Русский город
Архитектурно-краеведческая библиотека

А.Н. Кирпичников

Каменные крепости Новгородской земли

OCR и подготовка текста к HTML-публикации на сайте Halgar Fenrirsson
А.Н. Кирпичников. Каменные крепости Новгородской земли. Л., Наука - Ленинградское отделение, 1984 г.
Сканирование текста Bewerr
Деление на страницы сохранено. Номера страниц проставлены внизу страницы. (Как и в книге)

Оглавление книги

Ладога

Крепость Мстислава Великого

В 1114 г. ладожский посадник Павел, как сообщает «Повесть временных лет», заложил в Ладоге крепость «камением на приспе», т. е. на насыпи.⁵¹⁾ Это известие (киевское по месту первоначальной записи) современно событию и достоверно, так как принадлежит составителю третьей редакции «Повести временных лет».⁵²⁾ Летописец сообщил о начале работ, окончание их осталось неотмеченным, но вряд ли они растянулись более чем на несколько лет.⁵³⁾ Важность приведенного известия заключается в том. что оно является единственным надежным свидетельством о строительстве на севере Руси в начале XII в. каменной крепости. Недаром на закладке стен присутствовал новгородский князь Мстислав, впоследствии последний монарх раннефеодальной Руси, сын Владимира Мономаха. В передаче В. Н. Татищева именно новгородский князь был инициатором строительства крепости и делал распоряжения посаднику Павлу о ее новом местоположении.⁵⁴⁾ Чрезвычайность укрепления Ладоги подчеркивалась тем, что Новгородский детинец, сооруженный с ней одновременно тем же князем Мстиславом Владимировичем, был деревянным. Деревянными, а точнее деревоземляными, были в тот период и

⁵⁰⁾ Новгородская первая летопись..., с. 65.

⁵¹⁾ Ипатьевская летопись. — ПСРЛ, 1908, т. 2. с. 277.

⁵²⁾ Шахматов А. Л. Повесть временных лет, 1910, ч. 1. с. XXXIX-XL.

⁵³⁾ Известие о заложении «города камяна» содержится также в древнейшей Новгородской первой летописи и некоторых других сводах, однако оно, как выяснено, восходит к упомянутой выше третьей редакции «Повести временных лет» и неточно помечено 1116 годом. Возможно, что последняя дата обозначает окончание каменного строительства (ср.: Новгородская первая летопись..., с. 20).

⁵⁴⁾ Татищев В. Н. История Российская. М., Л., 1963, т. 2, с. 130.

- 42 -

сотни других крепостей не только в русских землях, но и за их ближайшими пределами.⁵⁵⁾

Чем же объяснить создание приволховского каменного «феномена», до самой последней поры не имевшего исследованных восточноевропейских аналогий? В военно-инженерном деле Руси вплоть до XIII в., как полагают, каменные оборонительные сооружения не могли обладать никакими военными преимуществами перед деревянными.⁵⁶⁾ Было бы, однако, неверным считать, что и в домонгольский период не велись поиски различных способов долговременной защиты городов, особенно пограничных. Строительство каменной Ладоги, места по своему значению вовсе не второстепенного, это подтверждает. Стремились ли в данном случае градодельцы к эксперименту с противопожарным устройством, осознали ли большую экономичность эксплуатации каменных сооружений по сравнению с деревянными, оценили ли богатство и доступность выработки местного плитняка, наследовали ли они, наконец, разрушенному сооружению около 900 г.? Как бы то ни было, ладожский замок не был случайной затеей или «архитектурным капризом». В осуществлении строительства была определенная необходимость, раз его развернули в городе, где до той поры, видимо, не имелось своей постоянной артели каменщиков и ломщиков плит. В укреплении города на Волхове сказалась государственная инициатива, проявленная по отношению к одному из опорных пунктов, основанному на иноплеменной территории. Некоторые из такого рода городов фактически превращались в пограничные крепости и первыми принимали удары противника (например, Белая Вежа в Подонье, Юрьев в Эстонии). В усилении Ладоги следует видеть попытку укрепить окраинную область Руси и защитить от возможных нападений клин выдвинутых на север земель. Помимо оборонительных функций новая крепость на берегах Волхова, вероятно, рассматривалась как главный опорный узел и база для ширящегося освоения финноязычных земель. Насколько можно судить, военное строительство в низовьях Волхова явилось звеном в осуществлении общерусского военного плана, предложить который могли лишь последние единовластцы Киевской державы. Как бы дополняя дело отца Владимира Мономаха, организовавшего в 1103—1111 гг. сокрушительные походы на половцев, его сын Мстислав, по В. Н. Татищеву, «в воинстве храбр и доброразпорядочен», предпринял на севере не менее пяти походов на чудь. Исходным пунктом для первого из них в 1105 г. послужила Ладога.⁵⁷⁾ Эти походы имели «веерное» направление, они затронули огромное пространство от Восточного Приладожья до Эстонии и, очевидно, явились самыми крупными после операций Ярослава Мудрого против чуди и еми в 1030 и 1042 гг.

Мстислав выступил против чуди, находясь второй раз на новгородском княжении (1096—1116 гг.). Однако, и заняв киевский престол, он в 1130 г. послал сыновей на чудь и «взяша и».

⁵⁵⁾ Например, в Скандинавии строительство каменных замков началось около середины XII в. (См.: Тuulse A. Burgen des Abendlandes. Wien, München, 1958, S. 53).

⁵⁶⁾ Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X—XV вв. — МИА, 1961, № 105, с. 222.

⁵⁷⁾ Новгородская первая летопись..., с. 19.

- 43 -

Как полководец князь Мстислав, прозванный великим, не знал поражений, удачливо побеждал соперников, воевал с половцами, ходил на Литву, а организованная им в 1128 г. карательная операция против полоцких князей, охватившая 0.5 млн. км², поражает размахом и стратегическим расчетом.⁵⁸⁾ Летописец записал о Мстиславе, что он «наследие отца своего путь «и тако избави бог Рускую землю от поганых».⁵⁹⁾ Военное могущество Руси того времени действительно окрепло: была отбита жесточайшая волна половецкого нашествия, «замирены» чудские племена, утихли междоусобицы. Военная передышка, наступившая вслед за этим, по средневековым меркам на удивление продолжительна — она принесла целому поколению людей мир, длившийся примерно 40 лет. Создалась благоприятная обстановка для расцвета городов и исполнения самых смелых проектов. И вот на неспокойной окраине государства, как уже говорилось, по указанию князя Мстислава — приверженца сильной державы и организатора ее северной военной политики, в престижных целях украсившего Новгород рядом монументальных каменных зданий, и было возведено в большой мере необычное для своего времени сооружение, укрепившее славу Ладоги как северных ворот страны.

