород камня, соответствующего сортам, примененным в самой церкви. ⁵⁵⁾ Очевидно, это следы строительной площадки, на которой обрабатывались камни в процессе возведения Десятинной церкви. Во владимиро-суздальском и галицком зодчестве, где кладка велась из тесаных белокаменных блоков, их первичная обработка, вероятно, производилась на месте добывания камня, т.е. в карьере, но окончательная, чистовая обработка несомненно выполнялась на месте строительства, на строительной площадке. Свидетельством этого является, например, использование мелких отсеков камня в фундаменте церкви-квадрифолия (так называемый Полигон) в Галиче. ⁵⁶⁾ На месте строительства, видимо, обрабатывали и плиты красного шифера, слой небольших отесков которого нашли при раскопках Спасского собора в Чернигове. ⁵⁷⁾
        После разбивки плана здания на местности первой строительной операцией была отрывка фундаментных рвов. Их, как правило, отрывали по ширине фундамента и с более или менее вертикальными стенками. В таком случае фундамент при укладке занимал весь ров. Однако при слабом или сыпучем грунте стенки рвов приходилось делать наклонными; очевидно, что для укладки камней фундамента требовалась деревянная опалубка. Следы засыпки землей пространства между фундаментом и стенками рва неоднократно отмечались при раскопках, но следы опалубки сохраняются довольно редко. При раскопках северной апсиды церкви Климента в Старой Ладоге в нижней части фундамента обнаружены остатки примыкавшей к стенке фундамента доски от опалубки. Отпечатки досок и кольев опалубки найдены также на растворе фундамента Борисоглебского собора Смядынского монастыря в Смоленске. ⁵⁸⁾ Следы укрепления стенок фундаментного рва с помощью вертикально забитых досок уцелели в минской церкви. ⁵⁹⁾
        После того как заканчивали укладку фундамента, производили вторичную разбивку плана здания, на этот раз более детальную и точную. В соборе Выдубицкого монастыря на затертой раствором верхней поверхности фундамента сохранилась графья - очертания стен, прочерченные еще до схватывания раствора. ⁶⁰⁾ Такая графья пока обнаружена лишь в одном случае. Очень вероятно, что подобную разбивку чаще выполняли на следующий сезон, т.е. на уже осевшем фундаменте. Естественно, что в таком случае на растворе фундамента не оставалось графьи.
        Для возведения стен зданий ставили деревянные леса, постепенно повышая их по мере роста стен. Пальцы лесов закладывались в кладку самих стен. После окончания строительства пальцы лесов обрубали (или опиливали), а после того как дерево сгнивало, в кладке оставались отверстия (рис. 63). Кое-где в таких отверстиях при исследовании памятников находили остатки дерева. В новгородской церкви Спаса-Нередицы, например, удалось определить, что пальцы лесов были еловыми. ⁶¹⁾ Отверстия для пальцев лесов имеют круглую, квадратную или прямоугольную форму со сторонами 10-20 см, однако остатки дерева свидетельствуют, что сами пальцы бывали большей частью круглыми. На наружной поверхности стен отверстия от пальцев лесов обычно не заделывали. В гродненской Коложской церкви, как довольно редкое исключение, они заделаны раствором и кирпичами, причем настолько тщательно, что почти неразличимы на поверхности стены. Отверстия на внутренней поверхности стен закрывали перед штукатуркой здания под роспись. В смоленском соборе на Протоке для закладки этих отверстий использовали неполивные керамические плитки.
        Леса ставили двух различных типов. При одном из них использовали пальцы лесов, проходящие насквозь через стену. В таком случае настил лесов, очевидно, опирался только на горизонтальные балки, вставленные в стену. Сквозные пальцы лесов были в черниговском соборе Елецкого монастыря, в витебской церкви

-117-

Благовещения, в смоленских памятниках середины XII в. (бесстолпная церковь в детинце, церковь Петра и Павла). В новгородских памятниках XII в., в церкви Пантелеймона в Галиче и в памятниках владимиро-суздальской архитектуры применяли другой тип лесов, при котором пальцы были не сквозными, а заглубленными в стены всего на 15-20 см, иногда - на 40 см. Естественно, что при таких лесах настил не мог опираться только на горизонтальные балки и здесь должны были существовать вертикальные стойки. ⁶²⁾ Конечно, следы пальцев лесов не раскрывают всей сложности конструкции лесов и их функционирования. Например, остается неясным, как осуществлялась доставка наверх плинфы и раствора. Можно думать, что раствор подавался в деревянных ведрах или ушатах при помощи примитивного деревянного блока такого типа, какой известен по раскопкам в Новгороде. ⁶³⁾ Плинфа же и камни доставлялись подносчиками с "козлами" за плечами. Следовательно, леса должны были иметь удобно устроенные трапы. Все это требовало сложных навыков, и, вероятно, в XI-XII вв. уже существовали специалисты по сооружению лесов, как это нам известно для XIV-XVII вв.; тогда леса назывались "подвязи", а их строители - "подвязчики" (первое упоминание в письменных источниках - в конце XVI в.). ⁶⁶ Чтобы стойки лесов не приходилось наращивать параллельно росту кладки стен, в XVII в. их делали из крупных бревен. ⁶⁵⁾ Очевидно, так же поступали и в более раннее время.
        Даже в тех случаях, когда отверстия от пальцев лесов были не сквозными, ряды их на наружных и внутренних поверхностях стен размещались на одной высоте. Это свидетельствует, что леса были двусторонними, обеспечивающими одновременную кладку обеих лицевых поверхностей. А значит, процесс кладки следует представлять в виде синхронной работы пар каменщиков. Кладка столбов, сводов, барабана, очевидно, должна была иметь свою автономную систему лесов.
        Ярусы пальцев лесов показывают, как поднимали настилы в процессе кладки стен. Большей частью они совпадают по высоте по всему периметру здания, но иногда расположены по-развому, что говорит о независимой установке лесов на разных фасадах, а порой даже на разных участках одного фасада. Нижний ярус настила обычно размещался на высоте около 2 м от земли. Именно так расположен нижний ярус пальцев лесов в смоленской церкви Петра и Павла. В церкви Пантелеймона в Галиче нижний ярус отстоит от земли на 2.45 м, в церкви Благовещения в Витебске - на 1.6 м, а во владимиро-суздальских памятниках - от 2.8 до 4 м. Расстояния по высоте между ярусами тоже различные. Например, в ранних памятниках Киева и Новгорода (XI-начало XII в.) расстояния между отверстиями по высоте несколько более 2 м, в памятниках Чернигова и Смоленска (первая половина XII в.) - 1.3-1.6 м. ⁶⁶⁾ В памятниках владимиро-суздальской архитектуры расстояния между ярусами 2-3.2 м, в церкви Пантелеймона в Галиче - 1.6-1.8 м, Благовещения в Витебске - 1.4 м, гродненской Коложской - около 1.5 м.
        В современной строительной практике считается, что производительность труда каменщиков резко снижается, когда высота выведенной кладки превышает 1.2 м над уровнем настила, на котором они стоят. ⁶⁷⁾ Очевидно, там, где ярусы пальцев лесов отстоят один от другого более чем на 1.4-1.5 м, каменщики использовали дополнительные подмостки. ⁶⁸⁾
        По горизонтали отверстия, как правило, расположены по два в каждом прясле стены, а при широких пряслах - по три. Таким образом, они обычно отстоят одно от другого на 2-3 м, изредка - на 3.5 м. ⁶⁹⁾
        При кирпичном строительстве пальцы лесов закрепляли, зажимая их со всех сторон кирпичами. Однако иногда квадратные отверстия для пальцев лесов специально оставляли при кладке, что позволяло по мере возведения стен здания переставлять балки лесов с нижних ярусов на верхние. При кладке из тесаных белокаменных блоков (галицкое и владимиро-суздальское зодчество) высота

-118-

каждого блока была больше, чем толщина бревна, которое требовалось закрепить в стене. Поэтому, отверстия для пальцев приходилось вырубать в каменных блоках. Их делали, как правило, в нижней части блока, большей частью в его углу. Однако в церкви Пантелеймона в Галиче есть камни, в которых отверстия вырублены не в углу, а отступя от вертикального края. В той же церкви отверстия в третьем снизу ярусе на западном фасаде имеют необычную форму: их ширина 10-12 см, высота около 30 см (рис. 64).
        Пара каменщиков, работавших одновременно с наружной и внутренней сторон стены, и обслуживавшие этих каменщиков подсобные рабочие, вероятно, составляли основную ячейку строительной бригады, т.е. то, что в современной строительной практике называют звеном. ⁷⁰⁾ Такому звену выделялся участок стены (по современной терминологии - "делянка"). Поскольку в каждом звене вели кладку с обеих сторон стены, последняя возводилась сразу на всю толщину. Наблюдение архитектора М.Б. Чернышева о нарушениях регулярности кирпичной кладки смоленских памятников показало, что работа на нескольких соседних участках производилась параллельно. ⁷¹⁾ Очевидно, что несколько звеньев одновременно вели кладку определенного участка стены (по современной терминологии - "захватка"). Если бы это было иначе и одно звено, закончив свою делянку, переходило на соседний участок, не было бы нужды на границах участков вставлять в кладку неполный, оббитый кирпич.
        Завершив работу на своей захватке, бригада переходила на другой участок. Законченную кладку при этом нужно было чем-то прикрыть сверху для защиты от дождя. Очень вероятно, что кладку закрывали переносной кровлей, тканью или другим способом. Одним из способов было также покрытие законченной кладки слоем раствора. Когда через некоторое время бригада возвращалась на данный участок и начинала вести кладку выше, поверх защитного слоя раствора она укладывала новый, а на него - кирпичи. Так получался двойной шов. ⁷²⁾ Двойные швы хорошо прослеживаются в ряде новгородских памятников (Николо-Дворищенский собор, собор Юрьева монастыря, церковь Петра и Павла на Синичьей горе и др.) и в двух памятниках Смоленска, возведенных одной строительной артелью (собор на Протоке, церковь на Окопном кладбище).
        Двойные швы обычно толще остальных в 1.5-2 раза, причем верхний слой раствора в них тоньше, чем нижний, а между ними иногда заметна тонкая гумусная прослойка, образовавшаяся в промежуток времени между окончанием ведения нижней кладки и началом верхней. Эти швы, отмечающие периодичность работы строителей, как правило, совпадают с уровнем конструктивных элементов здания - пола, дна аркосолиев, пят арок и др. На участках стены, где нет таких элементов, двойные швы отстоят друг от друга: в Смоленске от 6-7 до 18-19 рядов кладки; в новгородской церкви Спаса-Нередицы расстояние между двойными швами большей частью 80-100 см.
        Зная высоту здания и срок его строительства, можно подсчитать, на какую высоту поднимали стены за один строительный сезон. Так, церковь Петра и Павла в Смоленске - памятник средней величины, и его возведение, вероятно, заняло примерно 3 года, не считая закладки фундамента. Учитывая, что один сезон должно было занять сооружение сводов и главы, можно полагать, что стены были построены за 2 года. Верх средней закомары этой церкви расположен на высоте примерно 13 м от земли. Следовательно, здесь стены поднимали за сезон приблизительно на 6 м. В смоленской церкви архангела Михаила высота верха закомар около 22 м, но в этом крупном храме кирпичную кладку стен вели, вероятно, не 2, а 3 года. Значит, здесь стены возводили за сезон примерно на 7 м. Правдоподобность таких подсчетов подтверждается наблюдением, сделанным в соборе Киево-Печерского монастыря, где высота сезонных кладок оказалась равной 4-5 м. ⁷³⁾
        На основании изучения кладки северной апсиды собора на Протоке в Смоленске М.Б. Чернышев сделал попытку определить производительность труда

-119-

Рис. 64
Церковь Пантелеймона в Галиче. Фрагмент западного фасада

древних каменщиков. ⁷³⁾ Участок, ограниченный вверху и внизу двойными швами и имевший по высоте семь рядов кладки, был, очевидно, исполнен за один рабочий день. На этом участке удалось в нескольких местах отметить перебивку кладки, заключающуюся в том, что в ряд ложков впущен тычок или в ряд тычков - ложок. Иногда перебивку создает вложенный в кладку обколотый кирпич. Такие нарушения правильности кладки в соборе на Протоке было легче выде-

-120-

лить, чем в других смоленских памятниках; поскольку здесь видна четкая тенденция к регулярному чередованию ложковых и тычковых рядов. Оказалось, что перебивку кладки отмечают участки, имеющие в длину в среднем около 2.1 м (т.е. примерно 1 сажень).
        Таким образом, выяснилось, что один каменщик за один рабочий день выкладывал участок длиной в 1 сажень и высотой около 0.6 м (т.е. семь рядов кладки). При этом каменщик укладывал лишь половину толщины стены, что подтверждается наличием гнезд от пальцев лесов на обеих ее поверхностях (как снаружи, так и изнутри) на одной высоте. Толщина стен собора на Протоке 1.4 м; следовательно, каменщик вел кладку на ширину 0.7 м. В итоге этих наблюдений оказалось, что за один рабочий день каменщик выкладывал около 0.88 м³ кирпичной кладки. Если сравнить данную производительность с нормами XIX в., выяснится, что производительность древних каменщиков была примерно в 1.5 раза ниже, чем более поздних мастеров.
        Большая точность вертикальных линий и поверхностей в памятниках древнерусского зодчества дает основание утверждать, что строители пользовались отвесом. Следует отметить, что изображения работы каменщиков с отвесом имеются на многих западноевропейских миниатюрах.
        При разбивке различных членений и форм построек строители, по-видимому, широко использовали шнур. Так, А.Д. Варганов отметил, что уклон лестницы в стене притвора Суздальского собора не прямолинеен, а имеет некоторый прогиб. Из этого наблюдения Варганов сделал справедливый вывод, что уклон лестницы намечали по шнуру, провисание которого и дало кривизну линии уклона лестницы. ⁷⁵⁾
        При выкладке полукруглых завершений стен также использовали шнур, закрепленный одним концов в кладке с.помощью деревянного колышка. Другим концом этого шнура, как циркулем, очерчивали дугу закомары. Отверстия от центров таких кривых, большей частью в виде небольшого деревянного бруска, вставленного в стену или отверстия в самой кладке, находили во многих памятниках различных архитектурных школ Руси. ⁷⁶⁾ Оказалось, что разметка с помощью подобного циркуля (веревочного) выполнялась не только при полукруглых очертаниях арок, но и при построении более сложных, трехцентровых кривых (например, в черниговской Пятницкой церкви).
        Арки и своды выкладывали по деревянным кружалам и опалубке. О наличии деревянных креплений, с помощью которых возводили своды, свидетельствуют отпечатки досок, изредка сохранявшиеся на растворе нижней поверхности сводов. Можно отметить, что доски опалубки иногда отесывали по кривой, чтобы создать плавную округлую поверхность кладки. Трудно предполагать что опалубка для возведения сводов храмов, расположенная на большой высоте, опиралась на стойки, установленные на земле. Гораздо вероятнее, что кружала арок и опалубка сводов опирались на какие-то деревянные конструкции в верхней части здания, например специальные подкосы или связи, проходящие поперек храма. Так, своды галерей Дмитриевского собора во Владимире возводились по.кружалам, опиравшимся на деревянные брусья, вложенные в стену здания. ⁷⁷⁾ В новгородской церкви Спаса-Нередицы близ пят арок и угловых сводов обнаружены отверстия в кладке, в которые упирались подкосы, поддерживавшие кружала. ⁷⁸⁾ Опалубка цилиндрических сводов могла устанавливаться вообще без кружал, поскольку ее толстые отесанные доски могли быть уложены одним концом на кладку тимпана (т.е. на закомару), а другим - на уже до этого возведенную подпружную арку. Борозды от торцов таких досок были найдены в тимпанах арок церкви Спаса-Нередицы. ⁷⁹⁾ В аркосольной нише этой церкви в бороздах сохранились даже остатки досок опалубки, а в камере западной стены опалубки свода по какой-то причине не была убрана и уцелела до настоящего времени вместе с деревянным кружалом. Очень хорошо видны борозды от торцов досок опалубки в сводиках лестницы Коложской церкви в Гродно.

-121-

        Единственный пример, когда кружала поддерживались стойками, опиравшимися на землю, можно указать в смоленской церкви немецких купцов ("смоленская ротонда"). ⁸⁰⁾ Вероятно, такой прием был исключением, вызванным применением непривычного для Руси кольцевого цилиндрического свода.
        Арочные перемычки окон и сводики внутристенных лестниц часто возводились по кружалам, вытесанным из одной доски. Кружала эти иногда устанавливались непосредственно на обрезы стен, что придавало арочным проемам несколько подковообразную форму, ⁸¹⁾ или на специальные бруски, вложенные в кладку у пят арок. ⁸²⁾
        Следует отметить, что в кирпичном строительстве отчетливо прослеживаются некоторые приемы, общие для всех русских земель, где строили из плинфы, что несомненно указывает на общность традиции. Так, кирпичи в кладке всегда уложены вниз гладкой постелью, т.е. той, на которой видны следы правила. Даже в тех городах, где было хорошо налажено производство кирпича, его всегда экономили и старались использовать все кирпичные отходы. Бракованные кирпичи (их всегда было очень много) дробили и превращали в цемянку для строительного раствора. При завершении кладки стремились употребить все запасы кирпичей, в том числе и кирпичи специального назначения, т.е. узкие и лекальные, поэтому в сводах храмов иногда встречается довольно большое количество лекальных кирпичей, казалось бы, совершенно неподходящих для данной цели. Очевидно, по этой же причине оказались лекальные кирпичи в вымостке пола смоленской церкви на Большой Краснофлотской улице. ⁸³⁾
        В некоторых памятниках можно видеть, что строители дифференцированно подходили к кладке различных конструкций здания. Иногда это позволяет понять, как они рассматривали ту или иную часть сооружения. Например, в черниговском соборе Елецкого монастыря использованы два типа кирпичей: для стен - тонкие (толщина 2.2-2.5 см), а для столбов и арок - более толстые (4.0-4.5 см). При этом стена, отделяющая нартекс, вместе с западной парой столбов сложена из тонких кирпичей, т.е. рассматривалась как западная стена храма, а не как заполнение между западными столбами. Очевидно, строители воспринимали здание не как шестистолпное, а как четырехстолпное с нартексом. ⁸⁴⁾ Возможно, что это было связано с общими представлениями о типе храма, согласно которым четырехстолпное ядро рассматривалось как самостоятельное сооружение, к которому пристроен нартекс. Иногда такая очередность осуществлялась в натуре. Так, в киевском соборе Выдубицкого монастыря и в новгородском соборе Антониева монастыря нартекс пристроен без перевязи к уже полностью завершенному основному объему храма.
        При археологическом изучении памятников древнерусского зодчества неоднократно отмечалось, что некоторые участки фундаментов приложены друг к другу впритык, без перевязи. Таковы большей частью фундаменты приделов, а иногда и внутренние ленточные. Очевидно, зодчие стремились разделить участки фундамента, подверженные различной нагрузке, т.е. создавали осадочные швы. Часто неперевязанные участки можно отметить и в кладке нижних частей стен. Однако такие швы обычно сохраняются лишь до определенной высоты, а выше кладки бывают перевязаны. Например, стены нартекса переяславльской Спасской церкви в нижней части не были перевязаны с кладкой основного объема храма, а перевязка начиналась лишь на высоте 1.5 м. ⁸⁵⁾ В киевской церкви Спаса на Берестове стены западного притвора перевязаны с кладкой основного объема с высоты 1.45 м. ⁸⁶⁾ В смоленском соборе Троицкого монастыря на Кловке одна из лопаток северной стены не была перевязана с самой стеной на всю сохранившуюся высоту, т.е. около 1 м. ⁸⁷⁾ Иногда неперевязанными в нижней части бывают не только разные по высоте (и, следовательно, по весу) части здания, но даже основные его элементы. Так, в той же церкви Троицкого монастыря на Кловке притворы сложены вперевязь с основным объемом храма, а апсида приложена впритык и перевязана лишь начиная с 11-го ряда кирпичей. ⁸⁸⁾

-122-

Очевидно, что в данном случае это объясняется уже не различием в осадке, а просто удобством ведения кирпичной кладки.
        Особенностью работы древнерусских зодчих является их стремление полностью, завершить строительство каждого объекта, включая наружную отделку фасадов, не считаясь с тем, что к фасаду сразу же (или в крайнем случае в следующем сезоне) будет приложена кладка уже намеченного к строительству следующего объекта - галереи, притвора, придела. Примеры такой системы работы многочисленны. Именно данное обстоятельство заставляло исследователей ошибочно считать наружную галерею киевского Софийского собора пристроенной значительно позже, чем был возведен основной объем храма с внутренней галереей. В смоленском соборе на Протоке каждое слагаемое комплекса заканчивалось полной отделкой: его затирали обмазкой со всех сторон, хотя заранее знали, что здесь примкнет пристройка (нартекс, галереи, притвор, капеллы). Портал нартекса храма был выполнен полным профилем, хотя этого не требовалось делать, поскольку пристройка притвора давала вторые двери, отчего внутренние четверти портала нартекса пришлось сразу же заложить плинфой. ⁸⁹⁾ Тем не менее нет никаких сомнений, что весь комплекс собора был исполнен единовременно. Особенно наглядно выступает указанный своеобразный прием работы древних строителей во владимиро-суздальском зодчестве. В Боголюбове, например, все элементы ансамбля - переход из церкви, башня, переход во дворец - пристраивали постепенно один к другому, к уже полностью законченным отделкой фасадам, на которых был даже исполнен аркатурно-колончатый пояс. Казалось бы, застройка резного пояса безусловно свидетельствует о том, что постройка нового объекта не была первоначально предусмотрена. Но попасть на хоры собора можно было только через башню, а в ней уже изначала была сделана дверь для выхода на переход к дворцу; следовательно, не может быть никаких сомнений в единовременности создания всего ансамбля. Объяснение такому, на первый взгляд, нерациональному приему строительства, видимо, следует искать в своеобразной системе мышления людей средневековья, в их чрезвычайно специфическом отношении к таким понятиям, как целесообразность и экономичность. ⁹⁰⁾
        После окончания работ по возведению кладки леса, вероятно, сохранялись еще в течение года, пока здание не просыхало. Тогда этими же лесами могли пользоваться художники, расписывавшие интерьер храма. Если фасады здания затирали снаружи раствором, это, очевидно, делали, используя те же леса, одновременно с росписью. На памятниках Новгорода и Смоленска удалось отметить, что наружная обмазка (или ее следы) есть только на тех зданиях, которые имели фресковую роспись. В зданиях без росписи наружной обмазки также не отмечено. ⁹¹⁾ Очевидно, что это были взаимосвязанные операции.
        По мере исполнения росписи леса постепенно разбирали, что определяло последовательность завершающих строительных работ. Так, когда художники расписывали сферу купола и барабан,строители должны были "побить" главу свинцом и поставить крест. ⁹²⁾ Последним актом строительства в интерьере была настилка полов, которую, очевидно, делали после снятия всех стоек лесов и, следовательно, даже после завершения росписи. Естественно, что в тех случаях, когда роспись храма производили не сразу после окончания строительства, а значительно позже, леса, вероятно, снимали, а перед началом росписи сооружали какие-то внутренние, возможно, более легкие помосты.
        После снятия внешних лесов можно было начинать сооружение галерей и приделов. Поэтому эти части здания примыкают к уже полностью отделанной, а иногда даже затертой раствором поверхности фасадов. В галицком и владимиро-суздальском зодчестве, где никакой затирки фасадов не производили, наружные леса, вероятно, снимали сразу же по окончании строительства, оставляя внутренние для выполнения росписи.

-123-

^ КОЛИЧЕСТВО И СОСТАВ СТРОИТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

        В древнерусских письменных источниках нет никаких упоминаний о строительных организациях, поэтому все сведения о существовании, структуре и социальном облике таких организаций приходится извлекать из архитектурно-археологического изучения следов их деятельности, т.е. из изучения памятников. В научной литературе строительные организации Древней Руси обычно называют артелями, хотя термин этот чисто условный, поскольку он гораздо более поздний. ⁹³⁾ Очень вероятно, что в Древней Руси строительные организации носили наименование "дружина". Во всяком случае в XIV-XV вв. артели строителей и живописцев уже безусловно называли дружинами. ⁹⁴⁾
        О количестве древнерусских строительных артелей можно судить по числу возведенных ими объектов. В отличие от наших дней, когда архитектурно-строительная организация может иногда вести лишь проектирование, не осуществляя строительства, в эпоху средневековья деятельность строительной организации не могла заключаться только в проектировании - она должна была отражаться в реальном строительстве. Конечно, неблагоприятная политическая обстановка вызывала задержки, а порой и перерывы в строительстве, но длительная бездеятельность несомненно приводила к ликвидации строительной артели. Поэтому если в каком-либо древнерусском городе на продолжительное время прекращалось строительство, то, значит, строительная артель здесь либо распалась, либо куда-нибудь уехала. Это хорошо видно на примере Новгородской земли, где после возведения церкви Успения на Торгу строительство прервалось, но зато именно тогда началось в Пскове. Затем, с начала 50-х гг. XII в., оно там прекратилось, но началось в Ладоге, а с 60-х гг. прервалось в Ладоге и вновь началось в Новгороде. При этом технические приемы во всех случаях почти полностью совпадают. Совершенно ясно, что работала одна строительная артель, переехавшая из Новгорода сперва в Псков, затем в Ладогу, а потом вновь вернувшаяся в Новгород. ⁹⁵⁾
        Таким образом, по количеству возведенных зданий, по очередности и темпам строительства можно судить о наличии в данном городе строительной артели и о ее деятельности. Исследование наиболее крупных строительных центров (Киев, Смоленск, Новгород) показало, что работа строительной артели приводила к созданию непрерывной цепи памятников, возведенных один за другим без существенных перерывов. В то же время можно отметить, что почти никогда не упоминается о строительстве двух монументальных зданий одновременно. Это обстоятельство можно проверить, например, на памятниках Смоленска. Общее количество памятников древнего смоленского зодчества, которое нам сейчас известно, вероятно, меньше того, что было построено в действительности; какая-то часть древних памятников, очевидно, еще не выявлена. Однако результаты детальной архитектурно-археологической разведки, производившейся в Смоленске за последние десятилетия, и особенно в период с 1962 по 1974 г., дают основания полагать, что количество ненайденных памятников все же сравнительно невелико и основная часть наследия древнего смоленского зодчества уже известна. ⁹⁶⁾ Это позволяет нам произвести некоторые статистические подсчеты. Так, для времени от закладки Борисоглебского собора (1145 г.) до 1180 г., т.е. за 35 лет, нам известно семь памятников смоленского зодчества. Если принять, что в действительности их количество было немного больше, окажется, что при последовательном возведении одного здания за другим на каждое из них приходится примерно по 4 года - срок, вполне соответствующий нашим представлениям о продолжительности строительства. Очевидно, что в это время (до 1180 г.) в Смоленске работала одна артель, которая не могла вести параллельное строительство двух объектов одновременно. Видимо, древнерусские артели в боль-