Военно-политическая значимость и дальновидность укрепления центра «Порожской земли» со всей очевидностью проявились в свете последующих событий. Подошедшие в 1164 г. к Ладоге уже не чудь, а шведы, несмотря на прямой приступ каменной цитадели (посад горожане сожгли сами), «не успеша ничтоже к граду, нь большю рану въсприяшя».⁶⁰⁾ Каменные стены спасли ладожан и в 1338 г., когда немцы сожгли посад, «города не взяша».⁶¹⁾ Эти нападения подтверждают, кстати, что и в XII и XIV вв. укрепления Ладожского кремля не поддавались огню, т. е. были каменными.

Оборонительно-наступательное назначение, завещанное Ладоге руководителями великокняжеской Руси, с годами не только не уменьшалось, но и все более возрастало. Ладожане во главе с посадником, образовавшие самостоятельный отряд новгородского войска, успешно отбили нападение еми (в 1142 и 1228 гг.), в составе русской рати сражались с немцами (в 1241 и 1268 гг.), шведами (в 1240, 1283 и 1348 гг.), освобождали захваченные ими города (Копорье, Орешек) и штурмовали Ландскрону (в 1301 г.).⁶²⁾ В условиях растущей немецкой и шведской агрессии «ладожский город» сыграл важную роль в защите северорусских земель, и только строительство в 1323 г. крепости на Ореховом острове несколько обезопасило до той норы единственный форпост в низовьях Волхова.

Начиная с момента постройки и вплоть до конца XV в. Мстиславова крепость была практически неуязвимой для всех нападавших, что свидетельствует о таких инженерных решениях, которые, будучи примененными в начало XII в., намного опередили свое время. Только единствен-

⁵⁸⁾ Рыбаков Б. А. Военное дело. История культуры Древней Руси. М.; Л., 1948, т. 1, с. 415, рис. 236.

⁵⁹⁾ Ипатьевская летопись, с. 304.

⁶⁰⁾ Новгородская первая летопись..., с. 31.

⁶¹⁾ Там же, с. 348.

⁶²⁾ Новгородская первая летопись..., с. 26 след.

- 44 -

ный раз отмечен ремонт самих стен. В 1445 г. новгородский архиепископ Евфимий II «в Ладоге стену камену понови».⁶³⁾ Судя по контексту, совершенно очевидно, что здесь идет речь лишь о починке или определенном усилении крепости, но не о капитальной перестройке. Одновременно с укреплениями Евфимием была «поновлена» и крепостная церковь св. Георгия, возведенная в XII в., что соответствовало программе новгородского владыки по восстановлению старых новгородских святынь — «и бысть хрестьяном прибежище». Когда же Евфимию II приходилось осуществлять новую постройку, то летописец, как в случае с Ямгородом, писал не «понови», а «заложиша городок нов».⁶⁴⁾

Поиски летописной каменной крепости 1114 г. привлекали исследователей нескольких поколений. Однако найти эту постройку оказалось не просто, так как на ее месте — на мысу (размером 175 * 85 м; рис. 4), образованном pp. Ладожской и Волховом, в 1490-х гг.⁶⁵⁾ было сооружено новое укрепление с пятью мощными башнями, рассчитанными на артиллерийскую стрельбу.⁶⁶⁾

Первый исследователь ладожского мыса — горный инженер Д. Сабанеев. В 1884 г. он провел небольшие раскопки и представил реконструкцию крепости до и после 1500 г. Основным различием построек этих двух периодов Д. Сабанеев считал деревянные увенчания стен, действительно возведенные в поврежденных местах в XVII в. При всей непритязательности подхода автора к воссозданию архитектурного сооружения его отдельные рисунки и предложенная дата постройки крепости — 1500 г. — не так далеки от истины. Описание и альбом Д. Сабанеева не увидели света и только недавно мной обнаружены в архиве ЛОИА АН СССР.⁶⁷⁾

Глубокие и обширные изыскания были проведены на ладожском мысу в 1884—1885 и 1893 гг. H. E. Бранденбургом и академиком архитектуры В. В. Сусловым. Оба исследователя отнесли раскопанные, описанные и зачерченные ими остатки Ладожской крепости к постройке XII в., сохранившейся, по их суждению, «почти в первоначальном виде».⁶⁸⁾ Монография H. E. Бранденбурга по обилию сведений, безупречной документации и поныне не утратила своего значения. Автор, в частности, объективно воспроизвел в ней то, что сам никак не истолковал, а именно — разностильные и, видимо, разновременные кладки. Только в наши дни удалось придать новый смысл этим тщательно зафиксированным данным, при-

⁶³⁾ Летопись Авраамки, с. 186. Это же событие в Новгородской IV летописи помещено под 1446 г. (ПСРЛ, 1848, т. 4, с. 123).

⁶⁴⁾ Летопись Авраамки, с. 192.

⁶⁵⁾ Письменные свидетельства отсутствуют. Дата постройки выведена теоретически и ныне доказана дендрохронологическим анализом спила связи, вынутой из Раскатной башни. Дата спила, по определению Н. Б. Черных, — конец 1480-х — 1490-е гг. (наружных колец нет).

⁶⁶⁾ К началу XIX в. эта Ладожская крепость лежала в развалинах, которые романтики прозвали «Рюриковой крепостью».

⁶⁷⁾ Сабанеев Д. 1) Старо-Ладожская крепость, 1884. — Арх. ЛОИА АН СССР, ф. 3, № 727; 2) Старо-Ладожская Рюрикова крепость в чертежах и фотографиях с приложением реставрации крепости до и после 1500 года (далее — Альбом). — Там же, № 728. Акварельные таблицы Д. Сабанеева испещрены критическими пометами H. E. Бранденбурга, который в своем труде о Старой Ладоге анонимно назвал автора этих таблиц «одним из интеллигентных обозревателей городища».

⁶⁸⁾ Бранденбург H. E. Старая Ладога, с. 131.

- 45 -

влеченным в ходе нового цикла археологических раскопок на крепостном мысу.