-124-

шинстве случаев работали в полном составе, не делясь на части, и вели строительство последовательно, переходя по окончании одного объекта на другой.
Количество строительных артелей в Древней Руси было сравнительно невелико. Так, в XI в. существовала только одна артель - в Киеве. В конце XI в. появилась вторая - в Переяславле и новая - в Чернигове, вскоре, впрочем, влившаяся в переяславльскую. В самом начале XII в. сложилась третья артель - в Новгороде. ⁹⁷⁾ На рубеже XI-XII вв. возникла самостоятельная строительная артель в Чернигове, но вскоре она была переведена в Киев, а киевская переехала в Полоцк. В XII в. строительные артели существовали только в наиболее крупных, стольных городах - Киеве, Владимире, Новгороде, Полоцке, Смоленске, Галиче. Киевская строительная артель в середине XII в. целиком переехала во Владимир-Волынский, но затем возвратилась в Киев. В конце XII в. прекратилось монументальное строительство в Полоцке, но зато появилась вполне самостоятельная строительная артель в Гродно. В стольном городе Рязанской земли вообще так и не сложилось собственной строительной организации, и здесь работали мастера из других земель: сперва - из Чернигова, позднее - из Смоленска.
В редких случаях можно отметить наличие в одной земле двух строительных артелей. Так, несомненно, что в начале XIII в. существовали две артели во Владимиро-Суздальской земле: одна работала в Ростове и Ярославле, другая - в Нижнем Новгороде и Юрьеве. ⁹⁸⁾ Достаточно явно выявилось наличие двух строительных артелей в Смоленске в конце XII - начале XIII в. За 20 лет - с 1180 до 1200 г. - здесь было построено не менее семи кирпичных зданий. Если принять, что в действительности их было несколько больше, окажется, что при последовательном возведении одного здания за другим на постройку каждого шло всего немногим более 2 лет. Учитывая, что среди памятников, построенных за эти годы, находятся такие, как церковь архангела Михаила, собор Троицкого монастыря на Кловке и собор на Протоке, станет ясно: строительство не могло вестись только последовательно, должны были строить по два храма одновременно. После 1200 г. интенсивность строительства в самом Смоленске несколько ослабевает, но именно в эти годы смоленские зодчие возводят кирпичные храмы в малых городах своего княжества - в Рославле и, вероятно Мстиславле, а также вне Смоленской земли - в Рязани. Очевидно, что начиная с 80-х гг. XII в. в Смоленске работала уже не одна, а две строительные артели. Анализ памятников смоленского зодчества, возведенных после 1180 г., показывает, что они действительно четко делятся на две группы. Прежде всего памятники различаются даже по типу плана: в церквах одной группы все три апсиды плоские снаружи, а изнутри в виде очень пологой кривой, в то время как в церквах другой группы есть большая полукруглая центральная апсида и плоские боковые. К первой группе относятся храмы на Большой Краснофлотской улице, на Протоке и на Окопном кладбище, ко второй - все остальные церкви этого времени. Второе принципиальное различие - в профилировке наружных пилястр: в памятниках первой группы они в нижней части плоские, другой - сложнопрофилированные пучковые. Следовательно, деление на две группы играет чисто типологическую роль. Но существуют и другие различия. Так, в храмах на Протоке и на Окопном кладбище во всех трех апсидах обнаружены кирпичные ритуальные столы - престолы. За главным алтарем в обоих храмах в полу найден след от установки большого запрестольного креста или образа. Об указанных особенностях третьего храма первой группы - церкви на Большой Краснофлотской улице - нет возможности судить из-за плохой сохранности остатков здания. Ни в одном памятнике второй группы подобных особенностей нет. Между памятниками двух рассматриваемых групп имеются также явные различия и в строительной технике. В храмах на Протоке и на Окопном кладбище обнаружены внутристенные деревянные связи, лежащие в основании стен. В этом отношении данные храмы продолжают традиции смоленских построек предшествующего времени,

-125-

а те в свою очередь связаны с храмами Чернигова. Ни в одном памятнике второй группы следов деревянных связок в основании стен нет, что свидетельствует о строительной традиции, идущей от памятников Полоцка. Только в двух памятниках Смоленска - опять же в храмах на Протоке и на Окопном кладбище - отмечена такая своеобразная особенность, как двойные швы в кладке. Пол в обоих этих храмах известковый. Наконец, имеются различия и в знаках на кирпичах. Набор рисунков выпуклых знаков на торцах кирпичей в храмах на Большой Краснофлотской улице, на Протоке и на Окопном кладбище несколько отличается от набора рисунков во всех остальных памятниках. Например, только в названных храмах широко используется такой знак, как треугольник, а в храмах на Большой Краснофлотской улице и на Протоке отмечено и сочетание двух треугольников, пересекающихся в виде шестиконечной звезды. В обоих храмах найдены, хотя и единичные, клейма на постелистой стороне кирпичей - прием, исчезнувший в смоленском зодчестве уже с середины XII в.
        Таким образом, несомненно, что смоленские памятники зодчества начиная с 80-х гг. XII в. четко делятся на две группы, соответствующие деятельности двух самостоятельных строительных артелей, имевших характерные особенности, сказывающиеся и в архитектурной композиции зданий, и в строительно-технических приемах. ⁹⁹⁾ Очевидно, что эти особенности "почерка" отражают строительные традиции, т.е. связаны с прохождением данных артелей. Последние были очень неравноценны по силе и производительности: работа одной из артелей отражена тремя храмами, а работа другой за это же время представлена семью памятниками в Смоленске и по меньшей мере двумя в других землях (имеются в виду храмы Рязани, поскольку постройки в Киеве и Новгороде, видимо, возведены местными мастерами под руководством смоленского зодчего из второй артели). ¹⁰⁰⁾ Если к этому добавить какое-то, хотя бы небольшое, количество исчезнувших и ненайденных памятников, окажется, что вторая артель была настолько сильной, что иногда могла вести одновременно строительство двух объектов. Следует подчеркнуть, что различие в деятельности двух указанных смоленских артелей отражается на всех уровнях: начиная от формовки кирпича и вплоть до типа возводимого храма. Это обстоятельство свидетельствует о том, что строительная артель была организована по вертикальному признаку, т.е. имела мастеров всех строительных специальностей и могла полностью обеспечить сооружение здания: от заготовки и обжига кирпича до покрытия кровлей и завершения отделочных работ.
        В конце XII-начале XIII в. некоторую параллельность в возведении храмов можно отметить и в Новгороде, но полное совпадение строительных приемов и типов памятников не позволяет достаточно уверенно говорить о наличии двух артелей; при малой величине храмов здесь могла работать и одна строительная артель, достаточно мощная, чтобы временами вести строительство на двух объектах одновременно.
        К концу XII в. значительно усилилась интенсивность связей между строительными артелями, ¹⁰¹⁾ увеличилось и количество самих артелей. Теперь самостоятельные кадры строителей существовали в Киеве (в начале XIII в. они перешли в Чернигово-Северскую землю), Галиче, Новгороде, Гродно и по две артели во Владимиро-Суздальской земле и Смоленске.Таким образом, даже ко времени наибольшей интенсивности строительства в домонгольской Руси было всего восемь или девять самостоятельных организаций, способных вести монументальное каменно-кирпичное строительство. ¹⁰²⁾ Учитывая, что каждая артель, как правило, могла работать лишь на одном объекте, а возведение храма средней величины занимало не менее 3 лет (в Новгороде всего 1 год), можно подсчитать, что даже в это время за каждые 10 лет на всей территории Руси могли строить не более 30 каменных или кирпичных церквей. В действительности из-за неизбежных перерывов в строительстве количество возводимых зданий было, вероятно, еще меньше.

-126-

        Таким образом, вплоть до монгольского вторжения каменно-кирпичное строительство на Руси продолжало иметь характер достаточно дорогого и далеко не массового явления. Видимо, именно дефицит опытных строительных кадров вызывал в ряде случаев необходимость обращаться за мастерами в соседнее княжество или даже за рубеж.
        Зная количество строительных артелей, хронологические рамки их деятельности и продолжительность возведения зданий, можно было бы подсчитать общее количество памятников, которые были возведены в это время. Более того, зная время заложения известных нам построек, можно было бы выявить лакуны в деятельности каждой строительной артели и тем заранее предсказать, какие памятники нами еще не обнаружены. К сожалению, для таких подсчетов наших знаний совершенно недостаточно. ^102а)
        Из кого же состояла строительная артель? Возглавлял ее руководитель - зодчий. Древнерусские письменные источники называют зодчих несколькими различными терминами. Чаще всего употреблялся термин "мастер". ¹⁰³⁾ Так названы зодчие, строившие Десятинную церковь ("мастери от грек" ¹⁰⁴⁾), Успенский собор во Владимире ("из всех земель все мастеры" ¹⁰⁵⁾), Успенский собор Киево-Печерского монастыря ("мастери церковнии" ¹⁰⁶⁾). Отмечено, что при перестройке Успенского собора во Владимире "не ища мастеров от немець". ¹⁰⁷⁾ Мастерами названы зодчий новгородского Георгиевского собора Юрьева монастыря ("мастер трудился Петр" ¹⁰⁸⁾) и зодчий Кирилловской церкви в Новгороде ("а мастер бяше Коров Якович с Лубянеи улице" ¹⁰⁹⁾). Зодчий Петр-Милонег, строивший стену у Выдубицкого монастыря в Киеве, поименован мастером и, кроме того, художником. ¹¹⁰⁾ Впрочем, под термином "мастер", очевидно, понимали не только зодчего, поскольку при построении г. Холма упомянуты "мастера всяции". ¹¹¹⁾ Точно так же и позднее, в XIV-XV вв., мастерами обычно называли зодчих, но упомянуты и "мастеры всякие, спроста реци плотници и горнчары". ¹¹²⁾ Таким образом, термин "мастер" использовался для обозначения как зодчего и строителя, так и всякого квалифицированного ремесленника.
        Другой термин, который применяли более узко, для обозначения только зодчего, - "здатель". Так, при строительстве церкви Бориса и Глеба в Вышгороде князь Олег "привед зьдатели, повеле им здати". ¹¹³⁾ В Никоновской летописи при строительстве Десятинной церкви упомянуты "каменосечци и зиздателе полат каменных". ¹¹⁴⁾ Термин этот продолжали использовать и позже, например в ярлыке хана Узбека названы "каменные здатели". ¹¹⁵⁾
        Иногда встречается термин "хитрец", которым, видимо, обозначали как зодчих, так и скульпторов-резчиков: "Двери же... украшены... некимь хытрецемь Авдьемь". ¹¹⁶⁾ Греческое слово "архитектор" тоже переводили как "хитрец". ¹¹⁷⁾ Впрочем, с XIV в. в переводных письменных источниках встречается и термин "архитектон": "Яко премудр архитектон основание положих". ¹¹⁸⁾ Отмечая божественное происхождение Успенского собора Печерского монастыря, в Печерском патерике перечислили сразу несколько терминов, под которыми понимали создателя здания: "Сея же (церкви. - П.Р.) зижитель и хитрець, и художник, и творець - бог". ¹¹⁹⁾ В одном единственном случае зодчий упомянут как руководитель артели строителей: "Приставник над делатели церковными" - строитель Спасского собора полоцкого Евфросиньева монастыря Иоанн. ¹²⁰⁾
        По именам нам известно всего четверо русских зодчих домонгольской поры: строители собора Юрьева монастыря в Новгороде - Петр (1119 г.), собора Евфросиньева монастыря в Полоцке - Иоанн (середина XII в.), Кирилловской церкви в Новгороде - Коров Яковлевич (1196 г.), стены у Выдубицкого монастыря в Киеве - Петр-Милонег (1199 г.). ¹²¹⁾ Каковы были точные функции древнерусского зодчего, нам пока не вполне ясно. Вероятно, в ту пору деятельность руководителя строительства еще не полностью отделилась от непосредственного выполнения строительных работ, т.е. зодчий был в то же время и главным каменщиком. ¹²²⁾

-127-

Очень вероятно, что руководитель строительной артели имел помощника (или ученика), а может быть, даже двух или трех.В Смоленске, например, в конце XII - начале XIII в. в одной из артелей трудились два зодчих, "почерк" которых был несколько различен. ¹²³⁾ Но оба эти мастера продолжали развивать идеи, заложенные в церкви архангела Михаила; возможно, они начали работать еще как ученики или помощники того полоцкого зодчего, который переехал в Смоленск и построил данную церковь.
        В западноевропейской литературе приводятся многочисленные факты наличия в эпоху средневековья семей, где профессия зодчего передавалась от отца к сыну. ¹²⁴⁾ Но у нас нет сведений, существовала ли подобная практика на Руси.
        Основное ядро строительной артели должны были составлять каменщики, т.е. мастера, которые вели кладку фундаментов, кирпичных или каменных стен и сводов. На основании изучения памятников архитектуры древнего Смоленска можно попытаться подсчитать количество каменщиков, работавших при возведении храма. Так, кладку стен одного из самых крупных зданий Смоленска - собора на Протоке - поднимали за один строительный сезон, по-видимому, не более чем на 5 м. Дневная кладка каменщика, равная по высоте примерно 0.6 м, укладывается здесь 8 раз. Таким образом, участок длиной в 1 сажень каменщик мог довести до высоты 5 м за 8 рабочих дней. Поскольку длительность строительного сезона около 120 рабочих дней, каждый мастер мог за сезон сложить примерно 15 таких участков. Общая сумма этих участков составит часть здания, которую за один сезон мог сложить один каменщик. Подобных частей в соборе на Протоке около 15. Следовательно, для возведения на высоту 5 м, т.е. на высоту сезонной кладки, всего здания собора на Протоке при такой производительности должны были работать 15-16 каменщиков. В этом случае кирпичная кладка могла быть выполнена за четыре сезона.
        Конечно, точность такого подсчета очень приблизительна, но она все же позволяет, хотя бы в самых общих чертах, судить о количестве каменщиков, ведших строительство одного из самых крупных древнесмоленских храмов.
        При белокаменном строительстве (в галицкой и владимиро-суздальской архитектуре) кладку, по-видимому, вели те же мастера, которые отесывали и обрабатывали камень. Отеска камня - работа очень трудоемкая. ¹²⁵⁾ Поэтому возможно, что в таких артелях количество каменщиков (вернее - каменотесов, в летописи - "каменьници" ¹²⁶⁾) было больше, чем в артелях, ведших кирпичное строительство. Так, если принять за основу расчет, исполненный Н.Н. Ворониным для церкви Покрова на Нерли, окажется, что обработка камня для данной церкви должна была занять несколько более 7000 человеко-дней. ¹²⁷⁾ Для проведения этой работы за два строительных сезона нужно было иметь не менее 30 каменщиков.
        Кроме каменщиков в состав артели должны были входить один или два плотника для сооружения лесов, кружал и других деревянных устройств. Наконец, в артелях, работавших в кирпичной технике, должна была существовать группа мастеров, приготовлявших плинфу (плинфотворители). ¹²⁸⁾ В эту группу входили формовщики кирпича и обжигальщики. Формовщиков могло быть очень немного - всего два-три человека. Вероятно, мало было и обжигальщиков, поскольку несколько печей, если обжигательный процесс в них начинали не в один и тот же день, могли обслуживать те же самые люди. Те же обжигальщики кирпича могли обслуживать и известково-обжигательные печи, т.е. приготовлять известь. ¹²⁹⁾
        Полный перечень специальностей, работу по которым обеспечивала строительная артель, сейчас еще невозможно установить. Очень вероятно, что изготовление оконного стекла или свинцовых листов для кровли не входило в компетенцию артелей, поскольку эти сложные специальности не были неразрывно связаны со строительством. В таком случае стекла для окон и свинцовые листы строители должны были получать со стороны. ¹³⁰⁾ Неясно, как было организовано

-128-

производство поливных керамических плиток для покрытия полов. Их обжиг могли выполнять кирпичники, но в то же время изготовление поливы было тесно связано с производством стеклянных браслетов и других стеклянных изделий.
        Явно не входили в строительную артель живописцы-фрескисты и мозаичисты, очевидно имевшие самостоятельную организацию, т.е. составлявшие собственные артели. Артели эти трудились независимой строителей, и их совместные работы далеко не всегда совпадали. Так, строительная артель, построившая киевский Софийский собор, после этого приступила к возведению Софийского собора в Новгороде, но мозаичисты, работавшие в Киеве, в Новгород не поехали. В Смоленске, судя по полному совпадению орнаментальных мотивов, одна и та же артель живописцев исполнила роспись в соборе на Протоке и в церкви на Воскресенской горе, хотя эти две церкви были построены разными артелями. ¹³¹⁾ Подтверждением того, что живописцы не входили в состав строительной артели, может служить и такой факт: среди храмов, возведенных одной и той же артелью, некоторые были расписаны, а другие - нет. Этому нисколько не противоречат случаи, когда работа живописцев бывала заранее согласована со строителями. Примером может служить Георгиевская церковь в Старой Ладоге, в южной апсиде которой изначала не сделали нижнего окна, чтобы оставить площадь для большой живописной композиции "Чудо святого Георгия ". Наличие самостоятельных артелей мозаичистов отмечено и в Византии: известно, что в VIII в. византийский император послал Омейядскому халифу артель мастеров-мозаичистов (10 человек) и запас смальты для оформления мечетей в Медине и Дамаске, строительство которых вели не византийцы, а местные мастера. ¹³²⁾
        Таким образом, имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют, хотя и очень приблизительно, установить состав строительной артели и примерное количество входивших в нее мастеров. Артель, по-видимому, состояла из 20-30 (может быть, 40) специалистов. ¹³³⁾ Кроме того, в строительстве, конечно, участвовала еще значительная группа подсобных рабочих, вероятно не входивших в состав артели и каждый раз набираемых заново. Судя по своеобразию процесса строительного производства и более поздним аналогиям, количество таких вспомогательных рабочих нередко бывало значительно большим, чем количество членов самой артели. ¹³⁴⁾
        Строительные артели обычно работали в полном составе, т.е. используя мастеров всех специальностей. Перебазировались в другой город они тоже большей частью целиком. Поэтому в Софийских соборах Новгорода и Полоцка, построенных артелью киевских строителей, совпадает с киевской Софией не только общая композиционная схема, но и детали, включая систему формовки кирпичей. Конечно, нельзя вовсе исключить, что приехавшие строители, учитывая иное задание, существенно изменяли формы возводимой постройки, приспосабливались к местным условиям, использовали местные строительные материалы. Аналогичную картину можно видеть еще в нескольких случаях переезда строительных артелей: так, киевская артель в начале XII в. построила в Полоцке Большой собор Бельчицкого монастыря, полностью отвечающий киевской строительной традиции. ¹³⁵⁾ То же происходило при работе черниговских мастеров в Рязани и при переезде переяславльской артели на Волынь в середине XII в. ¹³⁶⁾ Приезжавшие на Русь византийские строительные артели также имели полный состав специалистов. Очень возможно, что иногда состав артелей был несколько сокращенным, и тогда для ведения работ широкого масштаба приходилось брать помощников на месте. Но и в этом случае в артелях все же находились собственные мастера всех необходимых специальностей. Так обстояло дело в Киеве в 30-х гг. XI в., когда византийская строительная артель начала широкое монументальное строительство в Киевской Руси. То же происходило, когда византийские строители приезжали в конце XI в. Чернигов и Переяславль или в первой половине XII в. в Витебск.

-129-

        Иногда строительные артели выезжали не целиком, а делились и посылали в другой город л ишь часть своих мастеров. Очевидно, это происходило тогда, когда артель была настолько многочисленной, что после разделения могла обеспечить возведение объектов в обоих городах. Но даже в этом случае выезжавшая часть представляла собой вполне самостоятельную артель полного состава, т.е. имевшую мастеров всех специальностей, хотя, может быть, в очень небольшом количестве. Видимо, именно так происходило, когда в середине XII в. черниговские мастера начали вести строительство в Смоленске, ¹³⁷⁾ галицкие - в Суздале, ¹³⁸⁾ a в конце XII в. смоленские - в Рязани. ¹³⁹⁾
        Известны, однако, случаи, когда строительная артель перебазировалась не целиком, пользуясь тем, что в городе, куда они переезжали, уже были собственные строительные кадры. Так, в начале XIII в. для постройки церкви Пятницы в Новгород приехала смоленская артель, не имевшая нижнего звена, т.е. плинфотворителей. Поэтому, хотя строительство шло целиком по смоленским образцам, формовка кирпичей этой церкви не смоленского типа, а новгородского. Впрочем, в данном случае смоленские каменщики тоже проработали в Новгороде всего один сезон и уехали обратно, а во втором строительном сезоне кладку вели уже новгородцы под руководством смоленского зодчего. ¹⁴⁰⁾ Прекращение в конце XII в. монументального строительства в Полоцке освободило здесь местных мастеров, и артель распалась на составные части. Полоцкий зодчий начал строительство в Смоленске (церковь архангела Михаила ¹⁴¹⁾), полоцкие каменщики вели кладку церкви Петра и Павла на Синичьей горе в Новгороде, а следы деятельности полоцких плинфотворителей обнаруживаются в Гродно. ¹⁴²⁾
        Вообще следует отметить, что изготовители кирпича нередко отделялись от основного состава строительной артели. Об этом можно судить, сопоставляя систему формовки кирпичей, выдающую почерк плинфотворителей, с системой кирпичной кладки, свидетельствующей о традициях мастеров-каменщиков. Так, например, когда в 1139 г. киевская строительная артель переехала в Полоцк, туда переехали не киевские, а черниговские изготовители кирпича. Создание строительной артели в Гродно в 80-х гг. XII в. связано с переездом в этот город группы каменщиков с Волыни, но изготовители плинфы прибыли не с Волыни, а из Полоцка.
        Отмечены случаи, когда после отъезда основной группы строительной артели работа по возведению зданий в городе прекращалось, но плинфотворители оставались на месте и включались в дело значительно позже, когда вновь приезжала строительная артель. ¹⁴³⁾ Очевидно, что в данный промежуток времени плинфотворители работали в качестве гончаров. Это тем более вероятно, поскольку кирпичеобжигательные печи вполне могли использоваться для обжига крупных сосудов.
        Ведущие мастера-зодчие, очевидно, были тесно связаны со своими артелями. Оттого в зданиях, возведенных одной артелью, мы видим совершенно определенный набор архитектурных форм, характерный для творчества зодчего - руководителя данной артели. Однако, находясь вне своей земли, зодчие работали со своей артелью лишь там, где не было собственных кадров строителей. Такая обстановка складывалась далеко не везде, и поэтому (кроме фактов переезда строительных артелей) довольно часты случаи, когда приезжал только зодчий, бравший на себя руководство местной строительной артелью. Так, например, постройка Успенского собора Киево-Печерского монастыря была несомненно исполнена местной, т.е. киевской, артелью, но под руководством приехавших из Константинополя зодчих (судя по Печерскому патерику, их было четверо). Смоленскую церковь архангела Михаила строили смоленские мастера (кроме кладки стен второго строительного сезона, когда работали полоцкие каменщики), но под руководством полоцкого зодчего. Точно так же местные, киевские мастера возвели церковь на Вознесенском спуске под руководством смоленского зодчего, а новгородские мастера-Мирожский собор в Пскове под руководством греческо-

-130-

Рис. 65
Схема функционирования и передвижений строительных артелей в домонгольской Руси

го зодчего. Существенное изменение в развитии владимиро-суздальской архитектуры связано с приездом в середине XII в. мастеров, присланных императором Фридрихом Барбароссой, но очевидно, что приехали только зодчие и скульпторы, поскольку в технике каменной кладки принципиальных изменений не произошло.
Следует отметить, что строительные артели домонгольской Руси возводили главным образом культовые постройки - церкви и лишь изредка - дворцовые здания. В тех случаях, когда строили каменные крепостные стены (Ладога, Изборск, Боголюбово, детинец во Владимире), применялась совершенно иная, гораздо более примитивная техника, позволявшая вести строительство с большей скоростью и с меньшим количеством квалифицированных каменщиков. Позднее, в XIV в. и особенно в XV-XVI вв., когда стали возводить крепостные стены из тесаного камня или кирпича, использовали гораздо большее количество строителей. ¹⁴⁴⁾
Изучение строительных материалов и конструкций памятников зодчества дает возможность выявить "почерк" строительных артелей и решить, к какой из них относились мастера, возводившие данное сооружение. Определение "почерка" строительных артелей наряду с анализом архитектурных форм и исторической обстановки позволяет составить схему функционирования и передвижения артелей в домонгольский период (рис. 65). А это является серьезным шагом к раскрытию реальной картины архитектурно-строительной деятельности в Древней Руси.

^ СОЦИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СТРОИТЕЛЕЙ

В литературе, посвященной истории древнерусского зодчества, как правило, почти не уделяют места роли архитектора. Объясняется это прежде всего скудостью письменных данных о зодчих и строителях. ¹⁴⁵⁾ В древнерусских летописях имеются многочисленные сведения о постройке церквей. При этом летописец довольно часто упоминал, какой князь заказывал церковь и какой епископ ее освящал. Сведения же о подлинных строителях мало интересовали летописца и поэтому встречаются чрезвычайно редко. Для всего домонгольского периода

-131-

русской истории мы знаем всего четыре имени зодчих: три упомянуты в летописи и одно известно из церковной литературы. Зато заказчик храма почти всегда назван в летописи его создателем. При этом обычно отмечается, что князь "заложил" церковь или "создал" ее, реже - "поставил". Так, в "Слове" пресвитера Илариона говорится о князе Ярославе Мудром, что он "создал" Софийский собор. Описывая погребения князей в церквах, построенных по их заказу, летописец не забывает отметить, что князь погребен в церкви, "юже бе сам создал" или "юже созда сам", а иногда "юже бе создал отец его". Иногда упоминаются не только князья, но и княгини, и тогда летописец пишет: "Юже бе сама создала".
        Если заказчиком церкви был не князь, а епископ, летописец также отмечал его как создателя храма. Например, в летописи указано, что митрополит Ефрем "создал" Михайловскую церковь в Переяславле, а игумен Антон "заложил" собор Антониева монастыря в Новгороде. Во второй половине XII в. в Новгороде заказчиками церквей большей частью были не князья, а епископ или бояре, и потому в летописи неоднократно отмечается, что "владыка... заложи... и възделаша" церковь. И когда в летописи говорится о том, что "съвьрши церковь святого Пянтелеймона Федор Пинещиниць", ¹⁴⁶⁾ это, очевидно, означает, что Федор был не зодчим церкви, а ее заказчиком. То же относится и к упоминанию летописи о том, что Борисоглебскую церковь в Новгороде "заложи Съдко Сытиниць". ¹⁴⁷⁾
        Исключением является указание летописи на то, что при строительстве Георгиевского собора в Юрьеве-Польском князь Святослав "сам бе мастер". ¹⁴⁸⁾ По-видимому, в данном случае летописец отметил гораздо более активное участие князя в строительстве храма, чем это обычно имело место. Не исключена возможность, что князь Святослав действительно интересовался архитектурой и в какой-то мере руководил действиями зодчего, хотя бы в выборе типа сооружения или системы его декоративного убранства.
        Таким образом, древнерусские письменные источники дают ничтожно мало сведений о строителях, но зато сообщают достаточно подробные данные о заказчиках. ¹⁴⁹⁾ В подавляющем большинстве случаев заказчиками строительства монументальных зданий в домонгольской Руси были князья. Начало строительства в каком-либо крупном городе или создание в нем собственной строительной организации чаще всего совпадает по времени с правлением укрепившегося там сильного князя, а также со строительством городских укреплений. В середине XII в. это связано в Смоленске с правлением князя Ростислава, в Суздале - Юрия Долгорукого, во Владимире-Волынском - Мстислава Изяславича. По просьбе князя Андрея прислал во Владимир строителей германский император Фридрих. Учитывая названные сведения, а также чрезвычайно многочисленные упоминания летописей о строительстве церквей князьями, можно сделать уверенный вывод, что монументальное строительство на Руси в ту пору было связано в первую очередь с княжескими заказами и отвечало не столько экономическому значению города, сколько престижу правившей в нем княжеской династии. О связи строительных артелей с княжеским строительством свидетельствует и тот факт, что переезд мастеров-строителей из одной земли в другую, как правило, совпадал не с торговыми или экономическими отношениями, а с династическими. Так, приезд галицких строителей в Суздаль был возможен благодаря военному союзу Юрия Долгорукого с галицким князем Владимиром, союзу, скрепленному династическим браком. Полоцк получил артель киевских строителей после того, как на киевском столе враждебных полоцким князьям Мономашичей сменил Всеволод Ольгович (с 1139 г.), женивший своего сына на дочери полоцкого князя Василька.
        В летописи отмечен лишь один случай, когда новое строительство в городе началось по инициативе епископа, а не князя, - это строительство митрополита Ефрема в Переяславле в конце XI в. Впрочем, известны факты, когда строительная артель, созданная князем, в дальнейшем выполняет заказы епископа. Так, епископ Нифонт после смерти князя Всеволода использует для строительства

-132-

Мирожскрго собора в Пскове княжескую артель, а затем он же переводит ее в Ладогу для постройки церкви Климента. Согласно летописи, князь Андрей Боголюбский получил "из всех земель мастеры", и, следовательно, во Владимире тогда работали княжеские строители. ¹⁵⁰⁾ Но через 30 лет в том же городе строй-отелями были люди "от клеврет святое Богородици", т.е., видимо, монастырские или епископские. ¹⁵¹⁾ При этом в летописи отмечено, что епископ Иоанн имел мастеров не только "от клеврет... Богородицы", но "и от своих". ¹⁵²⁾ Создается впечатление, что строительство во Владимире в то время совместно вели князь Всеволод и епископ Иоанн.Так, в 1194 г. князь построил во Владимире каменные укрепления детинца, а в 1196 г. епископ возвел над воротами детинца церковь Иоакима и Анны. Строительство полоцкого Спасского собора Евфросиньева монастыря велось по заказу княжны, но строительная артель была, очевидно, монастырской, поскольку ее главой являлся монах Иоанн.
        Таким образом, строительство по княжеским и епископским заказам оказывается тесно связанным и выполнявшимся, как правило, теми же мастерами. Поэтому чрезвычайно трудно судить, в чьем непосредственном ведении находились строительные артели. Очевидно, что большей частью они были княжескими, светскими, но иногда - церковными или даже монастырскими! Очень возможно, что порой такие артели существовали одновременно. Так, в Смоленске в конце XII-начале XIII в. работали две артели, по-видимому княжеская и епископская. ¹⁵³⁾
        Письменные источники дают некоторое представление о социальном положении зодчих. Так, Петр-Милонег назван "во... приятелех" князя Рюрика Ростиславича. ¹⁵⁴⁾ Новгородский зодчий Коров Якович (в другом списке летописи - Коров Яковличь) назван с отчеством, что для того времени безусловно свидетельствует о его достаточно высоком положении на социальной лестнице. Полоцкий зодчий Иван был монахом; это видно из того, что княжна Евфросинья, обращаясь к нему, называет его "отче". Данные немногочисленные упоминания свидетельствуют о том, что зодчие являлись как людьми из княжеского окружения, так и монахами, а в Новгороде во второй половине XII в. - свободными ремесленниками. Во всяком случае положение зодчего было, видимо, достаточно почетным, иначе летописец не решился бы, отмечая строительство собора в Юрьеве-Польском, написать, что князь Святослав "сам бе мастер".
        К сожалению, у нас еще слишком мало данных для уверенного суждения о том, что представляли собой светские строительные артели в социальном отношении, т.е. были ли они свободными ремесленниками или феодально-зависимыми людьми. Однако несомненно, что строители работали не на любой заказ, а обслуживали определенный княжеский двор. Если бы строительные артели работали "на рынок", они, вероятно, состояли бы только из мастеров собственно строительных специальностей и не включали бы плинфотворителей, поскольку кирпич в таком случае можно было бы покупать на стороне, как и прочие строительные материалы (стекло, свинец и др.). В какой-то мере подтверждают феодально-зависимое положение строителей и княжеские знаки, встречающиеся на кирпичах, а также на камнях владимиро-суздальских памятников. ¹⁵⁵⁾
        Несколько особое положение в домонгольской Руси занимали новгородские строители второй половины XII - начала XIII в. Они возводили здания по заказам бояр, церковных иерархов и лишь изредка - князя. В Новгороде в это время развивается мелкотоварное производство, происходит специализация внутри производственных отраслей, отмечается рост производительности труда. ¹⁵⁶⁾ Некоторые исследователи высказывали предположение, что здесь существовали уже свободные наемные строительные артели. ¹⁵⁷⁾ Видимо, это действительно так, хотя в письменных источниках наличие свободных строителей, работавших на заказ и получавших оплату деньгами, засвидетельствовано лишь для несколько более позднего времени. Например, в Пскове в XIV в. уже неоднократно отмечается оплата наемных строителей: "Псковичи наяша мастеров и дата делу мзды

-133-

400 рублей; они же заложиша церков святыа Троица". ¹⁵⁸⁾ Единственное упоминание о денежной оплате строителей для более раннего времени имеется в Проложном сказании о постройке церкви Георгия в Киеве (середина XI в.), где записано, что у церкви "не бе... много делателей... И возвестиша на торгу людем, да возмет кождо по наготе на день. И бысть много делающих". ¹⁵⁹⁾ Очевидно, что в данном случае речь шла не о самой строительной артели, а о подсобных рабочих, не входивших в артель.
        Свободные строительные артели могли иметь профессиональные организации, связанные определенной патронимией или уставом. ¹⁶⁰⁾ Но даже и в этом случае строители, очевидно, не были объединены в организации типа цехов, поскольку сложность строительного производства и разнообразие выполняемых работ не способствовали сложению цеховой организации. ¹⁶¹⁾
        __________________________
        ¹⁾ К тому же в латинском Понтификале X в., т.е. относящемся ко времени до разделения церквей, четко сказано: "Никто не может строить храм до того, пока епископ города не придет на это место и публично не водрузит на нем крест" (Мурьянов М.Ф. Золотой пояс Шимона // Византия: Южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа. М., 1973. С. 197, примеч. 3).
        ²⁾ Colombier P. du. Les chantiers des Cathedrales. Paris, 1953. P. 65, 66.
        ³⁾ Aubert M. La construction au Moyen Age // Bull. monumental. 1961. T. 119. P. 183.
        ⁴⁾ Benson H. Church orientation and patronal festivals // The Antiquaries Joum. 1956. Vol. 36. P. 210.
        ⁵⁾ Pannonopm П.А. Ориентация древнерусских церквей // КСИА. 1974. Вып. 139. С. 47.
        ⁶⁾ Так, в уставе XII в. митрополита Георгия говорится: "Аще будеть церкви новопоставлена, то вечер или заутра отпети ей канун во имя той церкви и, егда будет литургия, обойти около всее церковь с кресты в ризах" (Голубинский Е.В. История русской церкви. М., 1904. Т. 1, 2-я половина тома. С. 460,542, § 98).
        ⁷⁾ Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1901. Т. 12. С. 144. Под 6980 г.
        ⁸⁾ Мурадян П.М. Строительство и освящение культовых сооружений по армянским источникам // Науч. сообщ. Гос. музея искусства народов Востока. М., 1978. Вып. 10. С. 129.
        ⁹⁾ Aubert M. Op. cit. P. 184; Colombier P. du. Op. cit. P. 65. В Армении при строительстве церкви Креста на о-ве Ахтамар (X в.) царь Гагик "вместе со множеством мастеровых, взяв в руки шнур строителей, протянул [его], и все вместе дружно начертили и наметили... места будущих сооружений" (текст историка X в. Товмы Арцруни цит. по Халпахчьян О.Х. Архитектурные памятники Ахтамара // Архитектурное наследство. М., 1969. Т. 18. С. 137).
        ¹⁰⁾ "И благословивь место, и измериша златымь поясом широту и долготу" (Патерик киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 7). В легенде о золотом поясе сказано: "Аще бо и древо бяше существом видимо, но божиею силою одеано есть". В соответствии с приведенными словами считали, что для измерений употребляли деревянный жезл в меру золотого пояса. Однако М.Ф. Мурьянов убедительно показал, что слова эти относятся не к самому поясу, а к деревянному изображению распятия, послужившему основой легенды о поясе (см.: Мурьянов М.Ф. Указ. соч. С. 187).
        ¹¹⁾ Убедительная критика таких теорий дана в статье Р.М.Гаряева (см.: Гаряев P.M. К вопросу об измерении красоты в архитектуре // Архитектура СССР. 1979. № 8. С. 25).
        ¹²⁾ Афанасьев К.Н. Построение архитектурной формы древнерусскими зодчими. М., 1961; Желоховцева Е.Ф. Геометрические структуры в архитектуре и живописи Древней Руси // Естественнонаучные знания в Древней Руси. М., 1980. С. 23-63.
        ¹³⁾ Афанасьев К.Н. Указ. соч. С. 195, 200, 209.
        ¹⁴⁾ Это отмечено и для памятников средневековой армянской архитектуры (Халпахчьян О.Х. К вопросу гармонизации произведений армянского зодчества // II Респ. конф. по пробл. Культуры и искусства Армении: Тез. докл. Ереван, 1976. С. 183).
        ¹⁵⁾ "Размерив поясом тем златым 20 (в вариантах - "20 лактей") в ширину и 30 в дьлину, а 30 в высоту, стены с връхом 50" (Абрамович Д. Киево-Печерський патерик. Киiв,1930. С. 3). В другом месте текста Патерика читаем: "Мера сказася широты и долготы, и высоты тоя пречестныа церкве" (Там же. С. 7).
        ¹⁶⁾ Вероятно, аналогично определялись основные размеры зданий и в византийской архитектуре начиная с ранневизантийского периода. Так, обследуя ранневизантийскую церковь близ Иерусалима, ученые пришли к выводу, что ее наружные размеры - 40 х 50 футов (Tsafrir Y., Hirschfeld J. The church and mosaics at Horvat Berachot // Dumbarton Oaks Papers. 1979. № 33. P. 299). Точно так же и в западноевропейском средневековье во всех описаниях зданий их размеры даются по наружным габаритам (см., напр.: Davis-Weyer С. Early Medieaval Art 300-1150. New Jersey, 1971. P. 125, 128, 136, 147 sq.).
        ¹⁷⁾ Вопрос о древнерусских мерах, применявшихся в строительстве, подробно разрабатывался Б.А Рыбаковым (см.: Рыбаков Б.А. 1) Русские системы мер длины XI-XV вв. // СЭ. 1949. № 1. С. 67; 2) Архитектурная математика древнерусских зодчих// СА. 1957.