Раскопки H. E. Бранденбурга обнажили значительные части сооружения, что ускорило их разрушение. Не помогли и деревянные подпорки, сделанные для поддержки сводов и арок, впрочем, вскоре выломанные на дрова. В предреволюционные годы велось много разговоров о защите «гибнущего памятника военной старины» на Волхове. В этих выступлениях принял участие археолог Н. И. Репников. Он первым, между прочим, обратил внимание на артиллерийские приспособления Ладожской крепости и в противоположность H. E. Бранденбургу заявил, что «перед нами не сооружение посадника Павла, а лишь более позднее по времени видоизменение постройки XII в.».⁶⁹⁾

Следующий исследовательский шаг был сделан в 1936 г. В. А. Богусевичем, который доказал отнесение Ладожской крепости к эпохе развитого огнестрельного боя. «Рушится, — писал он, — научная легенда о ее принадлежности к XII в.»⁷⁰⁾ При этом В. А. Богусевич пытался разобраться в разновременных кладках, замеченных им в осыпавшемся торце стены у лестницы не сохранившейся ныне Тайничной башни конца XV в. Именно здесь он усмотрел стенку XII в. (толщиной около 1 м) с последовательными прикладками, которые датировал 1445 и 1500 гг.⁷¹⁾ Предложенная В. А. Богусевичсм «архитектурная стратиграфия» была в 1948 г. с помощью расчистки того же торца стены у Тайничной башни проверена П. А. Раппопортом и отвергнута на том основании, что выделенные в этом месте несколько стенок в действительности самостоятельно не могли стоять в силу своей малой толщины и составляли единую, практически не подвергавшуюся утолщению конструкцию.⁷²⁾ Как исследованная стена, так и вся крепость на ладожском мысу были признаны П. А. Раппопортом целиком одновременными, построенными в конце XV — начале XVI в. «Таким образом, — писал упомянутый автор, — заключение H. E. Бранденбурга об одновременности постройки всей Ладожской крепости оказывается совершенно обоснованным, только дату постройки следует с XII в. перенести на время более позднее».⁷³⁾

По-своему решал вопрос об устройстве стены у Тайничной башни архитектор-реставратор А. А. Драги. В 1958 г. место, неоднократно привлекавшее ученых, было раскопано. При этом выяснилось, что сердцевина стены, принятая В. А. Богусевичем за основу XII в., была лишь рыхлым заполнением, расположенным между двумя отвесными плитняковыми стенками. Руководителю раскопок показалось, что он открыл некий коридорный ход. Его прокопали на несколько метров, а, убедившись в том, что конца «коридора» не предвидится, работы забросили; стена, лишенная

⁶⁹⁾ Репников Н. И. Гибнущий памятник военной старины. — Журн. Военно-ист. о-ва, 1913, с. 416.

⁷⁰⁾ Богусевич В. А. Порховская крепость. — Новгород. ист. сб., Л., 1936, вып. 1, с. 18.

⁷¹⁾ Богусевич В. Л. Стены Староладожской крепости. — Там же, 1937, вып. 2, с. 124, 125.

⁷²⁾ Раппопорт П. А. Из истории военно-исторического искусства Древней Руси. — МИА, 1952, № 31, с. 146.

⁷³⁾ Там же, с. 148.

- 46 -

своей забутовки, простояла до 1972 г., когда в четвертый раз была изучена и затем законсервирована.

Остановимся еще на одном «подозрительном» месте ладожского комплекса, которое как-то не вяжется с обликом укрепления, рассчитанного «на огненный бой». Речь идет о земляном вале, с юга ограждавшем территорию крепости. Еще Ф. Ласковский предполагал, что каменная ограда, заложенная, судя по летописи, в 1114 г. «на приспе», располагалась на вершине земляного вала.⁷⁴⁾ Впервые эту стену на небольшом отрезке раскопал Д. Сабанеев, указавший, что она по толщине «существенно отличается от прочих и характеризуется большей доступностью в боевом отношении».⁷⁵⁾ Наличие стены подтвердил В. В. Суслов, выявивший ее в 1893 г. в нескольких поперечных траншеях.⁷⁶⁾ Тогда же выяснилось, что на месте этой стены, по данным описи 1655 г., высилась деревянная преграда, «а преж сего то прясло было каменное и обрушилось без остатку до подшвы».⁷⁷⁾

В 1948 г. нижние части этой же стены зачистил П. А. Раппопорт и констатировал, что она состоит из двух плитяных стенок с забутовкой. Толщина сооружения была меньшей (3.2 м), чем прилегающих с запада и востока прясел. «Это вполне естественно, — заключил исследователь, — если считать, что южная стена строилась тогда, когда по ее другую сторону уже существовал деревянный город».⁷⁸⁾ Однако тот же отрезок навальной стены В. В. Косточкин связывал не со второй половиной или концом XV в., а с XII в. Возможно также, писал он, что оборонительные сооружения крепости XII в. состояли только из этой стены и не были замкнутыми.⁷⁹⁾ Наконец, по мнению архитектора Г. Я. Моксена, поиски стены XII в. в Старой Ладоге вообще вряд ли необходимы, так как известие 1114 г. сообщает не о строительстве, а об облицовке земляного вала с приступной стороны, чтобы придать ему большую крутизну.⁸⁰⁾

В итоге всех приведенных работ и наблюдений была надежно установлена поздняя, так сказать московская, дата постройки сохранившихся ныне частей Ладожской крепости. Что касается предшественницы XII в., то гадательность ее местонахождения лишь усилилась. Выходом из создавшегося положения могли быть только новые архитектурно-археологические исследования.

В 1972 г. уже подвергавшийся раскопкам южный вал был снова избран для закладки сначала поперечной траншей, а затем, в 1973 г., и более широкого раскопа.⁸¹⁾ При этом преследовалась цель отыскать и

⁷⁴⁾ Ласковский Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. СПб.. 1858, ч. 1, с. 110.

⁷⁵⁾ Сабанеев Д. 1) Старо-Ладожская крепость, л. 25 об.; 2) Альбом, табл. VI.2; VII.2, 4.

⁷⁶⁾ Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 306, 307, табл. XX, XLI.

⁷⁷⁾ Там же, с. 204.

⁷⁸⁾ Раппопорт П. А. Из истории..., с. 147. — Деревянный город был пристроен к каменному, как теперь выяснилось, не в XV в., а в 1585 г.

⁷⁹⁾ Косточкин В. В. Древние русские крепости. М., 1964, с. 56, 57.

⁸⁰⁾ Мокеев Г. Я. Столичный центр вечевого Пскова. М., 1971, с. 26.

⁸¹⁾ Раскопки произведены Староладожской археологической экспедицией ЛОИА АН СССР при участии Управления культуры Леноблисполкома и ЛООВООПИК. Работы велись в сотрудничестве с архитектором Ленинградской специальной научно-производственной мастерской Л. Э. Экком, успешно воссоздавшим значительную часть Ладожской крепости конца XV в.

- 47 -

Рис. 13. Южный фасад стены 1114 г.

опознать кладки как конца XV в., так и более древние. На гребне вала сразу же под дерном была обнаружена кладка из известняковых плит, уложенных на плотном светло-сером известково-песчаном растворе с примесью стеклообразного вулканического вещества и толченого плитняка. По данным химико-петрографического анализа, этот раствор отличается высокой культурой приготовления и прочностью.⁸²⁾ Открытые остатки

⁸² Анализ раствора любезно произведен Ю. Н. Стриленко в лаборатории Украинского специального научно-реставрационного производственного управления и H. Б. Селивановой в химической лаборатории ЛОИА АН СССР. По заключению Ю. Н. Стриленко в качестве вяжущего компонента использована сильно гидравлическая известь (се гидравлический модуль 2.7), которая содержит 2.83% активной кремнекислоты и 6% окислов железа и алюминия. В том и есть причина высокой прочности, так как при составлении подобного раствора использовано свойство извести вступать в реакцию с активной кремнекислотой, образуя прочный камнеобразный состав (включающий гидросиликаты кальция, гидроалюминаты и ферриты). Характерно, что встреченный в заполнении горный песок был чистым без малейших следов загрязнений, глинистых или карбонатных примесей. В растворе замечена незначительная примесь толченого кирпича, что отличает этот раствор от растворов, насыщенных цемянкой, применявшихся в культовых постройках XII—XIII вв., например Новгородской земли. Вообще крепостные стены не только на Руси, но в Крыму и Болгарии нередко сооружались без применения цемянки в растворе (ср.: Цончев Д. К изучению особенностей строительства болгарских и византийских крепостей эпохи развитого феодализма. — ВВ, 1961. T. 18, с. 207).

- 48 -

Рис. 14. Стена 1114 г. на южном валу (вид после раскопок 1973 г.).

представляли две наружные лицевые стенки, между которыми залегала рыхлая забутовка из щебня, обломков плиты и раскрошившегося раствора (рис. 13). Стена сооружена трехчастной, вероятно, в предвидении неравномерной осадки, оползания или других деформаций, часто угрожающих подобной конструкции. Даже в нарушенном виде участки стены долгое время могли существовать самостоятельно.

Общая толщина исследованной стены 3.1 м, высота 1.1-1.3 м (рис. 14). Кладка выполнена из грубо отколотых камней в форме параллелепипеда, только местами с подбором рядов приблизительно на одну высоту. Толщина блоков 8-11 см, длина до 40-60 см, толщина швов 2-4 см. Стена сохранилась до 11 рядов камней; ее напольная сторона откосна,⁸³⁾ и здесь ясно видно, что наружная поверхность плит обработана грубым сколом (без киюрной обработки) с тщательной расшивкой швов. Поверхность стены, обращенная внутрь крепости, отвесна. Описанные особенности кладки совершенно отличают ее от существующей рядом кладки крепости около 1500 г. с мощными валунами, прикрытыми слоем квадровой плитняковой облицовки (рис. 15).

В результате работ 1973 г. вся находившаяся на южном валу стена была полностью открыта. В плане это сооружение, достигающее 35-метровой длины, плавно изгибается, следуя направлению несущего стену земляного вала (рис. 16). Примерно в середине длины прясла обнаружен коленчатый уступ, подпертый с внутренней стороны крепости контрфорсом. Интересно, что подобная особенность не встречена у военно-инже-

⁸³⁾ На каждый 1 м высоты стена отклоняется на 20 см.

- 49 -

нерных сооружений зрелого русского средневековья, но присуща, например, крепостным постройкам Греции начиная с римского времени вплоть до первой четверти XIII в.⁸⁴⁾

Изнутри и снаружи к описанной стене примыкали слои, содержащие развал ее рухнувшей верхней части и обломки керамики XIII—XVI вв. Из этого можно заключить, что обнаруженная на гребне вала кладка представляла собой нижнюю часть некогда существовавшей здесь более высокой стены, которая, как уже отмечалось, рухнула до 1655 г., скорее всего где-то в первой четверти XVII в.⁸⁵⁾

Прорезка «земляной» части вала выявила, что описанная выше каменная конструкция была возведена на слое (толщиной 1.2 м) розоватого песка с плитой. Стена заложена без фундамента, непосредственно на песчаное основание, легко пропускающее воду и, следовательно, не подверженное трансформации в связи, например, с промерзанием грунта. В нижней части этой подстилающей песчано-каменистой подсыпки найдены венчики керамики, относящиеся, по определению М. В. Малевской, к XI в.

В свою очередь слой из песка и плитняка был сооружен на поверхности насыпного вала (на его поверхности встречены угли и зола — несомненные следы сгоревшей деревянной стены), состоящего из наклонно уложенной рядами плиты с землей. Высота вала по центральной оси 3.0 м, располагался он на прослойке белого кварцевого песка, а ниже до материка шел уже знакомый по преграде 900-х гг. культурный слой (высотой около 1 м), судя по обломкам лепной керамики и бронзовой иглы от кольцевидной скандинавской фибулы, возникший до середины X в.

Раскопки позволили определить время и последовательность возведения, а также примерные размеры всего сооружения. Защищавший ладожский мыс первоначальный вал был создан, по-видимому, около 1000 г., а в начале XII в. его надстроили песчано-каменистой насыпкой (возможно, она и есть летописная «приспа», если только это слово не относится ко всему валу) и увенчивающей се стеной, которая представляла в сущности брустверное завершение гребня вала. Напольные укрепления усилили, судя по керамике XI в., оказавшейся в нижних частях подсыпки под стену, скорее всего в начале XII в., а поводом тому послужил пожар деревянных стен, находившихся наверху первоначального вала.