-134-

№ 1. С. 83; 3) Мерило новгородского зодчества XIII В. // ПКНО: Ежегодник 1974. М., 1975. С. 205; см. также: Волошин Н.И. Метрологические особенности и меры в древнерусских памятниках // Изв. высш. учеб, заведений: Строительство и архитектура. Новороссийск, 1969. № 11. С. 85)).
        ¹⁸⁾ Афанасьев К.Н. Указ. соч. С. 196.
        ¹⁹⁾ Холостенко Н.В. Памятник XI в. - собор Печерского монастыря // Строительство и архитектура (Киев). 1972. № 1. С. 33; Рыбаков Б.А. Русские системы мер длины... С. 81.
        ²⁰⁾ По предположению Б.А. Рыбакова, при строительстве зданий использовали две меры. Однако эти меры сопряженные: вторая равна диагонали квадрата первой. Значит, получить вторую меру из первой можно путем простейшего геометрического построения. Следовательно, в основе лежит всего одна мера. Попытки ряда исследователей утверждать, что в строительстве могли одновременно пользоваться множеством различных мер, приводят к курьезным выводам. Так, число мер, одновременно примененных в древнерусском строительстве, у некоторых авторов превышает десяток. При этом одни меры якобы используют только в княжеском строительстве, другие - в церковном, третьи - в народном (торгово-ремесленные меры). Порой же эти разные меры якобы используются одновременно даже в одном здании: длина в одной мере, а ширина - в другой! В наиболее развитом виде подобные идеи даются в статьях А. Пилецкого (см.: Пилецкий А. 1) Мерило древнерусского зодчего // Наука и жизнь. 1980. № 11. С. 140; 2) Системы величин; мер и пропорций в древнерусской архитектуре // Архитектура СССР. 1980. № 10. С. 53, и др.). Если исследователь при анализе пользуется одновременно большим количеством мер, их членений и производных, то естественно, что любой размер любого памятника любой эпохи всегда окажется чему-то равным или кратным, и так можно доказать что угодно.
        ²¹⁾ Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М., 1976. С. 155. Упоминаемый в "Уставе" локоть применялся явно не для строительства, а для торговых операций - измерения сукна и пр. В византийской архитектуре меры тоже не имели твердого эталона. Так, в архитектуре VI в. размер фута колеблется от 30.8 до 32 см (Underwood P. Some principles of measure in the architecture of the period of Justinian // Cahiers archeologiques. Paris, 1948. T. 3. P. 65, 72).
        ²²⁾ Успешной попыткой выявить такую меру является работа Л.Н. Большакова. В памятниках зодчества середины XI в., по его мнению, применен греческий фут с колебаниями размера от 31.2 до 31.9 см, а в киево-черниговских памятниках конца XII - начала XIII в. - локоть: от 38.4 до 40.5 см (см.: Большаков Л.Н. 1) К вопросу о древнерусской архитектурной метрологии // Историко-археологический семинар "Чернигов и его округа в IX-XIII вв.": Тез. докл. Чернигов, 1985. С. 48; 2) Метрическая система построения композиции Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря и близких по типу храмов Византии и Руси. // Археология и история Пскова и Псковской земли: Тез. докл. Псков, 1987. С. 5; 3) Метрический анализ древнерусских храмов XI-ХII вв. // Древнерусское искусство: Художественная культура X- первой половины XIII в. М., 1988. С. 112-119).
        ²³⁾ Зубов В.П. К вопросу о роли чертежей в строительной практике западноевропейского средневековья // Тр. Ин-та истории естествознания и техники. М., 1956. Т. 7. С. 244,245. Большое количество таких изображений см., напр.: Binding G., Nussbaum N. Der Mittelalterliche Baubetrieb nordlich der Alpen in Zeitgenossischen Darstellungen. Darmstadt, 1978. Древнейшее изображение зодчего с прутом в руках относится к середине X в. (Ibid. S. 90). Использование при строительстве прута, принимаемого за эталон длины, имеет глубокие традиции.Так, в Библии отмечено, что для этого использовалась "трость измерения в 6 локтей, считая каждый локоть за локоть с ладонью" (Книга пророка Иезекииля // Библия. М., 1979. С. 834,835). В тексте середины XII в., вписанном в Библию, указано, что при строительстве храма "в руке человека - размерный прут (Massrute) в 6 локтей" (Binding G., Nussbaum N. Op. cit. S. 43). В сочинении Ламберта Ардрского (рубеж XII-XIII вв.) при описании строительства огромного рва вокруг замка мастер выступает "со своим измерительным прутом" (Зубов В.П. Архитектор в эпоху средневековья // Сов. искусствознание. 1985. Вып. 19. С. 305).
        ²⁴⁾ Сказание о Соломоне и Китоврасе // Изборник. М., 1969. С. 372. (Б-ка всемир. лит.).
        ²⁵⁾ На это обратил внимание болгарский исследователь Г. Кожухаров (см.: Кожухаров Г. Сводът в античността и средните векове. София, 1974).
        ²⁶⁾ Все встречающиеся в литературе сведения о якобы обнаруженных русских чертежах X - XIII вв. оказались ошибочными. Так, например, в Киеве близ Десятинной церкви раскопками был вскрыт чертеж, линии которого выполнены светлой глиной по темной земле (Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 341). Автор исследования интерпретировала этот чертеж как изображение фасада храма. В действительности "чертеж", очевидно, не имеет отношения к строительству.
        ²⁷⁾ Даже в XVI - XVII вв. чертежи были нужны не столько зодчему, сколько заказчику "в целях предварительной наметки, распределения и учета работы по исполнению" (Воронин Н.Н. Очерки по истории русского зодчества XVI- XVII вв. М.; Л., 1934. С. 664; см. также: Тиц А.А. Загадки древнерусского чертежа. М., 1978. С. 7).
        ²⁸⁾ ТицА.А. Указ. соч. С. 14. То же имело место и на Западе: "Наглядное изображение будущей постройки - таково требование заказчика к чертежу и модели" (Зубов В.П. К вопросу о роли чертежей... С. 244; см. также: Colombier P. du. Op. cit. P. 73).
        ²⁹⁾ См., напр.: Столетов А.В. О реконструкции памятников владимиро-суздальского белокаменного зодчества // Памятники истории и культуры. Ярославль, 1976. Вып. 1. С. 81. Интересную попытку выявить соотношение

-135-

ого храма сделал М.В. Степанов (см.: Степанов М.В. К вопросу о методе построения архитектурной формы древнерусскими зодчими // КСИА. 1983. Вып. 175. С. 26)
        ³⁰⁾ Гаряев P.M. Метрология как вспомогательный инструмент при исследовании памятников древнерусского зодчества // Археология и история Пскова и Псковской земли: Тез. докл. Псков, 1986. С. 6. Следует отметить, что к подобным выводам — использованию древними зодчими простых числовых соотношений — приходят и исследователи античной архитектуры (см., напр.: Радзюкевич А. "Золотой" блеск модулей Парфенона // Архитектура. 1988. 14 мая. № 9 (673). С. 88).
        ³¹⁾ Источники, где указаны даты постройки храмов, см.: Раппопорт П.А. Русское зодчество X—XIII вв.: Каталог памятников. Л., 1982.
        ³²⁾ Такая ориентация обосновывалась догматически: "Молиться на восток предано от святых апостолов и означает следующее. Это потому, что мысленное солнце правды — Христос... явился на землю в тех странах, где восходит солнце чувственное"— типикон, относящийся, по-видимому, к XII в. (см.: Красносельцев П.Ф. О древних литургических толкованиях // Летопись Историко-филологического общества при Новороссийском университете. Одесса, 1894. Т. 4. С. 242). Символически обосновывает это положение и Гонорий Отенский в сочинении, написанном до 1130 г. (см.: Harvey J. The mediaeval architect. London, 1972. P. 226).
        ³³⁾ Раппопорт П.А. Ориентация древнерусских церквей // КСИА. 1974. Вып. 139. С. 43. В расчетах, приведенных в этой статье, поправка на магнитное склонение не вводилась.
        ³⁴⁾ Угол склонения определяется по таблицам азимута видимого восхода и захода верхнего края солнца, имеющимся в мореходных таблицах (напр.: Мореходные таблицы 1943 г. Л., 1949. Табл. 28, 29). Даты определяются по таблицам "Эфемерида солнца" (Астрономический ежегодник СССР на 1970 г. Л., 1967).
        ³⁵⁾ При расположении храма на возвышенности азимут сдвигается к северу, и все весенние даты следует считать более поздними, чем при нормальном горизонте, а все осенние даты, наоборот, более ранними. При пониженном расположении храма или суженном горизонте картина обратная.
        ³⁶⁾ Например, при начале строительства Успенского собора Киево-Печерского монастыря в 1073 г. князь "своима руками нача ровь копати" (Патерик киевского Печерского монастыря. С. 7).
        ³⁷⁾ Писания святых отцов и учителей церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения. СПб., 1856. Т. 2. С. 150.
        ³⁸⁾ Гаряев P.M. К вопросу об ориентации русских церквей // КСИА 1978. Вып. 155. С. 42. По-видимому, подобная картина имела место и на Западе. Средневековые церкви там тоже ориентировали, как правило, на восход солнца, но отмечены и многочисленные исключения. Так, например, древнейшая церковь г. Вены (церковь св. Рупрехта) оказалась ориентированной не по солнцу, а строго параллельно расположенной рядом стене древнеримской крепости (Firneis М., Ladenbauer-Orel H. Studien zur Orientierung mittelalterlicher Kirchen // Mitt, der 6s.terreichichischen-arbeits-gemeinschaft fur Ur- und Fruhgeschichte. Wien, 1978. Bd28. S. 77).
        ³⁹⁾ БА. Рыбаков утверждает, что "в древности ориентировка церквей производилась на реальный восход солнца в день празднования того святого, которому посвящен храм" (см.: Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 267). Отсюда следует вывод: "Если бы существовало точное указание на азимут продольной оси церкви восток—запад, то определение патрона храма было бы облегчено" (Там же. С. 267, примеч. 41). К сожалению, фактический материал с таким выводом не согласуется. Ошибочны и определения дней, приводимые Рыбаковым. Так, церковь Благовещения вЧернигове имеет, по его данным, азимут 92°. При магнитном склонении, равном в Чернигове + 4°, это дает истинный азимут 96°, что соответствует по юлианскому календарю не 25, а 1 марта (см. таблицу, 20). Несовпадение дней закладки церквей с днями их патронов характерно и для памятников западноевропейского средневекового зодчества (см., напр.: Cave С. J.P. The orientation of churches // The Antiquaries Journ. 1950. Vol. 30. P. 49).
        ⁴⁰⁾ Докладная записка о неудачном ходе строения церкви Вознесения... в смоленском Вознесенском девичьем монастыре, 5 октября 1695 г. // Смол, епарх. ведомости. 1883. № 1. С. 21.
        ⁴¹⁾ Ильин М.А. К истории русского каменного зодчества конца XVII в. // Науч. докл. высш. школы: Ист. зап. 1958: № 2. С. 4.
        ⁴²⁾ Рошефор Н.И. Иллюстрированное Урочное положение. Пг., 1916. С. 13.
        ⁴³⁾ Павел Алеппский, приезжавший в Россию в середине XVII в., отметил, что здесь "каменщики могут строить не более шести месяцев в году, с половины апреля, как растает лед, до конца октября". (Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в., описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. М., 1898. Вып. 3. С. 33).
        ⁴⁴⁾ В русских наставлениях по строительному делу рекомендовалось сделанный осенью фундамент покрывать и оставлять на зиму, "чтобы осел и высох" (Краткое руководство к гражданской архитектуре или зодчеству. СПб., 1789. С. 26).
        ⁴⁵⁾ Быть может, именно фундамент, покрытый вымосткой, подразумевали под термином "основание", который встречается в письменных источниках; например: "Почата бысть церкы Печерьская ... из основанья, бо Феодосии почал, а на основании Стефан поча..." (Повесть временных лет. М.;Л., 1950. Ч. 1. С. 131. Под 6583 (1075) г.).
        ⁴⁶⁾ Логвин Г.Н. Новые наблюдения в Софии Киевской // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 160.
        ⁴⁷⁾ Повесть временных лет. С. 131. Под 6583 (1075) г.
        ⁴⁸⁾ В "Житии" Евфросиньи Полоцкой отмечено, что Спасская церковь Евфросиньева мона-