Полученные данные, в том числе учет откосности наружной поверхности стены, позволили с большей или меньшей приблизительностью представить ее несохранившуюся верхнюю часть в виде бруствера (средней толщиной 0.8 м и высотой 1.8 м; рис. 17), ограждавшего 2-метровый по ширине боевой ход. Подножие рассматриваемого сооружения возвышается ныне над уровнем дна прилегающего с напольной стороны рва на 11 м. В древности это измерение составляло не менее 13 м, что, видимо, обеспечивало достаточную обороноспособность и побудило строителей не

⁸⁴⁾ Половой В. М. Искусство Греции. М., 1973, с. 140; ср. с. 258 (рис.), 259.

⁸⁵⁾ В 1629—1630 гг., по донесению ладожского воеводы, на гребне вала был «тын стоячий», позже здесь возникнут «рубленые стены» (Раппопорт П. А. Из истории..., с. 136).

- 50 -

Рис. 15. Раскатная башня. Вид с севера.

- 51 -

выкладывать на гребне вала стену с бруствером по высоте большую, чем 3.6-3.8 м.

Ближайшей аналогией описанной оборонительной преграде является стена княжеского Боголюбовского замка, заложенная в 1158 г.⁸⁶⁾ Как и в Ладоге, это сооружение состояло из вала (7-метрового по высоте) и увенчивающей его каменной стены шириной 2.5 м (рис. 18).⁸⁷⁾ Верх стены не сохранился, но вряд ли отличался от ладожского. Подобное сопоставление устанавливает ниточку связи в строительстве каменных навальных стен домонгольской Руси.

Следовательно, датировка обнаруженной на ладожском валу стены началом XII в. обосновывается всей совокупностью технических (система кладки с грубым отколом камня), планировочных (криволинейность изгиба с коленчатым уступом примерно на середине прясла), стратиграфических (последовательное строительство напольного вала начиная с конца X в.), летописных описательных («камением на приспе») и сравнительных (Боголюбово) данных. Такие приемы постройки ладожской стены, как значительная откосность наружной части, наличие рыхлой забутовки, плавный изгиб по контуру вала, уступ на его перегибе, расположение на гребне вала, наконец, косая верхняя подрезка швов кладки, явно не применялись в XIV—XV вв. и должны быть отнесены к более раннему времени. Предложенная выше датировка сооружения подтвердилась всеми последующими работами, во время которых не было обнаружено никаких других остатков, претендующих называться Мстиславовой крепостью, кроме как описанных выше.

Возвышавшаяся на мощном (20-метровом в основании) валу «брустверная» стена оказалась настолько практичной и долговечной, что без изменений была включена в систему укреплений огнестрельного периода. При этом совершенно совпали и уровни боевого хода стен XII и конца XV в. Московские строители «третьей» каменной Ладоги лишь усилили огневое обеспечение доставшейся им преграды — устроили в небольшом выступе, отходящем к востоку от Климентовской башни, фланкирующую южное прясло бойницу. Таким образом, сооружение 1114 г. использовалось в течение почти всего средневековья и дошло до нашего времени, даже в разрушенном виде оставаясь все время на поверхности земли.

Степа и вал отрезали мыс с напольной стороны. Естественно, что именно на этом наиболее опасном для нападения участке в соответствии с описанием летописца и произошла закладка нового укрепления. Следующий вопрос заключался в том, продолжалось и сохранилось ли отысканное на гребне вала сооружение за его пределами. Проведение поиска осложнялось тем, что на большей части интересующего периметра городищенского мыса располагались уже частично реставрированные крепостные стены и башни московского времени. На первых порах по-

⁸⁶⁾ Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. М., 1961, т. 2, с. 261, рис. 84, 86-88. — Стены замка расположены на валу, а частью на склоне замкового плато. На этом плато обнаружены остатки треугольного выступа стены или башни, выдвинутого за линию предполагаемых укреплений. Последняя особенность находит параллели в романских замках Западной Европы (ср.: Tuulse A. Burgen des Abendlandes, fig. 59).

⁸⁷⁾ Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества..., с. 130, рис. 107.

- 52 -

Рис. 17. Разрез вала и стены 1114 г. с реконструкцией ее верхней части.

1 — слой, образовавшийся после разрушения стены в XVII в.; 2 — розовый песок с плитой (начало XII в.); 3 — черная земля с плитой (конец X — начало XII в.); 4 — кварцевый песок; 5 — культурный слой IX—X вв.; 6 — кладка 1114 г. на растворе.

Рис. 18. Вал и стена Боголюбовского замка 1158—1165 гг. (по П. А. Раппопорту).

- 53 -

Рис. 19. Основание бруствера и часть площадки боевого хода стены 1114 г.

могли данные раскопок 1893 г. После опознания стены на южном валу стало совершенно очевидно, что H. E. Бранденбург и В. В. Суслов в береговой к р. Волхову части городища не менее четырех раз натыкались на кладку начала XII в.; они ее описали, зачертили, однажды даже пытались пробить,⁸⁸⁾ но не придали никакого значения особенному факту.⁸⁹⁾ Настало время проверить и по-новому осмыслить прежние наблюдения. В шурфе, заложенном напротив центральной апсиды церкви св. Георгия,⁹⁰⁾ была открыта кладка шириной и высотой 1 м, к которой со стороны крепостного двора примыкала булыжная на растворе вымостка, очевидно сооруженная одновременно с церковью св. Георгия во второй половине XII в. По всем техническим и стратиграфическим ⁹¹⁾ признакам упомянутая кладка является продолжением стены начала XII в., обнаруженной на южном валу. Однако в отличие от последней береговая сохранилась только в своей внутренней облицовочной трети и была заложена на краю склона берега на 1 м ниже мостовой второй половины XII в. На месте исчезнувшей первоначальной наружной облицовочной стенки обнару-

⁸⁸⁾ Бранденбург H. E. Старая Ладога, с. 299.

⁸⁹⁾ Части стены, по нашему мнению, начала XII в. открыты, см.: Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 298, 299, табл. XXXVI (разведочный раскоп A1); с. 301, табл. XXXV (разведочный раскоп В1); с. 301, 302, табл. VII, XV (низ) (окопка восточной стены городища против алтаря церкви св. Георгия).

⁹⁰⁾ Поверхность земли здесь в недавнее время понижена до уровня основания церкви, что примерно соответствует горизонту середины XII в.

⁹¹⁾ В слое под вымосткой и по соседству с ней были найдены обломки керамики XI—XII вв.