-136-

стыря была построена за 30 недель (Воронин Н.Н. У истоков русского национального зодчества // Ежегодник Института истории искусств, 1952. М., 1952. С. 263). Неизвестно, насколько достоверна эта цифра, а кроме того, неясно, указан ли здесь календарный срок строительства или только время проведения работ, т.е. два строительных сезона.
        ⁴⁹⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979. С. 252.
        ⁵⁰⁾ В XVI—XVII вв. фресковые росписи довольно крупных храмов обычно выполняли за один сезон. Так, роспись собора Ферапонтова монастыря (1502 г.) была исполнена за 34 дня (см.: Федышин Н.И. О датировках ферапонтовских фресок // Ферапонтовский сборник. М., 1985. Вып. 1. С. 38; Рыбаков А.А. О датировке фресок Дионисия в Рождественском соборе Ферапонтова монастыря // ПКНО: Ежегодник 1986. Л., 1987. С. 283). По сербским данным XVI—XVIII вв., мастер писал в день 6—7 м²(Winfield D.C. Middle and Later Byzantine wall painting methods // Dumbarton Oaks Papers. 1968. N 22. P. 132).
        ⁵¹⁾ Например, в Хлудовской псалтыри (Греция, XI в.) (см.: Щепкина М.В. Миниатюры Хлудовской псалтыри. М., 1977. С. 96).
        ⁵²⁾ Зверуго Я.Г. О строительном материале храма XII в. на Волковысском замчище // Тез. докл. на конф. по археологии Белоруссии. Минск, 1969. С. 153.
        ⁵³⁾ Алексеев Л.В. Полоцкая земля. М., 1966. С. 203.
        ⁵⁴⁾ Тарасенко В.Р. Древний Минск: Материалы по археологии БССР. Минск, 1957. Т. 1. С. 213.
        ⁵⁵⁾ Хвойка В.В. Древние обитатели Среднего Приднепровья. Киев, 1913. С. 69. М.К. Каргер усомнился в том, что открытая В.В. Хвойкой мастерская обрабатывала камни для Десятинной церкви, и датировал эту мастерскую XIII в. (см.: Каргер М.К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 472). Вряд ли такой скептицизм оправдан, поскольку найденные Хвойкой резные мраморные и шиферные детали характерны именно для Десятинной церкви, а не для XII—XIII вв.
        ⁵⁶⁾ Иоаннисян О.М. Новые исследования одного из памятников галицкого зодчества XII в. // СА. 1983. № 1. С. 233.
        ⁵⁷⁾ Макаренко М. Чернiгiвський Спас. Киiв, 1929. С. 26.
        ⁵⁸⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 53.
        ⁵⁹⁾ Тарасенко В.Р. Указ. соч. С. 222, 225.
        ⁶⁰⁾ Новое в археологии Киева. С. 208.
        ⁶¹⁾ Покрышкин П.П. Отчет о капитальном ремонте Спасо-Нередицкой церкви в 1903 и 1905 гг. СПб., 1906. С. 18.
        ⁶²⁾ В западноевропейском средневековом строительстве применялись оба типа лесов (Arszynski M. Technika i organizacja budownictwa ceglanego w Prusach w koncu XIV i w pierwszej polowie XV w. // Studia z dziejow rzemiosla i przemyslu. Wroclaw, 1970. T. 9. S. 77; Antonow A. Planung und Bau von Burgen in suddentschen Raum. Frankfurt am Main, 1983. S. 313).
        ⁶³⁾ Колчин Б.А. Новгородские древности: Деревянные изделия. М., 1968. С. 77, 78. Табл. 72. (САИ; Вып. Е1-55).
        ⁶⁴⁾ Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1902. Т. 2. Стб. 1054.
        ⁶⁵⁾ В смете, составленной в 1692 г. мастером Гуром Вахрамеевым на починку Днепровских ворот Смоленской крепости, для лесов было запланировано "25 бревен восьмисаженных на подвези... и 46 возов черемхового прутья, да 16 связок лыка" (см.: Орловский И.И. Смоленская стена. Смоленск, 1902. С. 107).
        ⁶⁸⁾ Штендер Г.М. Древняя строительная техника как метод изучения русского зодчества // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1986. С. 17. Сведения о пальцах лесов во владимиро-суздальских памятниках любезно сообщены С.М. Новаковской.
        ⁶⁷⁾ Технология строительного производства / Под ред. Д.Д. Бизюкина. Л.; М., 1951. С. 452.
        ⁶⁸⁾ В XIX в. при работе с подмостями ярусы лесов размещали через 4 аршина (около 2.8 м) (Красовский А. Гражданская архитектура. М., 1886. С. 81).
        ⁶⁹⁾ По нормам XIX в., чтобы доски настилов не прогибались, пальцы лесов по горизонтали размещали на расстоянии не более 2.5 аршина (т.е. менее 2 м).
        ⁷⁰⁾ Лейбфрейд Ю.М. Технология строительного производства. М., 1957. С. 13.
        ⁷¹⁾ Чернышев М.Б. О производительности труда каменщиков в Древней Руси // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 289.
        ⁷²⁾ Возможно, что с такими швами связывались какие-то священнодействия. В "Сказании о Софии Цареградской" рассказывается, что "егда ж создаваху 12 рядовь (кладки), тогда патриарх с епископы и священникы молитвы творяху и мощи святых полагаху, сице творяху и до совръшенна церкве" (Виленский С.Г. Сказание о Софии Цареградской в Еллинском летописце и в Хронографе // Изв. Отд-ния рус. яз. и словесности. 1903. Т. 8, кн. 3. С. 36).
        ⁷³⁾ Логвин Г.Н. Указ. соч. С. 160.
        ⁷⁴⁾ Чернышев М.Б. Указ. соч. С. 289.
        ⁷⁵⁾ См.: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. М., 1961. Т. 1. С. 118. Предполагаемый перечень инструментов и приспособлений, применявшихся древнерусскими каменщиками, см.: Штендер Г.М. Инструментарий каменщика-новгородца XI—XVвв. // Новгородский край. Л., 1984. С. 211.
        ⁷⁶⁾ Штендер Г.М. 1) Разметка архитектурных форм древними зодчими // Памятники культуры. М., 1959. Т. 1. С. 66; 2) Архитектура домонгольского периода // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. С. 207. Учитывая этнографические параллели, Г.М.Штендер выдвинул предположение, что подобный веревочный циркуль назывался в Древней Руси кружалом (см.: Штендер Г.М. Восстановление Нередицы // Новгородский исторический сборник. Новгород, 1961. Вып. 10. С. 176). Однако, по данным источникам XV— XVII вв., кружалом именовали деревянные лекала для арок (Рорре A. Materialy do slownika terminow budownictwa staroruskiego X—XV ww. Wroclaw, 1962. S. 33). Позднее Штендер стал употреблять другой этногра-

-137-

фический термин — "вороба" (см.: Штендер Г.М. Древняя строительная техника как метод изучения русского зодчества. С. 15).
        ⁷⁷⁾ Новаковская С.М. К вопросу о галереях белокаменных соборов Владимирской земли // КСИА. 1981. Вып. 164. С. 49.
        ⁷⁸⁾ Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 176.
        ⁷⁹⁾ Там же. С. 178.
        ⁸⁰⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 145.
        ⁸¹⁾ Покрышкин П.П. Указ. соч. С. 23.
        ⁸²⁾ Один такой брусок, видимо не вынутый после окончания строительства, был обнаружен И.М. Хозеровым в окне северной стены полоцкого Спасского собора Евфросиньева монастыря (см.: Хозеров И.М. Архитектура Белоруссии и Смоленщины XI—XIII вв. // Арх. Ин-та истории АН БССР / Сектор археологии, оп. 1, д. 46, 1946 г.).
        ⁸³⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 284.
        ⁸⁴⁾ Наблюдения Г.М. Штендера.
        ⁸⁵⁾ Каргер М.К. Раскопки в Переяславле-Хмельницком в 1952—1953 гг. // СА. 1954. Т. 20. С. 13.
        ⁸⁶⁾ Каргер М.К. Древний Киев. М.;Л., 1961. Т. 2. С. 389.
        ⁸⁷⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 202.
        ⁸⁸⁾ Там же.
        ⁸⁹⁾ Там же. С. 324.
        ⁹⁰⁾ См., напр.: Гуревич А.Я. Категория средневековой культуры. М., 1984. С. 29 след.
        ⁹¹⁾ По отношению к памятникам Новгорода это отметил Г.М. Штендер. В византийской архитектуре, как и на Руси, фасады иногда затирали раствором, но чаще оставляли открытыми, без обмазки (Mango С. Byzantine architecture. New York, 1976. P. 22).
        ⁹²⁾ Разметка и нумерация кровельных листов, по-видимому, выполнялись заранее, еще на земле. Об этом можно судить по меткам на листах медной кровли владимирского Успенского собора (см.: Рыбаков Б.А. Мерило новгородского зодчества XIII в. С. 217).
        ⁹³⁾ Об условности термина "артель" см., напр.: Тихомиров М.Н. Ремесленники и ремесленные объединения в Киевской Руси // Учен. зап. МГУ. 1946. Вып. 87. С. 33.
        ⁹⁴⁾ Термин "дружина" в древнерусском языке обозначал "товарищи", "спутники", а также "строительная, живописная или иная организация" (см.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т. 1. Стб. 729—730; РорреА. Op. cit. S. 19). В новгородском и псковском говорах даже в XIX в. производственная артель называлась дружиной (см.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1880. Т. 1. С. 511).
        ⁹⁵⁾ Пескова А.А., Раппопорт П.А., Штендер Г.М. К вопросу о сложении новгородской архитектурной школы // СА 1982. № 3. С. 35.
        ⁹⁶⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 330.
        ⁹⁷⁾ Раппопорт П.А. Зодчество Древней Руси. Л., 1986. С. 68; Иоаннисян О.М., Раппопорт П.А. Архитектурные школы Древней Руси // Арх. П.А. Раппопорта.
        ⁹⁸⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв. М., 1962. Т. 2. С. 119.
        ⁹⁹⁾ Раппопорт П.А. Зодчие и строители древнего Смоленска // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 402.
        ¹⁰⁰⁾ Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С.348.
        ¹⁰¹⁾ Раппопорт П.А., Иоаннисян О.М. О взаимосвязи русских архитектурных школ на рубеже XII и XIII вв. // Студеница и византиiска уметност око 1200 године. Београд, 1988. С. 287—294.
        ¹⁰²⁾ Раппопорт П.А. Строительные артели Древней Руси и их заказчики // СА. 1985. № 4. С. 84.
        ^102а) Последнее замечание относится к моменту окончания книги (к 1987 г.). В дальнейшем П.А. Раппопорт составил хронологическую таблицу развития древнерусского зодчества (см.: Раппопорт П.А. Древнерусская архитектура. СПб., 1993. С. 256—257). Именно эта таблица позволила предсказать открытие таких памятников, как церкви в Юрьеве (совр. Белая Церковь), Владимире-Волынском, Чернигове. — Примеч. ред.
        ¹⁰³⁾ Происхождение этого термина в древнерусском языке пока не имеет объяснения (см.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1967. Т. 2. С. 578). Наиболее вероятно, что он пришел на Русь вместе с первыми греческими строителями и отвечает средневековому греческому слову maistor, которое в свою очередь заимствовано из латыни (в записи: magistr — magistor). Такое предположение высказал и любезно сообщил А. Поппэ (Варшава). См., например, в византийском тексте XIV в. термин protomaistor (Petronotis A. Der Architekt in Byzanz // Bauplanung und Bautheorie der Antike. Berlin, 1984. S. 331).
        ¹⁰⁴⁾ Повесть временных лет. С. 83. Под 6497 (989) г.
        ¹⁰⁵⁾ Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Под 6658 (1160) г.
        ¹⁰⁶⁾ Патерик киевского Печерского монастыря. С. 5.
        ¹⁰⁷⁾ Лаврентьевская летопись. Под 6702 (1194) г.
        ¹⁰⁸⁾ Новгородская третья летопись // ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 3. Под 6627 (1119) г.
        ¹⁰⁹⁾ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. Под 6704 (1196) г.
        ¹¹⁰⁾ Ипатьевская летопись // ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Под 6707 (1199) г.
        ¹¹¹⁾ Там же. Под 6768 (1260) г.
        ¹¹²⁾ Воскресенская летопись // ПСРЛ. СПб., 1857. Т. 8. Под 6979 (1471) г.; см. также: Рорре А. Op. cit. S. 36.
        ¹¹³⁾ Словарь русского языка XI — XVII вв. М., 1978. Вып. 5. С. 361; см. также: Рорре А. Ор. cit. S. 24.
        ¹¹⁴⁾ Никоновская летопись // ПСРЛ. СПб., 1862. Т. 9. Под 6499 (991) г.
        ¹¹⁵⁾ Собрание государственных грамот и договоров. М., 1819. Ч. 2. № 7. С. 10. Ярлык хана