- 54 -

жена прикладка толщиной 0.8-2.2 м, сложенная из регулярных блоков (12-17*35-65 см) на известковом растворе кремового оттенка. Эта прикладка (прослеженная на глубину 4.5 м от древней мостовой) начиналась примерно от подножия городищенского мыса. Судя по тому, что она прилегала к остаткам стены начала XII в., оказалась выполненной без применения валунов и с наружной стороны была закрыта осыпавшейся ныне валунной кладкой конца XV в., ее можно связать с ремонтом крепости новгородским архиепископом Евфимием II в 1445 или 1446 г.

«Ремонтная» стена XV в. протянулась на 22.5 м от Раскатной башни конца XV в. Что же касается оставшейся 90-метровой, обращенной к Волхову полосы крепости, то, как показали два раскопа 1893 г. и шесть — 1973—1974 гг., стена 1114 г. сохранилась здесь повсюду и на значительную высоту. К северу от бывшей Тайничной башни конца XV в., т. е. в том «спорном месте», где проводили расчистки В. А. Богусевич, П. А. Раппопорт и А. А. Драги, искомое сооружение тоже сохранилось (что было совершенной неожиданностью) почти на полную высоту от 6 до 7 м, включая остатки площадки боевого хода и основание бруствера, равного по ширине 0.9-1 м (рис. 19). Боевой ход занимал примерно 2/3 ширины стены (т. е. около 2 м), располагаясь под ее внутренней лицевой выкладкой и забутовочной сердцевиной. При

Рис. 20. Разрез стены (к северу от разрушенной Тайничной башни) с обозначением кладки начала XII в. (1), конца XV в. (2) и горизонта жизни XII в. (3). Чертеж с элементами реконструкции.

- 55 -

Рис. 21. Торговый люк в верхней части стены 1114 г. Вид от р. Волхова.

такой сохранности верхняя часть стены достоверно реконструируется (общая высота от подошвы составляла не менее 8 м; рис. 20).

Полученные исчисления проверяются на примере построенных в 1158—1164 гг. Золотых ворот Владимира-на-Клязьме. Арка ворот некогда была перекрыта деревянным настилом, несомненно имевшим назначение боевой площадки. К помосту вели внутристенная лестница и арочный проход, порог которого (находившийся на одной высоте с деревянным настилом) возвышался от уровня дневной поверхности XII в. на 7.2 м. В стене, противоположной проходу на помост боевой площадки, имеется кирпичная закладка в форме арки. Ясно, что здесь была вторая дверь, через которую выходили за пределы Воротной башни на вал⁹²⁾ или на боевой ход прилегавшей стены. Определеннее сказать трудно, так как первоначальная высота вала точно неизвестна; по H. H. Воронину, она равна 9 м, а ныне достигает 6 м. Не связана ли «вторая дверь» с выходом на стену или вал изначальной постройки? Позднее примыкавшие к Золотым воротам вал и стена были, возможно, надстроены, что и привело к закладке двери. Как бы то ни было, имеющиеся данные устанавливают два достоверных уровня расположения боевых площадок ворот во Владимире, отстоящих от дневной поверхности XII в. на 7.2 и 13,13 м.⁹³⁾ Для нас важна первая цифра, близкая той (6.8 м, без бруствера), которая определена в Ладоге.

⁹²⁾ Воронин Н. Н. Оборонительные сооружения Владимира XII в. — МИА. 1940, № 11, с. 208.

⁹³⁾ Там же, рис. 4, 5; Высоцкий С. А. Золотые ворота в Киеве. Киев, 1982, с. 111 (рис.), 113.

- 56 -

Рис. 22. Восточный фасад стены Ладожской крепости с обозначением кладок 1114 (верх стены) и 1490-х гг. (низ).

- 57 -

- 58 -

Рис. 23. Участок стены 1114 г. с торговым люком. Фасады и разрезы. Показаны примыкающие с наружной стороны части стены и Тайничной башни конца XV в. Проект реставрации Л. Э. Экка, О. А. Мокеева и автора.

Преграда была заложена на уровне береговой кромки, что, в частности, хорошо видно по торцу сооружения у лестницы бывшей Тайничной башни. Толщина стены в этом месте у основания 3.7 м, на уровне боевого хода — 2.7 м. До высоты 3 м преграда как бы облицовала {так — OCR} откос поселения и еще на 5 м возвышалась над его площадкой. Данные отметки указаны по состоянию для XII в., так как в прилегающих

- 59 -

к стене слоях удалось обнаружить «горизонт жизни», соответствовавший времени возведения всего укрепления.⁹⁴⁾

В непосредственной близости к северу от Тайничной башни в верхних частях стены открыт первоначальный, заложенный в конце XV в. проем шириной 1.7, сохранившийся на высоту 1.9 м (рис. 21, 22). На одной из стенок проема уцелел наклонно положенный камень основания свода, что дает возможность его реконструкции. Чуть ниже уровня пяты свода обнаружены гнезда от деревянного засова, отодвигавшегося в правую сторону. С помощью засова держался деревянный щит, некогда закрывавший обнаруженный проем с внешней стороны. Порог проема расположен на 7-метровой высоте от уровня реки и на 0.8 м над уровнем крепостного двора (на отметку XII в.). Никаких следов, указывающих на боевое использование описанного устройства, не обнаружено. Скорее всего этот ныне «никуда не ведущий» проход использовался для подъема речных грузов, а может быть, и воды.

Требовалось, однако, объяснить, почему обнаруженный проем в своей верхней части располагался поперек боевого хода, хотя это нарушало прямой путь сообщения вдоль стены. Чтобы преодолеть такое неудобство, строители пристроили к арке с внутренней стороны деревянный обходной помост на консолях (рис. 23). Гнезда двух из них, вначале ошибочно отнесенных к связям, были открыты в прилегающей с севера стене почти на уровне боевого хода. Несомненно, что такие же консоли существовали и по другую сторону арки (здесь гнезда не сохранились). Вся эта дополнительная конструкция была построена специально для того, чтобы сохранить единый горизонтальный уровень боевого хода, не поднимая его в данном месте выше линии верхнего обреза бруствера. В свою очередь надарочный массив, как показывают сохранившиеся средневековые верхнестенные арки — так называемые торговые люки XII—XV вв. (они делались в башнях, домах, амбарах), предназначался для пропуска и закрепления подъемной деревянной консоли, на конце которой имелось вращающееся устройство для пропуска веревки с крюком. Подтягивалась веревка с помощью ворота.⁹⁵⁾ Таким образом, несмотря на утрату верхних частей, ладожский средистенный проем можно не без основания принять за торговый люк и представить его отдельные недостающие детали (рис. 23). Подобное устройство характерно для верхних этажей рыцарских башен и купеческих домов Северной и Центральной Европы,⁹⁶⁾ у нас фиксируется впервые.

Отметим некоторые особенности, выявленные в ходе изучения восточной стены. Щит, затворявший некогда проем (торговый люк), не имел пазов в каменной кладке (так называемой «четверти») и, очевидно,

⁹⁴⁾ У подземной части стены со стороны крепостного двора были два фундаментных уступа. Верхний из них соответствовал уровню дневной поверхности XII в., нижний был сложен не только из плит, но из крупных пролитых раствором валунов. Во всех исследованных частях стена не имела поперечных трещин и, видимо, благодаря трехслойной структуре выдержала вековые деформации.

⁹⁵⁾ Благодарю архитектора Р. Цобеля, продемонстрировавшего мне подъемное устройство одной из таллинских средневековых башен.

⁹⁶⁾ Mrusek H. J. Gestalt und Entwicklung der feudalen Eigenbefestigung im Mittelalter. Berlin, 1973, Taf. LXXXII, 34; LXXXIII, 38; XCI, 59. В Таллине и Риге торговые люки сохранились в постройках второй половины XIII—XV в.

- 60 -

Рис. 24. Фрагмент кладки 1114 г. в боковой стене торгового люка.

Рис. 25. Уступ восточного прясла стены 1114 г.

- 61 -

Рис. 26. План Ладожской крепости 1114 г. Реконструкция. Штриховкой обозначена кладка, обнаруженная (или трассированная по натурным остаткам) в 1972—1974 гг.

прилегал к деревянной раме. На поверхности проема и на фасадах стены кое-где сохранились обмазка и швы толщиной 2 см с характерной косой верхней подрезкой (рис. 24). Как удалось заметить, в боковой стороне арочного проема для придания откосности наружной стены плиты укладывались не горизонтально, а с легким наклоном. При такой системе не требовалось для скоса подтесывать торец плиты. На наружном фасаде стены, к северу от торговой арки, открыт уступ, подобный тому, что был выявлен на южном прясле (рис. 25). Кладка восточной стены такая же, как и южной, но с той разницей, что в облицовке применялись плиты, выходящие не торцом, а прислоненные плашмя. Некоторые из подмеченных выше деталей (например, косая верхняя подрезка шва) ⁹⁷⁾ имеют значение для хронологии и подтверждают предложенную ранее датировку всего сооружения.

Удивительная сохранность стены начала XII в. объясняется тем, что в 1490-х гг. она с наружной стороны была прикрыта прикладкой (толщиной 2-2.6 м; рис. 19). Достаточно было отодвинуть один-два ряда еще не осыпавшихся валунов, чтобы почти в непотревоженном состоянии увидеть наружную поверхность стены 1114 г. (рис. 21, 22). Во время московской перестройки Ладоги укрепления начала XII в. были не только частично сохранены, но и повлияли на конструкцию нового сооружения, обусловив его криволинейный план и индивидуальную высоту ряда прясел.

⁹⁷⁾ Холостенко Н.В. Ильинская церковь в Чернигове. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972. с. 98 след.

- 62 -

Рис. 27. Стена на южном валу (консервация 1973 г.).

В период перестройки сооружение 1114 г. пострадало в своих верхних частях — почти до основания был уничтожен бруствер и срублена обращенная внутрь кладка бокового хода. Московские строители не стали полностью разрушать прежнюю кладку, оставив ее в качестве цокольной облицовки мыса и использовав как опору при возведении новой стены, на 3.5 м превышавшей прежнюю. В кладке начала XII в. созданы также простенки огнестрельных печур, устроенных в конце XV в. в северной (примыкающей к Стрелочной башне) половине восточного прясла.

Таким образом, на ладожском мысу открыты бесспорные части стен начала XII в., выявленные вдоль южного и всего восточного прясел крепости. Что касается западного и северного, то их обнаружить не удалось; они, как показали раскопки, полностью накрыты почти 7-метровой по толщине стеной конца XV в.⁹⁸⁾ Трассы первоначальной преграды устанавливаются здесь приблизительно по завороту исследованных частей кладки, ее развалу, открытому в шурфах и у подножия поздних Климентовской, Воротной и Стрелочной башен, наконец, благодаря криволинейному изгибу московской постройки, повторяющей контур более ранней. Все это позволяет предложить вариант воссоздания плана крепости 1114 г. (рис. 26).

Открытые части кладок XII в. сразу же после окончания раскопок были оперативно, что, к сожалению, пока бывает редко, законсервиро-

⁹⁸⁾ Более подробно о западном прясле ныне существующей стены см. настоящ. изд., с. 74 (примеч. 133), 76, 77.

- 63 -

Рис. 28. Ладожская крепость в XII в. Реконструкция автора и Е. Г. Араповой.
{в книге без «и» — OCR}

ваны группой реставраторов под руководством архитектора А. Э. Экка. Древние остатки стены на южном валу были вычинены в некоторых лицевых частях и примерно на 0.5 м надложены (рис. 27). Стена в районе Тайничной башни восстановлена до уровня боевого хода, выложена арка торгового люка и устроены консоли обходного помоста. При всем этом была обеспечена максимальная точность и тщательность работ с тем, чтобы можно было распознать участки старой кладки и поновления.⁹⁹⁾

Ладожская находка позволяет судить об устройстве многих не сохранившихся деревянных крепостей первых веков русской истории. Теперь представляется возможность говорить о высоте стены, равной 8 м, ширине бруствера, достигавшей 0.8-1 м, высоте стрельбы,¹⁰⁰⁾ составлявшей у подножия укрепления 12-14 м. Размеры и устройство боевого хода позволяли осажденным свободно передвигаться и вести активную защитную стрельбу, по-видимому, во всех фронтальных направлениях. Обнаруженный в стене арочный проем неожиданно раскрыл и торговую функцию военного сооружения. Следует отметить свободу и расчет, с каким ставилась стена на краю откоса мыса и на гребне вала. Соответственно разной оказалась и высота прясел (от 3.6 до 8 м). Мы сталкиваемся с инженерным принципом, при котором важна была не вообще высота стен, а высота расположения бруствера по отношению к окружающей местности. Наземные части крепости могут быть разновеликими. При таком подходе можно более реально представить внешний облик крепостей, особенно тех, что расположены с учетом защитных свойств рельефа местности. Представляем здесь вариант реконструкции наружного вида Мстиславовой крепости (рис. 28). Ладьям, плывущим из Ладожского озера, открывалось богатырское строение, словно крутой утес выступающее из воды и увенчанное по верху грозной чередой стрелковых амбразур.