-138-

Узбека написан якобы около 1313 г., но в действительности он, вероятно, составлен в конце XV в. (см.: Рорре A. Op. cit. S. 24).
        ¹¹⁶⁾ Ипатьевская летопись. Под 6767 (1259) г.
        ¹¹⁷⁾ Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1912. Т. 3. Стб. 1431
        ¹¹⁸⁾ Там же. Т. 1. Стб. 31. Послания апостола Павла по рукописи XIV в.
        ¹¹⁹⁾ Киево-Печерский патерик // Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980. С. 424.
       bsp ¹²⁰⁾ "Житие" Евфросиньи Полоцкой // Памятники старинной русской литературы. СПб., 1862. Вып. 4. С. 175. В другом варианте того же "Жития": "Бяше же приставник делу муж нарочит именем Иоанн..." (Димитрий. Книга .житий святых. Месяц май. 23 мая. Киев, 1700; см. также: Воронин Н.Н. У истоков русского национального зодчества // Ежегодник Института истории искусств, 1952. М., 1952. С. 263). О термине "приставник" см.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 2. Стб. 1459.
        ¹²¹⁾ В литературе предположительно указывается также имя зодчего Якова (Михайловский Е.В., Ильенко И.В. Рязань; Касимов. М., 1969. С. 36). Это недоразумение. Знак на кирпиче: "Яков тв...", конечно, обозначал, что Яков был плинфотворителем, а не зодчим (см. выше, с. 25). Деятельность древнерусских зодчих никогда не обозначалась термином "творить".
        ¹²²⁾ Тенденция к разделению функций архитектора и каменщика в западноевропейской архитектуре появляется в основном с XIII в. Так, французский проповедник и писатель Никола де Биар (XIII в.) с удивлением сообщал: "Стало обычаем, что на больших стройках есть главный мастер, который руководит работой словами, а очень редко или вовсе не прикладывает рук к делу". При этом мастер дает указания, "держа в руках измерительный прут и перчатки" (см.: Frisch Т. Gothic art — 1140—1450: Sources and documents. New Jersey, 1971. P. 55).
        ¹²³⁾ Pannonopm П.А. Зодчие и строители древнего Смоленска. С. 406.
        ¹²⁴⁾ Briggs M.S. The architect in history. Oxford, 1927. P. 86.
        ¹²⁵⁾ Недаром Даниил Заточник в своем "Слове" приводит красочную пословицу: "Лепши есть камень долотити, нежели зла жена учити". Эту фразу приводит Н.Н. Воронин (см.: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 328).
        ¹²⁶⁾ Ипатьевская летопись. Под 6683 (1175) г.
        ¹²⁷⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 325.
        ¹²⁸⁾ Термин "плинфотворитель" известен в письменных источниках только в XV в. (Рорре А. Op. cit. P. 51). Вряд ли могут быть сомнения в том, что сложился этот термин гораздо раньше.
        ¹²⁹⁾ М.Н. Тихомиров высказал предположение, что в Древней Руси не существовало специальности плинфотворителя, а обжиг кирпича вели те же гончары, которые изготовляли сосуды (см.: Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М.,. 1956. С. 85). Наличие термина "плинфотворитель", а также специальных печей для обжига кирпича делает данное предположение неприемлемым.
        ¹³⁰⁾ Было высказано предположение, что в состав строительной артели не входили также гончары, изготавливающие голосники (Ставиский В.И., Калюк А.П. О производстве голосников в Киеве в конце X—XII в. // Актуальные проблемы историко-археологических исследований: Тез. докл. Киев, 1987. С. 153).
        ¹³¹⁾ Воронин Н.Н. Смоленская живопись 12—13 веков. М., 1977. Рис. 36, 62.
        ¹³²⁾ Gibb H. Arab-byzantine relations under the Umayyad caliphate // Dumbarton Oaks Papers. 1958. N12. P. 229.
        ¹³³⁾ Состав западноевропейских средневековых строительных артелей был, видимо, примерно таким же. В1483 г. в Милан для строительства собора прибыла артель из Страсбурга. Она состояла из руководителя, его помощника, кузнеца, плотника и 13 остальных мастеров, названных "fabriceri" (очевидно, каменщики), т.е. всего из 17 человек (Swiechowski Z. Czy istnialy strzechy budowlane? // Przeglad historyczny. Warszawa, 1963. T. 54. S. 666).
        ¹³⁴⁾ В 1253 г. при начале строительства Вестминстерского собора (Англия) минимальное количество рабочих было равно 100, из них 47 — каменщики (Salzman L.F. Building in England down to 1540. Oxford, 1952. P. 35).
        ¹³⁵⁾ Pannonopm П.А. Полоцкое зодчество XII в. // CA 1980. № 3. С. 157.
        ¹³⁶⁾ Pannonopm П.А. 1) "Старая кафедра" в окрестностях Владимира-Волынского // СА 1977. № 4. С. 265; 2) Роль памятников архитектуры в изучении истории древнерусских городов // Gesellschaft und Kultur Russlands im Fruhen Mittelalter. Halle (Saale), 1981. S. 199.
        ¹³⁷⁾ Воронин Н.Н., Pannonopm П.А. Указ. соч. С. 385.
        ¹³⁸⁾ Иоаннисян О.М. О раннем этапе развития галицкого зодчества // КСИА. 1981. вып. 164. С. 41.
        ¹³⁹⁾ Воронин Н.Н., Pannonopm П.А. Указ. соч. С. 358.
        ¹⁴⁰⁾ Там же. С. 353.
        ¹⁴¹⁾ Замечательно, что во втором строительном сезоне вместе с полоцким зодчим работали и полоцкие каменщики, свидетельством чего является полоса кирпичной кладки со скрытым рядом. Очевидно, что это не декоративный прием, а своеобразная техника, которая в то время господствовала в зодчестве Полоцкой земли. Таким образом, есть все основания утверждать, что полоса кладки со скрытым рядом указывает на прямое участие полоцких каменщиков в возведении смоленской церкви архангела Михаила. При этом полоцкие каменщики работали здесь очень недолго, поскольку высота полосы кладки со скрытым рядом всего около 2 м, т.е. даже меньше, чем нормальная высота сезонной кладки (см.: Подъяпольский С.С. Церковь архангела Михаила // Воронин Н.Н., Раппопорт П.А Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1975. С. 175.

-139-

        ¹⁴²⁾ Pannonopm П.А. Новые данные об архитектуре древнего Гродно // Древнерусское искусство. М., 1988. С. 69.
        ¹⁴³⁾ Раппопорт П.А. "Плинфотворители" Древней Руси: Тез. ист.-археол. семинара "Чернигов и его округа". Чернигов, 1988. С. 13.
        ¹⁴⁴⁾ Так, например, "наяша псковичи 300 мужей а заложиша город нов на Гдове" (Псковская первая летопись // ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. Под 6939 (1431) г.). Постройка каменного Московского кремля в 60-х гг. XIV в. по самым приблизительным подсчетам должна была занять около 1 млн человеко-дней (Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 2. С. 233). Трудоемкими были в XIV в. работы по сооружению каменных укреплений и в соседних странах. Так, например, на строительстве королем Казимиром замка во Владимире-Волынском ежедневно было занято 300 человек (Kronika Jana z Czarnkowa. Warszawa, 1905. S. 25). Городские стены Вильнюса возводили около 100 каменщиков и 300—400 подсобных рабочих (Teodora Narbutta pomniejsze pisma historyczne. Wilno, 1856. S. 195).
        ¹⁴⁵⁾ О необходимости разработки этих проблем еще в конце XIX в. писал И.Б. Михайловский (см.: Михайловский И.Б. Зодчие древних и средних веков. СПб., 1899. С. 1).
        ¹⁴⁶⁾ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под 6715 (1207) г.
        ¹⁴⁷⁾ Новгородская первая летопись. Под 6675 (1167) г.
        ¹⁴⁸⁾ Тверская летопись // ПСРЛ. СПб., 1863. Т. 15. С. 355. Под 6738 (1230) г.
        ¹⁴⁹⁾ О большой роли заказчиков в западноевропейском средневековом строительстве см., напр.: Colombier P. du. Op. cit. P. 26.
        ¹⁵⁰⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 329.
        ¹⁵¹⁾ Там же. С. 468.
        ¹⁵²⁾ Там же. С. 465.
        ¹⁵³⁾ Pannonopm П.А. Зодчие и строители древнего Смоленска. С. 404.
        ¹⁵⁴⁾ Ипатьевская летопись. Под 6707 (1199) г.
        ¹⁵⁵⁾ Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси... Т. 1. С. 323. То, что ростовские бояре назвали владимирских горожан своими "холопами-каменщиками", вряд ли может служить доказательством зависимого положения строителей; фраза эта, сказанная в пылу политической борьбы, является явной гиперболой (Там же. С. 324).
        ¹⁵⁶⁾ Янин В.Л., Колчин Б.А. Итоги и перспективы новгородской археологии // Археологическое изучение Новгорода. М., 1978. С. 28.
        ¹⁵⁷⁾ Беляев Л.А. Архитектура Древней Руси (конец X—начало XIII в.) по данным археологии: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1975. С. 16. На основании изучения формата кирпичей Н.Н. Демичева высказала предположение, что изготовители плинфы в Новгороде в последней четверти XII в. выделились из строительной артели и перешли к самостоятельной работе на заказ (см.: Демичева Н.Н. Исследование памятников новгородского зодчества XII—начала XIII в. по данным об эволюции формата кирпича // СА, 1984. № 1. С. 223).
        ¹⁵⁸⁾ Псковская вторая летопись. Под 1363 г. (Псковские летописи. М.; Л., 1955. Вып. 2. С. 27).
        ¹⁵⁹⁾ Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1896. Вып. 2, ч. 1. С. 58.
        ¹⁶⁰⁾ Отсутствие сведений о таких организациях не может служить доказательством того, что они не существовали. Исследователи уже обращали внимание на то, что, если бы не случай (сохранившийся "Устав" князя Всеволода), не было бы и сведений о новгородском торговом объединении "Иванское сто" (Тихомиров М.Н. Ремесленники и ремесленные объединения в Киевской Руси. С. 31).
        ¹⁶¹⁾ Анализ материалов по организации средневековых строителей в Западной Европе дал исследователям основание для вывода, что цеховые организации строителей сложились не ранее XV в. (Wyrobisz A. Czy istnialy strzechy budowlane? // Przeglad historyczny. Warszawa, 1962. T. 53. S. 755). Однако строительные организации, имевшие самостоятельную юрисдикцию, известны уже со второй половины XIII в. (Frazik J.T. Organizacje architektoniczno-budowlane w Europe w okresie sredniowiecza // Teka komisji urbanistyki i architektury. Krakow, 1975. T. 9. S. 142). При этом ученые отмечают, что структура строительных организаций средневековья, как и их статут, имела в разных странах и в разное время совершенно различный характер (Wyrobisz A. Kilka uwag о bractwe kamieniarzy i statucie rstysbonskim z 1459 roku czyli jeszcze о strzechach budowlanych // Przeglad historyczny. Warszawa, 1965. T. 56. S. 310).

-140-

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!

№ п/п	Памятник	Азимут храма	Магнитное склонение	Истинный азимут	Широта	Склонение солнца	Дни современные	Дни древние
1	Успенский собор (Владимир)	53	+9	62	56	+ 14	28 апр.- 16 авг.	21 апр. - 9 авг.
2	Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (Новгород)	115	+6	121	59	-16	5 февр.- 7 нояб.	29 янв.- 31 окт.
3	Церковь Благовещения на Мячине (Новгород)	92	+6	98	59	-5	8 марта- 6 окт.	1 марта- 29 сент.
4	Церковь Спаса-Нередицы (Новгород)	57	+6	63	59	+13	25 апр.- 19 авг.	18 апр.- 12 авг.
5	Церковь Благовещения на Городище (Новгород)	80	+6	86	59	+1	24 марта- 21 сент.	17 марта- 14 сент.
6	Церковь Василия на Смядыни (Смоленск)	56	+6	62	55	+15	1 мая- 13 авг.	24 апр.- 6 авг.
7	Церковь Иоанна (Перемышль)	54	+1	55	50	+21	25 мая- 19 июля	19 мая- 12июля
8	Собор Выдубицкого монастыря (Киев)	90	+4	94	50.5	-3	13 марта- 1 окт.	6 марта- 24 сент.
9	Церковь Андрея у ворот (Переяславль)	61	+4	65	50	+15	1 мая- 13 авг.	24 апр.- 6 авг.
10	Спасская церковь, апсида (Переяславль)	62	+4	66	50	+14	28 апр.- 16 авг.	21 апр.- 9 авг.
11	Спасский собор (Чернигов)	60	+4	64	51.5	+15	1 мая- 13 авг.	24апр.- 6 авг.
12	Собор в Боголюбове	80	+9	89	56	0	21 марта- 23 сент.	14 марта- 16 сент.
13	Церковь под Успенской церковью (Переяславль)	65	+4	69	50	+12	22 апр.- 22 авг.	15 апр.- 15 авг.
14	Успенская церковь (Старая Рязань)	69	+8	77	54	+7	8 апр.- 5 сент.	1 апр.- 29 авг.
15	Церковь архангела Михаила (Смоленск)	77	+6	83	55	+3	29 марта- 16 сент.	22 марта- 9 сент.
16	Церковь Ивана Богослова (Смоленск)	87	+6	93	55	-2	16 марта- 29 сент.	9 марта- 22 сент.
17	Борисоглебский собор Смядынского монастыря (Смоленск)	68	+6	74	55	+8	11 апр.- 3 сент.	4 апр.- 27 авг.
18	Церковь у устья р. Чуриловки (Смоленск)	99	+6	105	55	-9	26 февр.- 17 окт.	19 февр.- 10 окт.
19	Церковь Ивана на Опоках (Новгород)	104	+6	110	59	-11	20 февр.- 22 окт.	13 февр.- 15 окт.
20	Церковь Благовещения (Чернигов)	92	+4	96	51.5	-5	8 марта- 6 окт.	1 марта- 29 сент.