Открытие Ладожской крепости времени Мстислава Великого (не говоря уже о ее предшественнице) расширяет представления о возможностях и путях каменного строительства у наших далеких предков. Пример Ладоги показывает, что на Руси могли сооружать настоящие боевые каменные крепости задолго до второй половины XIII в., когда это стало общей необходимостью. По-видимому, уже во времена Киевской державы начала складываться военная обстановка, стимулировавшая подобные начинания.

Встает вопрос о прототипе Мстиславовой крепости. Местные каменные укрепления конца X в. вряд ли входили в число такого рода образцов, в частности, слишком была велика разница между кладкой насухо и на известковом растворе. Известно, что, кроме Ладоги, каменные защитные сооружения с использованием известкового раствора были возведены в домонгольский период в Персяславле-Южном (до 1089 г.), Боголюбове (1158—1165 гг.), Владимире-на-Клязьме (1194—1196 гг.), Киево-Печерской лавре (1182—1197 гг.), Гродно (XII в.).¹⁰¹⁾ Можно про-

⁹⁹⁾ По замыслу безвременно скончавшегося архитектора А. Э. Экка зоны законсервированных кладок планировалось расширить.

¹⁰⁰⁾ Понимается расстояние от бойницы до кромки берега или дна рва.

¹⁰¹⁾ В этот список не включены каменные ворота с надвратными церквями, которые, судя по Золотым воротам в Киеве, начали строить с 1037 г.

- 64 -

гнозировать новые находки, особенно из тех, что не упомянуты в летописи. В 1974 г. в их число вошла стена (конец XI — начало XII в.), открытая на Труворовом городище в Изборске.¹⁰²⁾ Приведенные примеры, как они ни разрознены, могут открыть одну, до сих пор не замеченную связь. Речь идет о Переяславле-Южном, или Русском, где до 1089 г. митрополит Ефрем «град бе заложил камен» и возвел ряд церковных и других построек.¹⁰³⁾ «Град камен» был создан накануне сильнейшего опустошения южных районов Руси, что спасло Переяславль от разгрома в тяжелые 90-е гг. XI в., когда половцы, смяв русские поселения Посулья, ворвались внутрь Переяславской земли.¹⁰⁴⁾

Укрепление митрополита Ефрема, как удалось выяснить, занимало территорию будущего переяславского детинца. Оно, за исключением руин Епископских ворот (некогда увенчанных надвратной церковью св. Федора), не сохранилось, но может быть реконструировано.¹⁰⁵⁾ Речь идет о кольцевой каменной брустверной стене, построенной на городских валах, в свою очередь насыпанных в конце X в. Устройство переяславских стен, пролегавших по гребню вала, возможно, было однотипным, таким же как в Ладоге и Боголюбове, только первые относились к более раннему времени. Боевые качества крепости на южных границах Руси видны из того, что вплоть до монгольского нашествия она выдержала не менее 25 нападений и ни разу не была взята военным путем.

Митрополит Ефрем укрепил вотчинную столицу князя Всеволода Ярославича и упомянутую выше надвратную церковь св. Федора посвятил внуку владельца города сыну Владимира Мономаха — Мстиславу (в 1089 г. ему было 13 лет). Так в переплетении политических судеб городов раннесредневековой Руси Ладога и Переяславль оказались связанными с представителями одной правящей династии дома Всеволодовичей-Мономаховичей. «Вскормленный» новгородский князь Мстислав скорее всего повторил в Ладоге опыт близкого ему по фамильным и вотчинным интересам переяславского «градоделия». Сопоставление защитных сооружений Ладоги и Переяславля, по нашему мнению, указало на неслучайный параллелизм в создании каменных форпостов раннесредневековой Руси. Речь идет о защите северных и южных границ Руси крепостями-центрами определенных, тяготеющих к ним территорий. И Переяславль, и Ладога строились не непосредственно князьями, а, очевидно, политически близкими им единомышленниками. Эти города заново укреплялись в период обострения военной обстановки, так как оба могли подвергнуться нападению и одновременно послужить базой для походных операций. В усилении того и другого сказались смелые

¹⁰²⁾ Седов В. В. 1) Исследования в Изборске. — В кн.: АО 1974 г. М., 1975, с. 38; 2) Раскопки в Изборске. — В кн.: АО 1975 г. М., 1976, с. 43. Упомянутая стена сложена насухо. Не исключено, что в ходе исследования ее первоначально предложенная дата будет удревнена.

¹⁰³⁾ Лаврентьевская летопись, с. 209.

¹⁰⁴⁾ О масштабах половецкого нашествия на Русь в конце XI в. см.: Раппопорт П. А. Военное зодчество западнорусских земель X—XIV вв. — МИА, 1967, № 140, с. 167 след.

¹⁰⁵⁾ Кирпичников А. Н. 1) Военное дело на Руси XIII—XV вв. Л., 1976, с. 52, 53; 2) Ладога и Перояславль-Южный — древнейшие каменные крепости на Руси, с. 417 след.

- 66 -

поиски способов долговременной защиты пограничных мест; необходимость этого снова и снова становилась очевидной после сожжения таких окраинных городов, как Юрьев в Эстонской земле (1061 г.), Торческ (1093 г.) и Юрьев (1095 г.) в Поросье. Оба пункта, наконец, находились на важных торговых путях и имели самостоятельное хозяйственное и областное значение {так — OCR}. Во всем этом отразилось глубокое понимание стратегической роли крупных пограничных опорных пунктов, которое проявили наиболее дальновидные духовные и светские владыки Руси задолго до того, как каменные стены и башни стали непреложной необходимостью в защите страны. Итак, создание каменных Переяславля и Ладоги объясняется общерусской военной потребностью; исследование их расширяет наши представления о возможностях и масштабах государственного каменного строительства на Руси XI—XII вв. Эти сооружения свидетельствовали о повышении роли настенной защиты и знаменовали переход к преградам с выраженными контрштурмующими свойствами. Для русской фортификации эти каменные форпосты были этапными, они открыли новый период инженерных исканий, предвосхитивших «градоделие» зрелого русского средневековья.

С Вашими замечаниями и предложениями можно зайти в Трактиръ или направить их по электронной почте.
Буду рад вашим откликам!